Но сколько бы я ни старалась, не могу вспомнить, как выглядела Бэлла. И потом… – Иза едва не призналась, что ее тело бунтует, впервые после выхода из комы она почувствовала себя женщиной, но промолчала, мужчины ведь мало что понимают в этих вопросах.
Изидора не смогла сдержаться. Она чувствовала, что по щекам текут слезы. В обычном состоянии она сумела бы справиться с собой, собрала бы в кулак все силы и профессиональную выдержку, но не показала бы слабость перед мужчиной. Но Дэниел был другим. Он держался так, что Иза не замечала ни осуждения, ни снисходительности. С ним она была совершенно свободна, понимая, что этот человек много повидал в жизни. Рядом с ним Иза оживала, начинала улыбаться, даже смеяться, а теперь вот ощутила, что может и поплакать. Голова Изы упала Дэнни на плечо, и она машинально отметила, какой он крепкий и гибкий, как не похож ни на Джо, ни на кого из ее знакомых мужчин. Она даже смутилась: все так трагично, да и Бенджи ни на секунду не отпускает ее от себя.
– Мамми, мамми, – воскликнул Бенджамен.
– Да, дорогой?
– Дэнни обнимает тебя. Дэнни хороший.
– Да, ты прав, малыш, – пробормотала она, спрятав лицо на плече Дэниела.
– Вы очень красивы, леди Изидора, – прошептал он, целуя ее волосы, – но не можете сидеть тут целый день в объятиях незнакомого мужчины, у которого, к тому же, самые гнусные намерения, когда есть неотложное дело.
Изидора не реагировала. Блэкхарт решил зайти с другой стороны.
– У меня интересные новости, Иза. Оформление проведено по всем правилам, они позаботились обо всех юридических формальностях, в наличии имеются все бумажки, в полном порядке. Странность только одна – скорость, с которой все это совершилось. Почти неслыханно, чтобы с неопознанным телом «расправились» так быстро.
– Вы что, собираетесь сообщить мне, что коронер приходится шурином Полу Деверье?
– Насколько мне известно – нет, но кто-то паникует.
– У вас есть доказательства?
– В этом-то все и дело, Иза. Все следы уничтожаются: тело ребенка, попытка как можно скорее избавиться от вас. Им удалось нейтрализовать Кэтти.
Иза замерла. Когда она наконец подняла голову, глаза ее были красны от слез.
– Кэтти действительно начала наводить справки, как и обещала вам, но, прежде чем успела получить ответы, исчезла. Или, скорее, ее устранили. После посещения офиса коронера я позвонил в социальную службу. – Дэнни хитро улыбнулся. – У меня там есть некоторые связи. Одна молодая леди. Бывшая близкая подружка. Безмозглая блондинка, как раз в моем вкусе. – Он поддразнивал Изу.
– Мы говорили о Кэтти.
– Помните, она обещала начать в среду. И так и сделала! В офисе коронера этого не отрицали. А к утру понедельника Кэтти уже не было в стране.
Дэнни увидел, как усилием воли Иза овладела собой, и ее удивительные изумрудные глаза засверкали. Она пригладила рукой волосы, приводя прическу в порядок. Дэниел неохотно убрал руку с ее плеча и продолжил:
– Какой-то непорядок с ее разрешением на работу. Она якобы оказалась нелегальной иммигранткой, и ее поставили перед выбором: уехать добровольно на пару месяцев, пока проблему не решат, или быть высланной из страны и не иметь возможности вернуться.
– Но почему они давали мне такие уклончивые ответы?
– Ну, это же позор для официального учреждения – взять на работу такого человека.
– Истеблишмент сплачивает ряды…
– Кто-то страшно напуган, Иза. Кто-то, обладающий серьезным влиянием.
– Пол Деверье. – Изидора произнесла это тихим голосом, почти прошептала. Она подняла Бенджи и обняла его, как будто защищала от всего мира. – Стоит только начать, и вам придется много чего скрывать. Сначала он покрывал свою дочь, теперь приходится защищать себя самого. Он никогда не остановится, Дэниел. И если девочка, которая умерла, была не Бэлла, то кто же тогда? И как она умерла? Кто-то, должно быть, оказался в отчаянном положении. Я у них на прицеле, Бенджи тоже. Вы в их списке – следующий.
– Слишком поздно отступать. Меня сегодня утром уволили.
– Нет, не может быть! – воскликнула Иза. Но Дэнни был более чем серьезен.
– Не о чем беспокоиться, – улыбнулся он в ответ. – «Уэчестерская хроника» была для меня всего лишь ступенькой по пути наверх, так что теперь я тронусь в путь несколько раньше, чем предполагал, только и всего.
– Вы уверены?
– Перестаньте, Иза. Я вам был нужен, и вы меня получили. Теперь я работаю на вас полный рабочий день.
Внезапно Иза поняла, как сильно Дэниел хочет ее. Это тревожило, смущало, но и придавало сил. Да, ей сейчас не до осложнений, чувства слишком неясны, а Дэнни на десять лет моложе нее. Но он именно тот, кто ей необходим, он поможет ей восстановить чувство собственного достоинства.
– Так что же нас ждет, миссис Дин?
– Мы, мистер Блэкхарт, отправимся, и как можно скорее, в отделение «скорой помощи».
Отделение было современным, хорошо оборудованным, чуть меньше года назад младший отпрыск королевской семьи торжественно открыл его. Здесь было относительно тихо. Дежурная сестра, выслушав историю Изы, предложила им чаю, а внимание Бенджи отвлекли огромным мягким медвежонком-пандой.
– Расскажите мне, как все должно было происходить со мной и с моими детьми в ту ночь.
– Вас должны были привезти в машине «скорой помощи», причем мы вас ждали. Так что вам не пришлось ждать в приемной, где сидят люди с разбитыми коленками и растянутыми лодыжками, вас сразу же отправили на осмотр. В один из этих маленьких боксов, а может быть, в палату неотложной помощи, как это всегда делают с пострадавшими в тяжелых авариях.
– Так где же осматривали меня?
– Не было очевидных физических повреждений, у вас не отказало сердце, так что, скорее всего, в одном из отсеков здесь. – Она указала на ряд помещений, отделенных от приемной лишь занавесками.
– А мои дети?
– Вы говорите, что у маленького Бенджи не было повреждений? Тогда, возможно, его просто постарались успокоить, заняли игрушками в приемной, вот как сейчас. А что касается вашей девочки, ее должны были бы немедленно осмотреть, как и вас. Послушайте, если это важно… Мне кажется, одна из моих сестер дежурила в тот вечер, может быть, она вспомнит больше, чем я могу вам рассказать. Хотите поговорить с ней?
Появилась сестра Эли Даффин, стройная молодая женщина, ее миндалевидные глаза были внимательными, а фигура наверняка вызывала у пациентов мужского пола желание умереть за нее. И она знала Дэниела.
– Привет, незнакомец, – сказала она, коротко улыбнувшись. – Что заставило тебя опять появиться в моей жизни?
Иза почувствовала, что эта сдержанная женщина по-настоящему тепло относится к ее спутнику, как к старому другу. У них было общее прошлое. Иза почему-то вдруг подумала о травмах и рубцах, сама не зная почему.
Дэниел протянул обе руки, она быстро пожала их, впрочем, целоваться они не стали. Да, раны зарубцевались.
– Мы с Эли когда-то были хорошими друзьями, – объяснил Блэкхарт Изе. – Давно. В Лондоне.
– Три с половиной года назад, – добавила Эли. – Но зачем считать?
– Да, я все испортил.
– Как поживаешь, Дэниел? Совсем поправился? – Она отступила назад, чтобы оглядеть Дэнни, одобряя увиденное, сравнивая, вспоминая.
– Я чувствую себя прекрасно. Единственное, что меня мучило, это невозможность поблагодарить тебя как следует. Не имел представления, что ты живешь в одном городе со мной. Как?..
– Устала от Лондона. Устала жить в долгах и грязи. Наблюдать, как слишком многие мои друзья не выплывают. Ты знаешь, как это бывает, Дэнни.
Он повернулся к Изе.
– Эли помогла мне, когда я болел несколько лет назад, – она всегда будет мне особенно дорога.
– О'кей, довольно этого блэкхартовского трепа. Я все это уже слышала, помнишь? – Но выражение лица Эли стало спокойнее, а улыбка – шире. Она пригласила их в помещение, где переодеваются и отдыхают сестры.
– Я довольно хорошо помню ту ночь, когда вас привезли, – объяснила Эли Изе. – Это была чертовски тяжелая ночь, не только вас привезли, обычные происшествия субботнего вечера, остановка сердца и неприятности с несколькими пьяными болельщиками после футбола.
– Значит, было довольно беспокойно?
– Очень. Но по субботам всегда так.
– Ну порадуй меня, Эли, – вмешался Блэкхарт. – Может быть, было достаточно беспокойно, чтобы перепутать пациентов?
Сначала она застыла от изумления, но покачала головой.
– Нет. Мы надеваем идентификационные бирки, как только начинаем осматривать пациента. Никакая ошибка невозможна.
– А может ли кто-нибудь намеренно поменять бирки?
– О нет! Пациент должен быть без сознания или в бреду…
– Или быть младенцем, – прошептала Иза.
– Никто не мог бродить по больнице, подменяя идентификационные бирки в ту ночь, в тот момент, когда всюду были полицейские.
– Полицейские?
– Они были везде – авария, футбольный матч… Был даже грабитель со сломанной ногой. Вот почему я так хорошо помню ту ночь, наши местные констебли – ужасные зануды… От них беспокойства не меньше, чем от больных.
– Что вы имеете в виду?
– Всегда просят помочь им с расследованиями. Ну, вы понимаете, какие расследования имеют в виду мужчины…
Обе женщины взглянули на Дэниела, который скорчил невинную гримасу, – ну вылитый мальчик-певчий из церковного хора. Только Иза никогда не видела мальчиков-певчих с серьгой в ухе.
– Они неисправимы, миссис Дин. Один из них пытался заигрывать со мной, даже когда мы с ним в гараже пытались справиться с кнопкой пожарной тревоги. Я была, слава Богу, достаточно усталой и не приняла его «приглашения».
– Пожарная тревога?! – Голос Дэниела вдруг сорвался.
– Да. Один из пьяных нажал на кнопку, так что нам пришлось на пару минут эвакуировать больных, не нуждавшихся в срочной помощи, пока мы все проверили. Да, это случилось как раз в тот момент, когда вас привезли.
– Так что значительная часть отделения «скорой помощи» оставалась без присмотра?
– Не совсем, да и суматоха длилась не больше двух минут. Мы обнаружили, что тревога ложная, даже раньше, чем успели вывести всех транспортабельных больных.
На минуту Иза закрыла глаза, пытаясь представить себе, как сбитые с толку пациенты бродят, не зная, что делать, а персонал отделения «скорой помощи» пытается справиться с ситуацией и восстановить порядок, внимание их отвлечено. Возможно, все случилось прежде, чем прикрепили идентификационные браслеты. Прежде, чем Бэллу защитили.
– Эли, а возможно ли, что во время пожарной тревоги пациента оставили одного, в одной из этих кабинок, что сестры и доктора вышли, чтобы выяснить, что происходит?
Сестра задумалась.
– На несколько секунд возможно. Не больше. Все произошло очень быстро.
Иза и Дэниел впитывали эту информацию, взвешивая, возможно ли, чтобы во время суматохи произошла ошибка или преступление. В конце концов, подменить ребенка можно гораздо быстрее, чем надеть браслет. Секундное дело.
– А вы помните моего ребенка, Эли? Как она выглядела?
– Нет. К сожалению, мисс Дин. Труднее всего запомнить пациентов грудных детей. У них еще такие неоформившиеся тонкие черты, кажется, они меняются каждую минуту, а вашим ребенком я лично не занималась. Случилось так, что я возилась с другим малышом, при той суматохе, что царила тогда, я не уверена, что запомнила хоть чье-то лицо.
Мир, казалось, опрокинулся.
– Здесь был другой ребенок? Девочка? – Иза и Дэниел, казалось, пытались опередить друг друга, выкрикивая этот вопрос.
– Да. Мать уронила ее и была очень обеспокоена, но девочка оказалась в полном порядке. Мы быстро проверили ее.
– А на ней был идентификационный браслет?
– В нем не было нужды. Ее ведь не регистрировали в качестве пациентки.
– Но она была здесь во время пожарной тревоги? В то же самое время, что и я?
– Безусловно.
– Эли, это очень важно. Не можете ли вы припомнить имя матери?
– Нет, не могу. Кроме того, нам не полагается давать информацию другим пациентам.
– Послушай, Эли, – беспокойство Дэниела было очевидным. – Может быть, это самое важное, о чем я когда-либо просил тебя. Самое важное !
– Ты серьезно?
– Абсолютно.
Сестра настороженно посмотрела на них, потом оглянулась.
– Ну ладно, я думаю, имя не является врачебной тайной. Подождите здесь минутку.
Она скоро вернулась, держа в руке большой конверт, из которого извлекла листочек бумаги.
– Смит. Фамилия была Смит. Просто фамилия ребенка, никакого имени матери здесь нет.
– Вы шутите, – запротестовала Иза. – Наверняка есть еще какие-нибудь данные.
Эли пожала плечами.
– Так случается. Часто. Люди не хотят давать свое полное имя в отделении «скорой помощи». Во всяком случае, ребенок не был принят в больницу, ее не лечили, просто осмотрели. И вся эта суматоха… Очень сожалею.
Иза и Дэниел были обескуражены неудачей.
– Здесь есть адрес.
– Адрес нам подойдет, благодарю вас. – Рука Изы дрожала, когда она записывала его. Билшей Крещент. – Еще один, последний вопрос. Не можете ли вы вспомнить, как она выглядела?
– Ребенок? Нет.
– Мать.
Эли нахмурилась, пытаясь сосредоточиться.
– Полагаю, она была молодая.
– Худая? Блондинка?
– Мммм, кажется, да. А что, вы ее знаете?
Изе казалось, что все ее тело горит, по жилам, словно кислота, растекается истина. Да, она знала мать. Теперь ей казалось, что она понимает, как пропала Бэлла – не идентифицированная, посреди всей этой суматохи…
И как могло получиться, что ей оставили чужого мертвого ребенка.
В конце концов, где какой ребенок, решает простая бумажка. Бюрократический аппарат.
Пол Деверье.
Когда они нашли нужный адрес, оказалось, что Билшей Крещент выходит тыльной стороной на реку. Это был длинный ряд викторианских домов. Красный кирпич, причудливые черепичные крыши в стиле прошлого столетия, осыпающаяся краска, маленькие палисаднички перед входом, запертым и темным, без признаков жизни. Занавески задернуты, заглянуть внутрь невозможно, звонок сломан. Никто не ответил и на их стук. Они ничего не нашли, кроме маленькой медной таблички возле звонка, которую с трудом прочли при свете уличного фонаря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35