– Черт побери, Дэниел, полицейский знал, что я собираюсь задержаться. Этого не знал никто… – она задержала дыхание, – никто, кроме Пола Деверье !
– Ваш гостеприимный хозяин.
– Скорее, тюремщик.
– А вы говорили ему, что собираетесь в полицию?
– Нет, нет, нет, – испугалась своего предположения Иза. – Он не мог знать. – Она опять оказывалась в лабиринте без выхода. В тупике.
– Тогда, возможно, вы натолкнулись на провинциальную солидарность, община сомкнула ряды.
Она покачала головой.
– Инспектор знал все еще до моего прихода. И ваш редактор тоже. Кто-то предупредил их. – Разговор Изы с Дэниелом был прерван ревом проезжавшего мимо тяжелого грузовика, горло защипало от выхлопных газов, стаканы на столе задребезжали. Где-то настойчиво звонил телефон, но никто не брал трубку.
– Вот оно! – воскликнула Иза, выныривая из лабиринта на свет. – Телефон! Дэниел, я договаривалась о встрече по телефону.
Блэкхарт потер впалую щеку, пытаясь понять ее мысль.
– И с вашим редактором, – продолжала Иза. Блэкхарт наконец понял.
– Держу пари, вы и о встрече в банке договаривались по телефону. Потому вам и отказались выдать новую кредитную карточку!
– Таким же образом я пыталась добраться до Кэтти.
– Откуда вы звонили?
Перед Изой забрезжила разгадка.
– Из кабинета Деверье, – ответила она. – Он настаивал, чтобы я звонила именно оттуда. – Внезапно ей стало холодно и неуютно. – Возможно ли это, Дэниел? Неужели Деверье расставил мне ловушку?
– Ловушку? Да этот человек способен превратить всю страну в один большой капкан, если ему это будет необходимо. Член парламента. Представитель одной из самых известных семей Эссекса.
Отец его был членом кабинета министров. В здешних местах Деверье – сам Господь Бог. Кстати, Пол Деверье – близкий друг моего главного редактора. Он наверняка хорошо знаком с полицейским суперинтендантом. И почти наверняка знает управляющего банком.
– Но не Кэтти.
– Конечно. Она в схему не вписывается.
– Дерррь-мо! – Проклятье вырвалось у Изы непроизвольно, она стукнула кулаком по деревянному столу, опрокинув стакан и разбудив Бенджи, который мирно дремал у нее на коленях.
– Я где-то читал, что вы, американцы, умеете произносить это слово тридцатью способами… – Дэнни пытался отвлечь Изидору, подшучивая над ней.
– Дэниел, черт бы меня побрал, я все испортила! – Она наклонилась и взяла его за руку. – Даже с вами я договаривалась сегодня утром по телефону из дома Деверье.
Улыбка исчезла с лица Блэкхарта.
– Это не самый удачный вариант. Я сказал редактору, что собираюсь взять интервью у высокородной председательши местного филиала Женского института на выставке цветов.
– Простите меня!
– Не стоит.
Ветер взъерошил волосы Изы, и она нетерпеливым движением откинула их назад. Бенджи окончательно проснулся, слез с колен матери и начал играть камешками, пытаясь запихнуть их Изе в туфли. Она остановила его.
– Кажется, вы… ко многим вещам относитесь по-философски, Дэниел. К работе. К жизни. К людям.
– Привык. Иногда бывает необходимо посмотреть со стороны даже на себя самого. Особенно на себя . – На какое-то мгновение он приоткрыл Изе израненную душу, мучимую воспоминаниями, но быстро взял себя в руки, пожал плечами и улыбнулся виноватой улыбкой. Прекрасная у него улыбка, подумала Иза.
– Надеюсь, вы не станете возражать против моей помощи, миссис Дин? – Дэниел пристально смотрел на нее, и это не был взгляд доброго самаритянина, и уж тем более не взгляд младшего брата. Она опустила глаза.
– Все в порядке, сэ-эр, – поддразнила она его, растягивая слова.
– Очень рад. Тогда за работу. С чего начнем?
– Надо выяснить, как Деверье узнавал, с кем я говорю по телефону.
– Отводная трубка. Или записывающее устройство, подключенное к телефону. Все очень просто.
– Но Деверье находился за сотни миль отсюда. Вчера он был в Шотландии, посещал какую-то базу атомных подводных лодок. Его показывали в вечерних новостях.
– Так каким же образом он «держит руку на пульсе»?
– … вернее, держит меня за глотку…
Внезапно размышления Изы были прерваны инстинктивным страхом, ощущением надвигающейся опасности. Она вдруг поняла, что не слышит Бенджи. По загородному шоссе шуршали тяжелые шины, по тротуару шли люди.
Иза повернулась и увидела запыленный старенький грузовик, ужас на лице водителя, который жал на тормоза и на клаксон, и Бенджи, ковыляющего по разделительной полосе навстречу машине.
Предупреждающий сигнал автомобильного гудка слился с ее собственным криком, тормоза заскрипели, оставив дымящийся след на дороге. Бенджи, осознавший наконец опасность, застыл перед надвигающимся чудовищем.
Такие сцены человек часто видит в ночных кошмарах. Хочется застыть, спрятаться под одеяло, надеясь, что ужас испарится. Именно так гибнут многие люди – отказываясь поверить в то, что видят, и надеясь, что несчастье минет их. Сами они не способны ни реагировать, ни даже протестовать.
Казалось невозможным опередить грузовик и добраться до Бенджи, но Иза не только оттолкнула малыша, но и сама избежала столкновения с надвигающейся машиной: матери ведь становятся гораздо сильнее, если опасность грозит их детям. Иза прижимала к себе Бенджи, дрожа всем телом и понимая, что сама во всем виновата. Только теперь она ощутила всю глубину своего несчастья.
Иза твердо знала, что должна настойчиво продолжать поиски, она не успокоится, пока не выяснит всю правду о Бэлле. Иначе чувство вины задушит ее.
Вот только ей придется принимать во внимание чью-то злую волю. Только что, лишь благодаря счастливой случайности, она спасла жизнь сына. Пытаясь выяснить судьбу одного ребенка, она ставит под удар жизнь другого. Как ей жить с таким чувством вины? Имеет ли она право жертвовать Бенджи ради Бэллы?
Иза сделала еще одно неприятное открытие, пока приходила в себя и успокаивала Бенджи. На какое-то мгновение за занавеской кафе, находившегося через дорогу от гостиницы Томаса Харди, мелькнуло знакомое лицо.
Зловещая ухмылка Чиннери. Шпионившего за ней. Теперь Иза поняла, каким образом Деверье узнавал о каждом ее шаге.
Глава 5
В комнате царил полумрак, горела только лампа на большом письменном столе красного дерева, да городские огни проникали через незадернутые шторы. Премьер-министр любил так работать, в одиночестве, в своем кабинете на Даунинг-стрит. Ричард Флад рассматривал толстое стекло, покрывавшее стол, пытаясь счистить какую-то грязь ногтем большого пальца, пока до него не дошло, что поцарапан лак. В этот момент вошел Деверье.
– А, Пол, добрый вечер, – произнес Флад, не поворачивая головы. – Вы знаете, сад в полном беспорядке. Пора его вычистить.
– Ммммм, – пробормотал Деверье, не совсем понимая, почему именно с ним премьер поделился такой важной информацией, и задаваясь вопросом, не попросит ли его Флад, чье эксцентричное поведение в трудные времена было всем известно, засучить рукава и взяться за лопату.
– Как поживает Биззи? – произнес он.
– О, прекрасно, Элизабет чувствует себя просто отлично. Как никогда, благодарю вас, – рассеянно бросил Флад, как будто Деверье спросил его, который час.
«Дурак», – подумал Деверье. Три года пребывания на Даунинг-стрит превратили человека в куклу, в зомби, кажется, он даже забыл, как его собственная жена ненавидит, когда ее называют полным именем. Впрочем, он о многом забыл. Флад обернулся к своему министру.
– Пол, я хочу, чтобы вы разделили со мной успех. Помните встречу у американского посла? А как я выкручивал ему руки по поводу ООН, по Кипру и другим вопросам?
– О да, Дик, – кивнул Деверье, издав горький смешок. – Это был мудрый ход.
– Не просто мудрый, Пол. Блестящий! Сегодня мне сообщили, что они готовы согласиться. По всем позициям. Абсолютно по всем, черт побери! Великолепно, не так ли? Через несколько минут должен позвонить президент и подтвердить, я полагал, что вам будет приятно разделить со мной момент триумфа. Я не смог бы добиться этого без вашей поддержки.
Деверье покачал головой, надеясь, что не выдал своего презрения.
– Они протащили эту сделку, вероятно, она нужна президенту больше, чем мы полагали, – продолжал Флад. – Может быть, мы даже продешевили. Как вы полагаете, Пол? Может, нам удастся еще что-нибудь у них вытребовать?
– Не станем перегибать палку.
Их разговор прервала трель одного из трех стоявших на столе телефонов.
– Господин президент, добрый вечер. О да, в Калифорнии еще утро… Я хочу, чтобы вы знали: я очень рад. У меня в кабинете находится Пол Деверье, мой государственный секретарь по делам обороны. Надеюсь, вы не будете возражать, если он подключится к нашему разговору.
Флад нажал кнопку переключения, и голос американского лидера зарокотал в комнате.
– Благословенна рука дающего, господин премьер-министр, надеюсь, я буду более чем «благословен».
Любовь американского лидера к библейским цитатам была общеизвестна, так он пытался утвердить имидж аристократа с Юга и отца нации. Это не мешало ему проводить совещания с советниками, сидя на унитазе.
– Очень великодушно с вашей стороны, господин президент. Я уверен: награда будет щедрой.
– Вашими бы устами… но мне необходимо ваше понимание, господин премьер. Вы получили то, что хотели, – финансовое соглашение по «Дастеру». Совет Безопасности, Кипр, прием в Вашингтоне, который заставил бы позеленеть от зависти Уолта Диснея. Есть одна проблема, по которой мне нужна помощь Англии.
– Слушаю вас.
– Видите ли, у меня возникли некоторые трудности с проектом в конгрессе. Как говорится в Вечной Книге – их глаза не видят, а уши не слышат, рты же не закрываются. Кажется, я точно цитирую. Так что мне приходится ублажать сенатора от Вайоминга – он председатель сенатской комиссии по вооружениям, так вот, его внучка жаждет поступить в ваш Оксфорд. Увы, если бы у нее было столько же мозгов, сколько влияния у старика, то… Вы сможете помочь мне?
У премьер-министра отвисла челюсть.
– Ну, правительство не контролирует университеты, всякие там интеллектуалы могут поднять вой. Но я буду счастлив лично заняться проблемой.
– О Боже, я вовсе не хочу затруднять вас, господин премьер-министр, я прошу, чтобы «проблему решили». Неужели «Дастер» не стоит одного места в Оксфорде?! Мне казалось, он стоит целого университета.
– Я… я… – Подбородок Флада задрожал, он был обескуражен подходом собеседника.
– Господин президент, – вмешался в разговор Деверье, – вы должны понять: премьер-министр не может допустить, чтобы его обвинили в нарушении академических свобод. Ни сенатору, ни его внучке не пойдет на пользу, если поднимется крик в газетах.
– О да, здесь вы правы.
– Однако, полагаю, мы попытаемся решить эту проблему. Я уверен, что премьер-министр найдет бизнесмена, имеющего интересы в оборонной промышленности, возможно, тесно связанного с проектом «Дастер», и мы убедим его принять личное участие в создании новой кафедры в Оксфорде. Это идеальный способ выказать глубокую заинтересованность в вопросах образования. Подобный интерес помог попасть в палату лордов не одному торгашу, не так ли, премьер-министр?
– Безусловно…
– Полагаю, в столь сложный в финансовом отношении момент университетское начальство с пониманием отнесется к… маленькому условию, выдвинутому щедрым дарителем.
– Вы хотите сказать, что сможете… – пророкотал президент.
– Да.
– Да! – поддакнул премьер.
– Джентльмены, мы поразим, удивим, покорим весь мир. Знаете, я думаю, наше дитя отправилось в путь.
– Храни вас Бог, – пробормотал премьер-министр Флад, положив трубку. Впервые за несколько недель Деверье увидел, как Флад улыбается.
Министр обороны провел еще час в обществе премьер-министра, пока тот запивал свой триумф виски. Они начали обсуждать другие проблемы, пытаясь придумать, как оживить популярность и победить на выборах. Флад был воодушевлен, а Деверье молчал, слушал, выдвигая предложения и позволяя премьер-министру подхватывать свои идеи, чтобы потом использовать их. Он должен был действовать осторожно. Не следовало превосходить начальство, Флад еще должен обеспечить ему разбег в гонке за главный приз. Победит Флад на выборах или потерпит поражение, он вряд ли долго продержится. Впервые Деверье всерьез задумался о премьерском кресле.
Глава кабинета. Как заманчиво. Вот тогда тень отца сгинет окончательно.
Весьма довольный, Флад проводил Деверье до парадной двери дома 10 и распахнул ее как раз в тот момент, когда телевизионщики включили все софиты, собираясь показать нации в вечерних новостях ее лидера. Премьер-министр взял руку Деверье и тепло пожал ее, этот жест отметят и поймут все, кто следит за приливами и отливами политического океана.
– Прекрасный вечер, Пол. Благодарю вас. Полагаю, вы отправитесь праздновать наш успех?
Деверье ответил ему улыбкой.
– Возможно, несколько позже. Сейчас я должен встретиться с американским послом. Есть некоторые детали, которые необходимо обсудить.
Казалось, Деверье был повсюду. На экране телевизора, в заголовках газет, в доме, в ее жизни, даже у нее в мозгу. Иза проснулась среди ночи. Подушка была мокрой: она пережила мучительный кошмар и безуспешно пыталась освободиться от него. Лицо Полетт вновь выплыло из подсознания, совершенно ясно и четко. Потом лицо Полетт расплылось и превратилось в лицо ее отца.
Особенно ужасало то, что, по мере того как образ девушки становился все отчетливее, другой образ как будто растворялся: она не могла вспомнить, как выглядит собственная дочь. Бэлла исчезла. Детское, еще не сформировавшееся лицо, плач, меняющийся цвет глаз, рыжие волосики на лбу – все это улетучивалось из ее сознания, как будто скручивалась, сгорая, старая кинопленка.
Иза пыталась найти легкий выход и впала в панику.
Она вытерла влажный лоб – черт, пот просто лил с нее – и вновь легла на подушку, прислушиваясь к старому дому. В таких домах никогда не бывает совсем тихо, что-то все время скрипит, шуршит, стучит. Время работает против нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35