До сих пор как вспоминаю, до того стыдно, что начинаю мычать.
– Ничего страшного, Сью-Би, – утешила ее Сандрина. – Это наверняка послужило бы этим старым маразматикам хорошим уроком. – А что Джек? Вы ладили?
– О да, конечно, – не задумываясь подтвердила Сью-Би.
Сандрине послышалось в ее ответе нечто такое, что заставило ее усомниться в искренности ответа.
– Сью-Би? – укоряющим тоном сказала она.
– Санди, это ничего, что Джек много говорил о Заки? – с опаской спросила Сью-Би.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, когда он представлял меня кому-нибудь. Он обычно говорил что-нибудь вроде: «Сью-Би – большой друг шейха Омара Заки». А однажды я вместе с одной женщиной была в туалетной комнате, и она прямо в лоб спросила меня: «Я слышала, вы жили с шейхом Омаром Заки?» Я сказала, что была его медсестрой, а она так, знаешь, посмотрела на меня, словно не поверила.
– Откуда Джек узнал о тебе и Заки?
– Я сама ему рассказала, – невозмутимо ответила Сью-Би.
– Зря.
– Ну. Это все цветочки, ягодки я припасла напоследок.
– Да? – вскидывая брови, спросила Сандрина.
– Я совершенно уверена, что Джек сделает мне предложение. Знаешь, я его невзначай так спросила в самолете, когда, мол, мы поженимся, и он в ответ на это улыбнулся.
– Сью-Би! Солнышко... – сказала Сандрина, не пытаясь скрыть предостережения.
– Что? Думаешь, не сделает?
Сандрина глубоко вздохнула. Она чувствовала себя предательницей: ведь она не скажет Сью-Би, что мужчины вроде Джека Эйлера не женятся на девушках вроде Сью-Би. Что он просто эксплуатирует ее и ее связь с Заки – отвратительно, дешево, и это в порядке вещей. Но сказала она нечто совсем отличное от того, что думала:
– Я уверена, что он без ума от тебя, солнышко.
– Санди, я так влюблена, – простонала Сью-Би.
Она перевернулась на живот и утопила свое лицо в подушке.
– Осторожно, солнышко. Поменьше витай в облаках, – предостерегла Сандрина. – Ты действительно хочешь выйти замуж за Джека Эйлера?
Наступила долгая пауза. Ни звука от подушки.
– Страшно хочу, – мягко сказала она.
Сью-Би перевернулась на спину и взглянула на стоящую напротив дивана Сандрину.
– Есть вещь, которую я просто обязана сделать теперь, но без твоей помощи мне не справиться.
– Конечно, – сказала Сандрина с интересом. – Что же это за вещь?
– Обещаешь не смеяться?
– Обещаю.
– Научи меня читать. Ведь без этого я не смогу жить в мире Джека, – сказала Сью-Би, произнося слова так тихо, что Сандрина едва могла расслышать ее. – Это будет нелегко. У меня дислексия.
Ну вот, все-таки она права. Ведь она давно подозревала, что у Сью-Би есть какой-то природный дефект, но в чем именно он состоит, определить ей никак не удавалось. Вот почему Сью-Би никогда не заказывала по меню, а брала то же самое, что и она, Сандрина. Что же, зато теперь все объяснилось.
– А я и не догадывалась, – сказала Сандрина. – Сью-Би, разумеется, я тебе помогу. Должны существовать какие-нибудь курсы. В университете, скажем, – сказала Сандрина, невольно взглянув на покрасневшее лицо Сью-Би.
– А ты сама не могла бы стать моей учительницей? – откровенно спросила Сью-Би. – На курсы я не смогу ходить.
– Чего стесняться? Там все в равном положении.
– Нет-нет, – запротестовала Сью-Би. – Я не смогу. Во всяком случае, теперь.
– Хорошо, – сказала Сандрина, ласково поглаживая Сью-Би по колену. – Я позанимаюсь с тобой дома для начала, чтобы ты почувствовала себя увереннее, потом можно будет поискать и курсы. А теперь я оставлю тебя, ты поспи немножко с дороги.
– Ладно. Джек сказал, что, возможно, заедет после того, как даст интервью. У тебя свидание?
Сандрина встала и начала собирать со стола кофейные чашки.
– Не совсем. Просто обед с одним из моих постоянных клиентов. Теперь нужно быть милой и обходительной со всеми. Если Анжела потеряла дело, я буду ой как нуждаться в каждом из них.
Джек Эйлер положил ногу на ногу и поправил манжеты. С противоположной стороны его письменного стола сидел молодой журналист из журнала «Деньги», который, казалось, был более заинтересован в том, чтобы произвести впечатление, нежели в интервью. В данную минуту парень бубнил что-то насчет своего отношения к «незагруженным» облигациям.
Золотые часы с музыкальным боем, стоявшие на краю его письменного стола, дали ему повод решительно угомонить репортера. Он поднялся и протянул ему руку.
– Прошу прощения, у меня крайне важная и неотложная встреча. Думаю, мы сможем продолжить нашу беседу как-нибудь в другой раз.
Изумленный репортер встал, пожал руку Джека, выразил свою благодарность, за что-то извинился, сказал, наконец, что обязательно позвонит и попросит назначить ему встречу на неделе. Как только дверь закрылась, Джек выдвинул нижний ящик стола и достал оттуда одну из лежавших там маленьких василькового цвета кожаных коробочек. Он приподнял крышку и принялся рассматривать браслет из голубых сапфиров, размышляя над тем, как здорово подходят эти камни к глазам Сью-Би.
«Дa, конец – делу венец», – подумал он, вызывая в памяти овал ее лица, щеки, то, как она выпрямляет шею, как наклоняет голову, слушая его, слегка приоткрыв рот, неотрывно глядя ему в глаза, будто каждое его слово было крупицей мудрости, которой надлежало трепетно внимать.
Он мысленно опускался от ее шеи ниже и ниже – вот груди, ее высокие упругие груди, здесь между ними есть ложбинка, куда так приятно опустить голову лицом вниз, чтобы почувствовать теплое нежное тело. Она вся такая мягкая, податливая. Каждый сантиметр ее тела был нежней, чем все, что он только мог себе представить. Тепло и мягкость. Когда его голова покоилась между ее грудями, в него входил, вливался, врывался, заполнял его целиком аромат напоенного солнцем меда. Он задыхался, переполненный этим ароматом. Когда, словно котенок, лизал языком ее кожу в этой ложбинке, то ощущал и вкус меда.
Он захлопнул крышку коробочки и вздохнул. Черт. Они все такие сладкие, такие прелестные, такие очаровательные. Поначалу. Почему все происходит так однообразно? Охота, выбор цели, преследование и победа. Это обостряет вкус к жизни. Потом... потом – венец воспоминаний – последний выстрел. То, что происходит в постели в первый раз, – непередаваемое блаженство. И все-таки жаль, что его язык больше не будет скользить у нее между грудей и ног... Он получал не меньше удовольствия, чем она сама, от этих ласк.
Он откашлялся и снова положил ногу на ногу, чтобы справиться с возбуждением. Интересно, появится ли когда-нибудь женщина, которая завоюет его страсть на срок больший, чем неделя? Чем месяц? А год?
Он облокотился грудью о письменный стол и взялся за телефонную трубку. Набрал номер лимузина, опустил кожаный футляр в карман пиджака.
За те деньги, какие стоит содержимое этого футлярчика он мог бы купить ей БМВ, но он не мог бы, прижавшись к ней, надеть БМВ на ее запястье. Одна из его теорий гласила, что женщинам надлежит дарить такие подарки, какие они могли бы принять обнаженными.
Шофер поднял трубку с полугудка.
– Джерри. Я иду. Мне нужно будет ненадолго заехать на Пятьдесят Пятую, – пробурчал он. – Оттуда можешь съездить на Парк-авеню за Дейтоном Макгаиром и его женой. Потом отправимся в «Метрополитен Клаб».
– Хорошо, мистер Эйлер, – живо ответил шофер.
Когда, пройдя через дверь-вертушку, он садился в машину, в лицо ему дунул колючий порыв морозного ветра.
Интересно, понравится ли Сью-Би браслет. Черт, конечно же, понравится. Ведь ей нравится все, что любит он.
Эти размышления настроили его на чуть грустноватую ноту. Жаль все-таки расставаться, жаль, что они не могут быть вместе вечно, но он понимал, что путь расставания – единственный путь, который следует обязательно пройти до конца. Уже в ту минуту, когда она при возвращении домой в самолете начала предложение со слов «когда мы поженимся...», он знал – все кончено. С того самого мгновения он стал размышлять, каким образом поставить точку, и потому, самозабвенно занятый этой мыслью, даже не слышал, о чем она говорила дальше.
– Я не понимаю, – сказала Сью-Би, поднимая взгляд на Джека, мерившего шагами крохотную квартирку.
– С какой стати ты вдруг собрался в Лос-Анджелес?
К его великому облегчению, она замолчала. Ему всегда было и неприятно, и неловко лгать ей. По своему немалому опыту он знал, что «отсутствие в городе», коль скоро ты порываешь отношения, спасает от телефонных звонков полночь-заполночь и угроз покончить жизнь самоубийством. Хотя вряд ли Сью-Би будет вести себя так, она крепкая девчонка. Но ему не хотелось рисковать.
– Иди сюда, – сказал он. – Иди к папочке.
Он вытянул навстречу ей обе руки, держа их таким образом, чтобы ему был виден циферблат его часов. Сегодня ему нельзя опаздывать, он должен добиться согласия Дентона Макгаира на финансирование сделки по «Ремингтону», которая была ему крайне необходима. Он не мог заставить ждать этого человека и его жену.
Сью-Би не двигалась. Она сидела в углу ветхого оранжевого цвета диванчика, ее ноги были плотно сжаты, а руки покоились на коленях, прикрытых полами халата, принадлежавшего этой ее избалованной великосветской подружке. Сью-Би об этом никогда не говорила, но было ясно, что девушка – дорогостоящая проститутка. Она напоминала ему пантеру – своими движениями, своим едва скрываемым раздражением. Как только они встретились взглядами, то воспылали той взаимной ненавистью, какую питают люди, сразу понявшие подноготную друг друга.
Джек по-прежнему держал руки вытянутыми, пока она не смягчилась. Легким, пружинистым рывком Сью-Би встала и бросилась в его объятия.
Боже!
От нее исходил такой чертовски приятный запах.
Ухватив обеими руками за упругие ягодицы, он крепко прижал Сью-Би к себе и стал делать круговые движения тазом.
– Я позвоню, обещаю тебе. Мы сможем заниматься этим по телефону.
– Заниматься чем?
– Сексом, – без обиняков ответил он. – Никогда не пробовала?
– Нет, не могу похвастаться, – покачала она головой. – То есть говорить неприличные вещи или что-то в этом роде?
– Да-да, и кайф почти тот же, будто лежишь рядом.
– Что-то не верится, Джек, – сказала Сью-Би, говоря ему в плечо. – Все-таки, если рядом – это лучше.
– Милая девочка, – сказал он, откровенно бросая взгляд на свои часы. – Мне действительно пора бежать. У меня деловая встреча, а после нее обед в клубе, опаздывать никак нельзя.
– Я могла бы пойти с тобой, – кротко предложила она. – Вечер у меня совершенно свободен.
Он прикусил нижнюю губу и попытался улыбнуться. Она цепляется. Почему все цепляются? Почему женщины не понимают своего места? Он представил себе выражение лица Лидии Макгаир, если он объявится на обеде со Сью-Би под ручку.
– Малышка, малышка, малышка, – напел он вполголоса в се волосы. – Тебе будет скучно до слез. Просто помни – ты мое солнышко. Хорошо? – Конечно, он обманывал, но нельзя же признаться, заявить открытым текстом – да, все кончилось, «финита», спасибо за классный трах, но ваше время истекло. Джек Эйлер плывет дальше один.
Сью-Би взглянула вниз на сапфиры, обвивавшие ее запястье, и кивнула.
– Тебе нравится браслет? – спросил он.
– Да, красивый, – мягко сказала Сью-Би. – Благодарю, Джек.
– Подари нам поцелуй, – сказал Джек, поднимая ее подбородок костяшкой указательного пальца.
Сью-Би целиком отдалась поцелую, широко открыв рот. Халат распахнулся сам собой, когда она потянулась, чтобы обнять его за шею. Он ощутил сквозь шелковую рубашку ее обнаженные груди. И вновь почувствовал возбуждение. Можно, можно быстро трахнуть. Повалить на диван и трахнуть там. Если постараться, можно даже не помять костюма.
Он представил себе Дентона Макгаира, барабанящего по столику пальцами, которые должны были подписать контракт, и его жену, играющую пилочкой для ногтей и брюзжащую о невоспитанности Джека.
Он вздрогнул и убрал язык изо рта Сью-Би, чтобы можно было говорить.
– Я позвоню, малыш, – сказал он. – Пора бежать. Думай обо мне.
Босая, в длинном, не по размеру, халате, похожая на одного из семи гномов, она пошла его провожать. Он подбежал к лифту и едва успел упереться кулаком о резину уже было закрывающейся двери.
Перед тем как дверцы лифта захлопнулись, она отвернула рукав халата и взглянула на браслет. Потом посмотрела прямо в лицо Джеку голубыми, как васильки, глазами, точно все поняла.
Последние слова Джека бились в ее уме, как попавшие в сачок яркокрылые бабочки, пока она медленно возвращалась к открытой двери квартиры.
«Думай обо мне».
Она ни о чем теперь не будет думать. Каждую минуту, проведенную с ним, Сью-Би старалась продлить, удержать, насладиться ею, будто страшилась, что минута эта – последняя. Ей вспоминалось, как она вскакивала с места, завидев, что он заходит в ресторан или комнату, как трепещет ее сердце, готовое вырваться наружу.
Сью-Би обожала его, но, как ни была ослеплена своей любовью, головы не потеряла. Она понимала, что сейчас произошло. Он не берет ее с собой в поездку и убегает без нее на какой-то деловой обед. Он явно солгал, сказав, что уезжает в Лос-Анджелес. Больше того, она знала, когда именно он решил расстаться с ней, почувствовала это сердцем – в ту секунду, когда спросила его о женитьбе. Зная теперь, что он лжет ей, она, однако, из гордости не стала его спрашивать, не обиделся ли он на нее. Она действительно хотела выйти за него замуж. Что в этом постыдного?
Жаль, что ей не хватило духу сказать «нет» Джеку, когда он протянул ей эту продолговатую коробочку. Сердцем она знала, почему не сделала этого. Ведь она верила, что Джек любит ее так же искренне, как любит его она. До настоящей минуты она считала, что любовь не приходит к теч кто ее не заслуживает.
Боль будет длиться долго, нескончаемо долго.
Из бездны боли ее вызволил чей-то голос, звавший по имени. Она попыталась сесть, но руки и ноги, казалось, были прикованы к постели. Когда Сью-Би подняла голову, звон в ушах затмил этот голос. Она опрокинулась на подушку – влажную, чем-то сильно пахнущую.
– Сью-Би, – вновь послышался чей-то голос.
Кто-то стоял у постели и голосил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51