— Наоборот, у меня очень цепкая память — по крайней мере в некоторых отношениях. Если я что увидел, то этого уже не забываю.
— В таком случае вы необычный человек, — ответила Жаклин. — Большинство людей очень забывчивы.
— Хотите, я пойду наверх, найду булавки и вам принесу? — спросил Минар.
Жаклин задумчиво поджала губы, словно речь шла не о нескольких булавках, а о какой-то сложной проблеме. Потом покачала головой:
— Да нет — не так уж это срочно. Лучше подождите немного, я собираюсь готовить травяной отвар — хотите и вас угощу?
На этот раз она закрыла за ним дверь. Минар сел на стул, Жаклин поставила на огонь воду. Минар положил на стол пакет с продуктами и пачку рукописей. Он не спускал глаз со стройной фигурки Жаклин, возившейся у плиты. Впервые в жизни Минар был влюблен.
Жаклин занималась приготовлением отвара с большой серьезностью, не произнося ни слова. Минар тоже молчал. Казалось, идут приготовления к какому-то религиозному действу. Когда все было готово, Жаклин подала Минару стакан с горячей жидкостью, сама взяла другой, и они принялись пить отвар.
— Каждый оплаченный долг влечет за собой другой, — сказал Минар. — Яблока явно недостаточно.
И он открыл пакет, показывая Жаклин его содержимое.
— Мне это не нужно, — сказала она.
— Пожалуйста, — попросил Минар, — возьмите хоть сколько-нибудь.
Кончилось тем, что они пообедали вместе. Жаклин зажарила пустившее сок мясо, и его аппетитный запах наверняка достиг обоняния бедного Феррана, которому предстояло остаться без ужина; она сварила морковь и прочие овощи и сделала рагу, показавшееся Минару вкуснее любого ресторанного блюда. Таким образом, обещание Феррана, что их ждет роскошный ужин, оказалось выполненным, и Минар, сознавая, что его тощий друг сидит наверху с пустым желудком, отложил для него несколько груш и кусок хлеба.
— Женщиной, способной приготовить такой обед, — сказал Минар, вытирая рот, — может гордиться любой, кому посчастливится заполучить ее в жены.
Жаклин, которая, занявшись обедом, перестала поминутно краснеть, вся зарделась.
— Вам пора возвращаться к вашему другу, — сказала она. — А булавки можете занести мне завтра.
— Я обязательно их принесу и вместе с ними принесу вам в дар свое сердце, — прочувствованно сказал Минар, прощаясь с Жаклин. Она вручила Минару его пальто и то, что осталось в пакете. И только когда закрылась дверь и Минар больше не видел ее лица, он осознал, как бессовестно поступил с Ферраном.
Он поднялся по лестнице с тяжелым сердцем, придумывая, как объяснить свое долгое отсутствие и пустой пакет. Войдя в комнату, он увидел, что Ферран все еще работает, словно не прошло уже несколько часов и словно его нисколько не мучил голод. Минар принялся излагать свою басню.
— Мой друг, я подвергся нападению, — сказал он. Ферран встал из-за стола.
— Что случилось?
— Их было двое. С одним я, может быть, и справился бы, но двое грабителей с ножами — где уж тут! И они были хитры — следовали за мной до улицы Платриер и напали, только когда я свернул в переулок. Но не волнуйтесь, Ферран, я не ранен. Я даже сумел спрятать в кармане немного еды — вот! — Он вынул груши и кусок хлеба. — Ешьте все это сами, мне ужасно стыдно.
— Это пустяки, — сказал Ферран. — А куда делись рукописи?
Рукописи? Минар совершенно про них забыл.
— А, рукописи. Боюсь, что их нет.
— Вы их потеряли? У вас их отняли грабители?
Минар вспомнил, что забыл бумаги на столе у Жаклин. Завтра он их заберет, если уж Ферран так о них беспокоится.
— Не волнуйтесь, мой друг, я сумею их вернуть.
— Как вы собираетесь это сделать? Грабители оставили вам свои визитные карточки?
— Нет, конечно. Но зачем им научная статья, отрицающая существование Вселенной? Они наверняка бросили их, как только поняли, что это не контракт и не платежное обязательство. Завтра пойду в тот переулок и найду их — небось валяются на земле недалеко от того места, где на меня напали. Вот увидите.
— Нет, до завтра ждать нельзя. — Ферран приходил во все большее волнение. — И что этим грабителям было от вас нужно?
— Деньги, конечно.
— И не найдя денег, что они забрали? Подпорченные продукты? Почему они не перерезали вам горло или хотя бы не избили с досады? Зачем грабителям какие-то жалкие морковки?
Минар, который считал, что рассказал весьма убедительную историю, почувствовал, что она не произвела должного впечатления, и покачал головой:
— Откуда мне знать? Может быть, они просто тренировались на мне.
— Тренировались! — Ферран стал трясти своего друга за плечи. — Болван! Им нужны были рукописи. Иначе с какой стати опытные грабители станут нападать на человека, у которого за душой явно меньше, чем у приличного жулика?
Минар оттолкнул Феррана.
— Успокойтесь, пожалуйста, Ферран. — Минар уже почти уверовал в собственную басню, и его даже встревожили предположения Феррана. — Завтра я обязательно найду бумаги.
— Вы никогда их не найдете.
— Во всяком случае, это не имеет значения. Подумаешь — несколько страничек из огромной кипы! Уж не считаете ли вы, что ваш патрон, прежде чем с нами расплатиться, станет пересчитывать страницы? Да он и не заметит.
Ферран мерил шагами комнату; Минар стал подумывать, не съесть ли на десерт грушу.
— Хотел бы я знать, кто их взял, — проговорил Ферран как бы про себя. — И зачем? Сколько же народу охотится за сборником, содержание которого так опасно, что его автор даже отказался дать мне свой адрес?
Ферран пришел в крайнее волнение, и Минар попытался его успокоить:
— Если хотите, я схожу туда сейчас.
Но было уже темно, и Минар знал, что сейчас не время беспокоить Жаклин из-за каких-то страничек, которые у нее можно спокойно забрать завтра.
— Утром все покажется проще, — заверил он своего Друга, нервно кусавшего костяшки пальцев.
В конце концов Минару удалось уговорить Феррана съесть хлеб и одну грушу (сам же он, чтобы показать пример, съел другую), и они легли спать, пожелав друг другу спокойной ночи. Но ночь оказалась совсем не спокойной: Ферран без конца крутился на постели за занавеской, перегораживавшей залитую лунным светом комнату, и будил Минара.
На следующее утро Минар проснулся рано, но увидел, что Ферран уже встал.
— Надо идти на поиски, — сказал Ферран, как только услышал, что Минар зашевелился за занавеской. — Если бумаги действительно валяются на улице, нельзя терять ни минуты.
Минар зевнул, потер подбородок и подумал, что Жаклин беспокоить еще не время. Он увидит ее самое раннее во второй половине дня, и надо как-то дотянуть до тех пор, не дав Феррану совсем заболеть от беспокойства.
— Хорошо. — Минар встал и начал одеваться. — Пойдем вместе. Если потребуется, мы обыщем каждый сантиметр Парижа, но клянусь вам, Ферран, что до заката мы найдем проклятые бумаги.
И они отправились на поиски. В желудках у них было почти пусто — они лишь доели оставшийся с вечера хлеб и по дороге купили молока. Дойдя до площади Бодуайе, они обошли ее по окружности, а затем начали прочесывать одну за другой отходящие от нее улицы. Минар часто зевал и просто тянул время, а Ферран поддевал носком башмака каждую валявшуюся на тротуаре бумажку. Желтую страничку с отвратительными пятнами он разглядывал несколько минут; Минар тем временем озирался по сторонам, опасаясь появления любопытных. Наконец Ферран объявил, что это счет ветеринара за лечение лошади.
Так они проходили все утро, поначалу обследовав район, ближайший к рынку, и постепенно расширяя круг поисков — и неудач, — поскольку самый тщательный осмотр окрестных улочек не принес ни малейших результатов. Наконец Минар, решив, что теперь уже прилично нанести визит Жаклин, предложил продолжать поиски по отдельности.
— Зачем нам ходить вместе? Мы сделаем вдвое больше, если разделим работу.
— Но откуда мне знать, на каких улицах вы были? — спросил Ферран.
Сначала они хотели разбить Париж на две половины по воображаемому меридиану, проходящему через площадь Бодуайе, но это оказалось трудно сделать, не имея карты.
— Знаю! — воскликнул Минар. — Если название улицы начинается с буквы из первой половины алфавита — она моя, а остальные ваши.
Это предложение, в силу самой своей произвольности, показалось им практичным и справедливым.
— Хорошо, — сказал Ферран и тут же добавил: — А что, если во второй половине будет слишком много улиц? Например, вспомните, сколько улиц названо по имени святых. И все они начинаются на «С».
— Ну хорошо, тогда сделаем наоборот: берите все улицы до буквы «М».
— Нет, я не могу позволить вам взять на себя большую часть работы.
На самом-то деле Минар собирался отправиться домой и хотел избавить Феррана от лишних усилий, а заодно дать себе время побыть с Жаклин.
— Нет, я настаиваю. Все улицы, начинающиеся на «Н» и дальше, — мои.
Ферран покачал головой:
— Нет, надо придумать более справедливое распределение труда, руководствуясь в первую очередь соображениями дружбы. Может быть, разделим названия по букве «К» или даже «И»?
Уставший и раздраженный Минар, которому не терпелось поскорей увидеть свою Жаклин, сказал:
— Ладно, забудем про алфавит. Вы берите себе улицы, названные именами святых, а я — все остальные.
— Нет, так будет несправедливо.
— Полно, Ферран, соглашайтесь.
— Тогда вы берите святых, мой друг, а я возьму все остальные.
— Хорошо, — сказал Минар и повернулся идти.
Но у Феррана еще не иссякли сомнения. Потирая подбородок, он поразмыслил над последним своим предложением и сказал:
— Все-таки это мне тоже не нравится.
— Почему же?
— Потому что улицы, названные в честь святых, будут расположены пучками, а другие разбросаны по большому пространству…
— Господи, Ферран, берите себе что хотите, но хватит стоять здесь и зря убивать время!
И Минар ушел.
— На чем же мы остановились? — раздался вслед ему голос Феррана. — Кому достались святые?
Но Минар, не отзываясь, быстро свернул за угол. Ферран не стал за ним гнаться.
Минар поспешил домой. Взбежав по лестнице, он постучал в дверь Жаклин. Никто не отозвался. Он постучал еще раз, но ответа опять не последовало. В это время из двери на противоположной стороне лестничной площадки вышел старый Бланшо.
— Чего зря барабанить в дверь, если хозяйки нет дома? Минар обернулся к нему:
— Вы ее видели сегодня?
— Мадемуазель? Она, наверное, ушла. Может, подумала переехать в более приличный район.
— Что вы имеете в виду?
Бланшо явно на что-то намекал. Минар вплотную подошел к согбенному старику, который был даже ниже его.
— Я имею в виду, что надо быть разборчивее в своих знакомствах.
— Уж не хотите ли вы сказать, что мадемуазель…
— Боже сохрани! У мадемуазель безупречная репутация. Я так и сказал полицейскому.
Минар вздрогнул:
— Полицейскому? Что тут у вас произошло?
Бланшо, которому явно доставляло удовольствие сообщать скверные новости, объяснил смысл своих слов:
— Он заявился с раннего утра. Я как раз выносил горшок.
— Полицейский? В форме?
Бланшо засмеялся.
— Этого только не хватало! Нет, не в форме, но сразу было видно, что он из полиции. Выглядел весьма респектабельно. Я думал, что он пришел по поводу верхних жильцов, прикармливающих голубей, но он спросил меня, где живет господин Ферран.
Минар вдруг понял, что означает выражение «стынет кровь в жилах».
— И что вы ему сказали?
— Я сказал: «Ферран? Он живет на верхнем этаже вместе с господином Минаром. Их легко различить: Ферран — высокий и худой, а Минар маленький и толстый». Извините, что я о вас так выразился, сударь, но от полиции лучше ничего не утаивать. Советую вам поостеречься, а то попадете в беду.
— Что ему было нужно от Феррана?
— Вообще-то говоря, он больше интересовался вами.
— Но вы же сами сказали, что он спросил Феррана. Минар почувствовал, что в его голос закрались нотки отчаяния: все фантазии Феррана вдруг начали обретать пугающую реальность.
— Верно, — сказал Бланшо все с той же хитроватой усмешкой. — Спросил-то он Феррана, но, когда я упомянул ваше имя, он сказал: «Выходит, по этому адресу живут два человека? Нам известно только про Феррана». И спросил меня, давно ли вы здесь живете.
— Но я поселился здесь раньше Феррана! — негодующе воскликнул Минар.
— Я это знаю, сударь. Я так и сказал полицейскому, а он спросил: «Значит, Ферран проживает здесь временно?» А я ответил: «Совершенно верно, сэр, и я бы не удивился, узнав, что он из тех, кто все время переезжает с одного места на другое, не заплатив за квартиру». Помните, в прошлом году у нас жил один такой?
Минар чувствовал, что ему надо выпить воды.
— Значит, вы донесли на Феррана полиции, хотя он не совершил ничего предосудительного?
— Я только сказал правду. Власти не терпят уклончивости и неопределенности.
— Вы старый болван!
— Я еще добавил, что вы проводите слишком много времени в квартире молодой портнихи, девицы, как я заверил полицейского, незапятнанной репутации.
— Значит, вы донесли на Феррана, меня и невинную девушку?
— Я — законопослушный человек.
— А мне хочется спустить вас с лестницы.
— Не советую, сударь. Не забывайте, что они теперь все про вас знают.
И с этими словами Бланшо скрылся за дверью своей комнаты, а Минар почувствовал, что его жизнь словно бы разваливается на куски, осыпается, как вздувшаяся зеленая краска вокруг закрытой двери Бланшо.
Минар, тяжело ступая, направился к себе наверх. В голове у него роились тревожные мысли. Что, если агент обыскал их комнату? Открыв дверь, Минар ахнул. Стол, за которым работали они с Ферраном, был совершенно пуст — исчезли и манускрипты, и сумка, в которой Ферран их принес.
Он не знал, что его пугало больше — сознание, что в его комнату вторглись и, следовательно, он на подозрении у властей, или мысль о том, что, пока Ферран разыскивает пропавшие две или три странички из доверенной ему работы, из комнаты испарились все до единого манускрипты. Он даже был отчасти рад, что их больше нет, но кто знает, какие доказательства их неведомой вины, какие зашифрованные сообщения сможет в них обнаружить полиция?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41