— Джемайма, — вздыхает Джеральдина, — Ты доверяешь моему вкусу?
— Да, — неохотно отвечаю я, но это правда.
— У меня хороший вкус?
— Без всяких сомнений.
— И ты думаешь, я ногу посоветовать тебе что то, что тебе не понравится?
— Нет
— Вот именно, поэтому расслабься, а я сама обо всем позабочусь. Обещаю, в конце дня ты себя не узнаешь.
Молча сижу и постукиваю ногой в такт музыке. Очень нервничаю при мысли, что какой-то незнакомый парень по вмени Джефф будет делать все, что заблагорассудится с моими. прекрасными волосами!
Наконец мы останавливаемся у салона красоты в Хэмпстеде.. Заглядываю в стеклянные окна. Люди снуют туда-сюда, парикмахеры и их клиенты словно сошли с обложек журналов. Это не обычная парикмахерская. Даже через окно можно понять, что это очень дорогой салон. Клиенты усаживаются вдоль зеркальных стен. Посреди зала стоят два красивых круглых антикварных столика. На каждом из них — китайская ваза с огромным букетом белых лилий. Нетерпеливые посетители в ожидании очереди расположились на больших плюшевых диванах — Листают модные журналы, подбирая идеальную стрижку, прежде чем сесть в кресло.
Джеральдина направляется к молодому, стройному темноволосому парню. Его блестящие каштановые волосы зализаны в хвост,
— Джеральдина! — произносит он глубоким баритоном, выключая фен и на время оставляй клиента. — Как дела? — он целует ее в о5е щеки. Очевидно, Джеральдина — его любимая клиентка. Она, должно быть, ходит к нему уже долгие годы.
— Познакомься, это Джемайма, — представляет она меня. Мне, как обычно, хочется спрятаться или провалиться сквозь землю. — Помнишь наш телефонный разговор?
Телефонный разговор? Какой разговор?
Джефф кивает.
— Ну что? Помнишь, что я говорила? Думаешь, ей пойдет?
Джефф делает шаг назад и смотрит на меня поднимает мои волосы, трогает их, взвешивает, оценивает. — Не просто пойдет, — он делает паузу. — Это будет невероятно. Ты была совершенно права
Джеральдина бросает на него встревожен взгляд:
— Только не говори ей, что собираешься делать.
Джефф вздыхает.
— Ты понимаешь, что я нарушаю профессиональную этику? Не скажу, если она сама не захочет узнать, — наконец-то он заметил, что я тоже здесь. Пристально смотрит на меня и спрашивает: — Джемайма, ты хочешь, чтобы я подстриг и покрасил тебе волосы так, как сказала Джеральдина? Но ты ничего не должна знать. О боже, — он качает головой. — Такое со мной впервые.
Какого черта?!
Я согласно киваю.
— Хорошо, Джефф. Я ей доверяю. Но мне хочется, чтобы она хотя бы намекнула, как я буду выглядеть.
— Хорошо, — вздыхает Джеральдина. — Не намек, а вопрос. Ты хочешь быть похожей на свою фотографию? Я киваю.
— Тогда предоставь все Джеффу. Он настоящий волшебник.
— Длину убирать не буду, — говорит Джефф, снова приподнимая мои волосы. — Так, несколько сантиметров, чтобы срезать посеченные концы. И я думаю… — он опускает прядь волос мне на лоб. — Ты не хочешь челку?
Хочу ли я челку? Смотрю на Джеральдину, и она кивает.
— Хочу, — с улыбкой отвечаю я.
Через час я начинаю сильно сомневаться. Не сделала ли я ошибку? Из зеркала на меня смотрит инопланетное существо с сотнями маленьких кусочков фольги, торчащих из головы. Поворачиваюсь к Джеральдине и суровым голосом говорю:
— Ты уверена, что мы все делаем правильно?
— Ради бога, расслабься, — она поворачивается к Джеффу и спрашивает, сколько еще ждать. — Хорошо. Вернусь через час.
Джеральдина возвращается в салон через час, проходит мимо Джемаймы. Когда же наконец понимает, что не узнала ее, замирает на месте и в изумлении закрывает рукой рот.
Помните волосы Джемаймы? Длинные, блестящие, мышино-коричневого цвета? А посмотрите теперь, и вы поймете, почему Джеральдина так поражена.
Золотистое, пышное облако переливается всеми оттенками медового, пепельного, светло-рыжего. Волосы будто притягивают свет, искрятся, как жидкое золото. Джефф взбивает прическу, добавляя последние штрихи.
Приглядитесь повнимательнее. Копна волос падает Джемайме на плечи, колышется при каждом движении. Длинная золотистая челка подчеркивает зеленые глаза и идеальный овал лица.
— Боже мой, — произносит Джефф, делая шаг назад и оглядывая свое творение. — Ты совершенно неотразима. Можешь мне поверить.
— Боже мой, — эхом отзывается Джеральдина, снова обретая дар речи. — Боже мой! — это все, что она может сказать.
— Я выгляжу ужасно, да? — я пока не осмеливаюсь — заглянуть в зеркало. Уставилась в журнал и не хочу смотреть. Но по выражению их лиц понимаю, что выгляжу не ужасно, поэтому неохотно поднимаю глаза и смотрю на свое отражение.
И теряю дар речи.
Протягиваю руку и — вы, наверное, я ненормальная, — притрагиваюсь к своему лицу и волосам в зеркале. И шепотом произношу:
— О боже! — в изумлении оборачиваюсь и смотрю на Джеральдину. — Я — та женщина с фотографии.
— Нет, — восхищенно отвечает Джеральдина. Ты красивее. Намного красивее. Джеральдина настаивает на том, чтобы заплатить
— Это мой подарок, — говорит она. Мы выходим, и она не сводит с меня глаз. Постоянно повторяет, какая я красивая.
— Заткнись, Джеральдина! — в конце концов не выдерживаю я, после того как уже четвертый по счету прохожий посмотрел на нас как на ненормальных. — Все думают, что мы лесбиянки!
— Извини.
Джеральдина перестает восхищаться мной. Мы начинаем смеяться. Тут она замечает маленький бутик на боковой улочке и тянет меня за собой. У входа я поворачиваюсь к ней и говорю:
— Послушай. Ты так много для меня сделала. И продолжаешь помогать мне. Серьезно, я даже не знаю, как тебя отблагодарить.
— Джемайма! — она вздыхает и прикрывает глаза. — Это самое интересное, что со мной когда-либо происходило. Ты меняешься на глазах! Поверь, мне так же приятно, как и тебе. Ты — мое творение! — она имитирует голос сумасшедшего ученого из фильма — Мы хихикаем и заходим в магазин.
— Отлично, — она оценивающе оглядывает зал. — Теперь пора обновить гардероб. Это. — она брезгливо прикасается к краю моей футболки двумя пальцами, — отправится в помойку.
Не вижу ничего плохого в моей мешковатой, удобной одежде. Неохотно перебираю вешалки с нарядами, идеально подобранными по цветам. Об этом я всегда мечтала. Но что, если я буду выглядеть не так, как себе представляла? Мне хочется сменить имидж, но я все еще боюсь, что буду похожа на слона.
Но тут случается странная вещь. Я рассматриваю одежду из незнакомых тканей и вдруг испытываю сильное желание примерить все. Вдруг я понимаю, почему женщины так сходят с ума по красивой одежде. Понимаю, почему Джеральдина так шикарно одевается. Знаете почему? Потому что она может себе это позволить. И теперь, первый раз в жизни, я тоже могу.
Продолжаю перебирать наряды. Мне нравятся все ткани, все цвета. За черными вещами следуют шоколадно-коричневые, песочные, кремовые и темно-синие, подходящие по стилю. Я выбираю красивые брюки и, не обращая внимания на Джеральдину, которая уже навалила кучу одежды на продавщицу, направляюсь в примерочную.
— Ну как? — спрашиваю я Джеральдину. Почему-то брюки мне велики: приходится придерживать на талии, чтобы не упали.
— Слишком велики, дорогая. Какой это размер? Сейчас принесу поменьше.
— Четырнадцатый, — о боже, я не могу быть меньше четырнадцатого размера! Это невозможно!
— Попробуйте вот эти, — говорит продавщица. — По-моему, у вас десятый размер.
Брюки приходятся впору, и красивый приталенный жакет, и короткие, легкие юбочки, и маленькие шелковые маечки, и, самое главное, маленькое черное платье сидит как влитое. Песочные замшевые подходят. Сапоги из мягкой кожи подходят. Мне все подходит! И я не могу поверить, что красивая, изящная женщина, которая улыбается из зеркала, — это я. Я, Джемайма Джонс! Я снова теряю дар речи.
— Теперь можно отправлять тебя в Лос-Анджелес! — торжествующе восклицает Джеральдина.
Я рыскаю в сумке в поисках кошелька, стараясь не упасть в обморок при виде суммы, которую собираюсь потратить. Какого черта. Такое бывает только раз в жизни. Эта одежда будет служить мне вечно. И именно такой меня хочет видеть Брэд.
— Давай выпьем кофе. Я так устала от этой беготни по парикмахерским и магазинам! — Джеральдина берет меня под руку, и мы не спеша идем по широкой улице. Две стройные (стройные!) блондинки, на груженные пакетами с замечательными покупками
— Смотри, — шепчет Джеральдина. Рядом с нами останавливается шикарный красный спортивный автомобиль — на улице большая пробка.
— Что? — шепчу я в ответ.
— Посмотри на спортивную машину.
За рулем сидит темноволосый, голубоглазый, привлекательный мужчина. Он пристально смотрит на меня, встречается со мной взглядом, потом опускает глаза и рассматривает мой наряд — я, конечно же, не удержалась и сразу надела свои великолепные новые брюки. Потом снова смотрит мне в глаза. И я знаю, что означает этот взгляд. Я тысячу раз видела это в кино. Я нравлюсь ему! Я, Джемайма Джонс, нравлюсь ему!
Ричард улыбается ей — улыбается с сожалением, потому что ему не удалось поговорить с ней. Настоящая красавица. Он проезжает на зеленый свет и наблюдает за ней в зеркало заднего вида. Делает музыку погромче и думает: бывает же такая красота на свете. Потом берет телефон и звонит своему лучшему другу.
— Бен? Это Рич! Кажется, я влюбился.
— Ты видела? Видела? — еще несколько месяцев назад Джеральдина позеленела бы от зависти. Но поскольку теперь она встречается с Ником Максвеллом, только рада за подругу — — Ты ему понравилась! — восклицает она. — Такой красавчик!
Джемайма потрясена. Ни один мужчина, тем более такой привлекательный, никогда так не смотрел на нее. Джемайма никогда не забудет этот взгляд. В нем она увидела подтверждение того, что обнаружила сегодня утром: она — красавица, стройная, светловолосая, привлекательная молодая женщина. И — не без помощи Джеральдины — шикарно, стильно, изысканно одета.
— Пышечка, — зовет Лиза. Джемайма заходит в квартиру и бросает на пол пакеты с покупками. — Звонила твоя мама.
— Спасибо, я ей перезвоню, — отвечает Джемайма, поднимаясь наверх и распахивая дверь гостиной.
— Господи! — восклицает Лиза.
— Боже мой! — эхом отзывается Софи.
Они сидят на диване, широко раскрыв рот.
— Ну как? — спрашивает Джемайма, слегка встряхивая головой. — Как вам моя новая прическа?
— Это… — Лиза теряет дар речи.
— Ты… — Софи теряет дар речи.
Они проглотили языки от зависти, утратили способность говорить от изумления. До сих пор они лишь краем глаза замечали, что Джемайма худеет, но не придавали этому особого значения. Подумаешь, если она станет стройной? Она все равно не будет красавицей, не сможет представлять угрозу. Но, глядя на нее сейчас в новых облегающих брюках и шоколадно-коричневых туфлях, они понимают, что Джемайме удалось достичь совершенства. Совершенства, к которому Софи и Лиза всегда стремились.. Вот только им не хватало чувства стиля. Неправильно подобранная бижутерия, безвкусные туфли, слишком яркий макияж. Софи и Лиза всегда выглядели шикарно, но ни у одной из них не было и капли изысканности. А Джемайма — само воплощение изысканности. Она словно окружена аурой золотистых, песочных, кремовых оттенков. Она идеал
— Нормально, — наконец отвечает Лиза.
— Тебе идет, — сквозь зубы цедит Софи.
И они утыкаются носами в журналы. А Джемайме кажется, что ее вернули с небес на землю. Неужели они не могли быть полюбезнее? Хоть раз сказать ей, что она выглядит потрясающе?
Джемайма еще немного топчется на месте, а потом идет на кухню позвонить матери. Выходя из комнаты, отчетливо слышит, как девушки начинают шептаться. Останавливается на секунду и напрягает слух. Софи шепчет: «Она обязательно скоро опять наберет вес». Лиза: «Подумаешь, перекрасилась в блондинку. Все равно она — неудачница».
Несколько месяцев назад Джемайма немедленно отправилась бы в свою комнату и с горя умяла бы целую пачку печенья. Но теперь все изменилось. Джемайма понимает, что они ей завидуют, поэтому говорят гадости. Ну и ведьмы, думает она, не стоит обращать на них внимания. И идет звонить матери.
— Мам? Привет, это я.
— Привет! Как дела, дорогая?
— Хорошо. Только что вернулась из парикмахерской.
— Надеюсь, ничего радикального?
— Нет, я не делала стрижку, только покрасилась, — нет смысла говорить, что покрасилась в блондинку, она только раскритикует меня и скажет, что это вульгарно.
— Только не в блондинку, Джемайма!
— Не совсем, мам. Я сделала мелирование.
— Надеюсь, ты не выглядишь вульгарно. Мне никогда не нравилось светлое мелирование.
— Нет, мам, — поднимаю глаза к потолку. — Я не выгляжу вульгарно.
— Хм-м. Ладно. Как твоя диета?
Я улыбаюсь. Наконец-то она сможет гордиться мной. Теперь я такая, какой она всегда хотела меня видеть.
— Ты не поверишь, мам. Я похудела! Я вешу пятьдесят четыре килограмма!
В трубке воцаряется тишина.
— Мам? — неужели она и в этом найдет что-то плохое? Почему она не может просто за меня порадоваться? Но я понимаю, почему она молчит. Она все еще не одобряет меня.
— Это слишком мало, Джемайма, — наконец произносит она враждебным тоном. — Ты, наверное, на огородное пугало похожа.
— Я выгляжу хорошо, — со вздохом отвечаю я. Зачем я ей вообще позвонила?
— Надеюсь, ты хорошо питаешься, — продолжает поучать она, и я снова вздыхаю. Бог свидетель, я старалась, как могла. Я достигла того, о чем она всегда мечтала. Но она все равно недовольна. И вдруг я понимаю: неважно, что я делаю, она всегда найдет причину, чтобы быть мной недовольной. Мне никогда не сделать ее счастливой. Сначала я была слишком толстой, теперь я слишком худая. Золотой середины нет. Мне никогда не угодить ей.
— Да, мам. А как у тебя дела? По-прежнему ходишь в клуб?
— Да! — оживляется она, как всегда, когда речь заходит о ней. — Джеки, помнишь, я рассказывала про Джеки? Она выходит замуж, и в субботу у нее был девичник! Мы ходили в ночной клуб! Можешь себе представить — я в ночном клубе? С ума сойти! — она все тараторит и тараторит, но я не слушаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45