Ричард приканчивал уже вторую банку пива, закусывал горячими сосисками, булькающими растопленным жиром, и чувствовал себя... (он поискал подходящее слово) Отлично? Замечательно? Роскошно? Как сыр в масле? Профессиональный писатель в нем перебирал слова и выражения в поисках самого подходящего описания того теплого приятного чувства, которое пропитывало его с головы до пят сладким сиропом.Эйфория! Да, эйфория. Он сверился со своим внутренним толковым словарем. Эйфория: приподнятое, восторженное настроение. Точь-в-точь подходит. Напевая про себя, он потянулся за следующей сосиской. Жир капнул на раскаленные угли, вспыхнул желтыми огоньками. Последний глоток пива из жестянки. “Еще баночку – и хватит. А не то к двум часам ты будешь пьян в лежку, а это никуда не годится”. Он хихикнул.– Что тебя развеселило, сердце мое? – поинтересовалась Кристин.Он одобрительно присвистнул. Жена успела переодеться в шорты и белую блузку, почти прозрачную на спине, но с кружевной кокеткой спереди, делающей ее вполне приличной для дневного времени.– Просто радуюсь жизни, – отозвался он, ухмыляясь.– Приятно слышать, – улыбнулась в ответ Кристин. – Как сосиски?– Почти готовы. Зови Эми и Марка.Эми уже подбегала к ним.– Мама! Папа! У меня от пузыриков глазки писают!Кристин вытерла ей глаза салфеткой.– Не пей так быстро, тогда глазки не будут слезиться.– ЕДА! – Ричард вздрогнул от раздавшегося за спиной крика. – ДАЙТЕ МНЕ ПОЕСТЬ! Глава 15Человек на чердаке – ЕДА! ДАЙТЕ МНЕ ПОЕСТЬ!Ричард, оборачиваясь, заставил себя улыбнуться.– Джо! Что привело тебя в нашу глухомань?– Хотел повидаться с любимой сестричкой, Дикки.– Привет, Джо, – воскликнула Кристин с неподдельной радостью. – Возьми себе пива. Оно там, в ведерке.– Со льда! Зубы Господни! Умеете же вы жить!– Я не слыхал, как ты подъехал, – заметил Ричард.– А я оставил машину за воротами. Я на минутку.“Ура-а-а!” – беззвучно возликовал Ричард. Кристин улыбнулась:– Но уж сосиску-другую ты можешь перехватить?– Ну, давай!– Садись со мной, дядя Джо, – предложила Эми. – Тут сидит Марк, но он возится наверху. Мальчишки, Мальчишки, подвиньтесь, уступите место дяде Джо.Пока Эми и Кристин суетились, усаживая мистера Отвислую Губу, Ричард со вздохом подложил на решетку еще сосисок.Пуговицы на рубашке Джо (именно такие рубашки следует носить с вечерним костюмом) стойко выдерживали напор стянутого брюшка. “Рано или поздно, – мрачно подумал Ричард, – пуговица отскочит и какой-нибудь бедняга останется без глаза”. Джо, едва усевшись, разразился потоком слов, как будто принимал участие в соревновании, кто за двадцать минут произнесет самую длинную речь. Время от времени он поправлял короткими пальцами жирную челку. Если в его болтовню вторгалась миллисекундная пауза, толстая нижняя губа немедленно оттопыривалась. Ричард заметил, как жадно поглядывает шурин на накрытый стол. Глазки Джо были того же цвета, что и у младшей сестры, но всегда казались покрытыми масляной пленкой и тусклыми. Глаза Кристин блестели, как Драгоценные камни.– Побольше горчицы, дружок Дикки, – потребовал Джо, осушая жестянку и сминая ее в кулаке.– Возьми еще, – Кристин вытащила из ведерка новую банку пива.– Осторожно! – Ричард с размаху вогнал вилку в сосиску. – Он за рулем.– Ничего, – толстый палец Джо подцепил кольцо открывачки. – Это же не пиво, а кошачья моча.Эми захихикала.– Господи, – еле слышно пробормотал Ричард.– Я прихватил с собой то предложение. Хочешь посмотреть?– От египетского бизнесмена?– Угу. Он даже прислал факс с указанием, как найти его дом в этом долбаном Казбахе.– Поездка обойдется нам дороговато, – вставил Ричард, укладывая сосиску на хлеб. – Если его так заинтересовала Солнечная Поляна, мог бы и сам приехать.– Ты же знаешь этих египтян, – ухмыльнулся Джо. – Может, его мамаша не пускает.Пока Эми и Кристин смеялись шутке, Ричард подложил на сосиску порцию горчицы, достаточную, чтобы расплавить вольфрам.– Держи, Джо. Если захочешь еще горчицы, только скажи.Джо надкусил бутерброд.– Не пожалел, собачий сын. Знаешь, Кристин, со временем из него может выйти неплохая домохозяйка. Ричард крикнул, обернувшись к дому:– Марк! Хот-доги готовы. Если ты не хочешь есть, скормим твою долю воробьям.Джо приподнял свою толстую задницу и подтолкнул Ричарда локтем. Шурин лучился самодовольством. Масляные глазки блестели.– Ну не счастливчик ли ты, – шепнул он Ричарду. – Один, в Египте.У Ричарда улыбка на этот раз совсем не получилась. Хорошо еще, что Кристин не слышит.– Я что-то не чувствую себя особо счастливым. Мне этот Египет нужен, как лишняя дырка в голове.Джо скабрезно хихикнул:– Да ты только представь себе: молодой, полный сил мужик, сам себе хозяин в стране, где на каждом шагу исполнительницы танца живота, готовые на что угодно за медный грош.– У тебя горчица на подбородке, Джо!– Я слыхал, что египетские девушки чертовски темпераментны и им все равно, куда ты воткнешь свой...– Слушай, Джо, если по-твоему, Египет – такое райское местечко, почему бы тебе туда не отправиться?Джо надул губы, как обиженный мальчишка.– Дикки, ты же знаешь, как я об этом мечтаю. Но тогда у меня пропадает воскресный гольф.– Гольф? Верно, это для тебя самое важное.– Ты же знаешь, гольф для меня не развлечение, – он поправил челку. – Это бизнес: знакомства, связи...– Несешь полную чепуху и сам это прекрасно понимаешь.Ричард выдавил на лицо широкую искусственную улыбку, и Джо принужденно рассмеялся.– Как бы то ни было, – Джо слизнул с пальца горчицу, – можно не думать о курочках, когда тебе предстоит увидеть Александрию с ее пирамидами...– Александрию? – Ричард, не веря своим ушам, уставился на шурина. – Ты говорил, что у него контора в Каире. Я и билет взял в долбаный Каир, а не в твою долбаную Александрию.– Каир, Александрия, какая разница? Египет и есть Египет!– Господи, Джо. От Каира до Александрии сотни миль. Через всю Африку, а я ее знаю не лучше, чем обратную сторону долбаной Луны. – Ричард украдкой покосился на Кристин. Только не хватало разругаться с ее братцем. День будет вконец испоганен, но этот тюбик патоки в человеческом образе, готовый вот-вот лопнуть, в шестьдесят секунд доводил Ричарда до кипения.– Но ведь существуют поезда, – нижняя губа Джо поползла вперед. – Поезжай поездом. Если хочешь, проведи там лишнюю ночь, – он улыбнулся. – Если хочешь! Женщины с томными взглядами, друг Дикки!– Я не хочу проводить там лишнюю ночь, – сдерживаясь, проговорил Ричард. – Я вообще не хотел туда ехать. Я должен был вылететь в пятницу, повидаться с мистером Саадом и в воскресенье вернуться обратно. Я согласился на это, хватаясь за соломинку. Я заставил себя наполовину поверить – только наполовину! – что твой план может сработать, и я, наконец, избавлюсь от кучи дерьма, в насмешку названного Солнечной Поляной.– Послушай, Ричард. Это очень ценный участок! Когда ты женился на моей сестре, тебе в приданое достался горшок с золотом.– Горшок с дерьмом! Конечно, можно выкопать всю эту дрянь, заплатить за обеззараживание и переработку, засыпать наполнителем под фундаменты и разместить там славный заводик с офисами и складскими помещениями. Но ты не хуже меня знаешь, Джо, что даже, продав его по самой высокой рыночной цене, ты не окупишь затрат и останешься в убытке этак с полмиллиона долларов.– Ладно, Ричард. Скажи-ка это Кристин. Скажи ей, что, по-твоему, мой отец – ее отец – оставил ей в наследство кусок дерьма.Масляные глазки Джо стали твердыми как камень. Он нащупал слабое место. Кристин обожествляла покойного отца. В ее глазах все, что он делал, было разумным и сверхъестественно предусмотрительным. Если Ричард смешивает с грязью Солнечную Поляну – он оскорбляет Бобби Барраса-“Бисквита”, который от бездомного сироты, промышлявшего торговлей печеньем вразнос, вырос до владельца крупного предприятия.– Ладно, Ричард, – тяжело кивнул Джо. – Сдаюсь. Я только напрасно трачу твое время. Солнечная Поляна – большая помойная яма. Давай объявим эту новость Кристин.– Джо. Слушай, подожди...– Кристин? Кристин! – крикнул Джо. – Подойди-ка сюда. Надо тебе кое-что сказать.Ричард набрал полную грудь воздуха и застыл, опустив руки. “Пусть Джо болтает, – думал он. – Зато мне больше не придется притворяться перед женой, что все в порядке, и Солнечная поляна – наше самое ценное имущество. А когда он выскажется, я ему всыплю так, чтобы себя не помнил!” Перед ним встала соблазнительная картина: он наконец залепил шурину оглушительную пощечину, и тот, с круглыми от испуга и удивления глазами, потирает горящую щеку.“Я это сделаю, честное слово, сделаю, – думал Ричард, сам удивляясь своей горячности. – Так дам, что до Судного дня не забудет”.– Что такое? – спросила подошедшая Кристин.Джо открыл рот:– Ричард говорит...– Папа! Папа! – по дорожке от дома к ним бежал Марк. Он зажимал ладонью покрасневший глаз.– Папа! Мой глаз!– Что случилось? – Кристин первой бросилась к сыну. – Господи, Марк, что ты наделал?История разъяснилась после того, как Ричарду удалось успокоить мальчика. Марк решил, что его запропастившийся рюкзак все-таки отыщется на чердаке. Он тут же сообразил, как со стула дотянуться до люка ручкой от швабры. В процессе этой сложной операции картонка сорвалась и углом задела мальчишку по лицу. Повозившись с салфетками, Кристин удостоверилась сама и заверила сына, что глаз уцелел. Все приключение оставило на память о себе только чуть заметную царапину.Ричард и Марк бросили Джо поглощать пиво с гамбургерами и вернулись в дом.– Знаешь, я постараюсь дотянуться и достать твой рюкзак без лестницы, – сказал Ричард. – Доставать ее из кладовки – такая возня!– Тоже шваброй?– Нет, спасибо. На сегодня хватит несчастных случаев.Ричард поставил под люком кресло из столовой и взобрался на него, почти упершись головой в потолок. Заглянуть в люк все-таки не удалось, но он поднял руку и пошарил по полу чердака. Рюкзак, наверное, удастся нащупать. К его огромному удивлению, первый предмет, на который наткнулась его рука, вырвался из-под пальцев. * * * Розмари по-прежнему была без сознания, но боль в щеке и колене пробивалась сквозь беспамятство. Перед глазами мелькали образы. Чердак незнакомого дома. Картонка, прикрывающая люк, приподнимается. Потом она срывается вниз. Изображение расплывается... Когда оно возникает снова, она смотрит сквозь люк на коричневый ковер, покрывающий площадку и залитую полуденным солнцем лестницу. По лестнице сбегает мальчик. Он держится за глаз или за лоб – не разобрать.Ощущение, что она отодвигается назад.Смотрит в окошко. Семейство собралось в саду у жаровни. С ними сидит толстый мужчина.Она продвигается вперед, над ее плечом проходит потушенная лампочка, потом наклонная деревянная балка. Она скорчилась за балкой.Смотрит вниз. Рука, сжимающая пистолет. Рука сумасшедшего.Она чувствует, что безумец крадется вперед к отверстию люка. В луче света кружатся пылинки.Розмари, испуганная и беспомощная, наблюдает за ним. Для семьи внизу настал решающий момент, а она не может их даже предупредить.“Глупая, глупая Розмари! Надо было вылезти из постели и позвонить в полицию. Смотри теперь, как с невинной семьей, с мальчуганом и маленькой девочкой расправляются, как расправились с тобой”.Из люка показывается кисть руки, запястье, предплечье. Рука на секунду замирает, покачиваясь из стороны в сторону, как странный обрубок змеи. Потом решительно наклоняется, касается ботинка сумасшедшего... Нога резко отдергивается.Рука замирает, словно ее владелец удивлен и не понимает, что нащупал.– Что случилось, пап? – это голос мальчика.– Сам не знаю. По-моему, я нащупал что-то живое.– Крысу?– Нет... Попробую еще раз.Безумец сидит на корточках, дуло пистолета направлено в голову того, кто покажется над отверстием люка.– Подними меня, пап, я посмотрю.– Шутишь? Ты мне спину сломаешь!– Но мне же нужен рюкзак, папа. Мы с Абрамсами выезжаем сегодня вечером.– Я знаю. Постараюсь подтянуться повыше. Держи кресло, Марк, а я загляну, что там делается.Рука с пистолетом тянется клюку. Палец лежит на курке.“Вот, сейчас, Розмари Сноу. И ты этому виной. Должна была предупредить. Теперь смотри, что кусочек металла, летящий со скоростью тысяча футов в секунду, делает с человеческим лицом. Пулевые отверстия – не аккуратные дырочки. Это кровавые здоровенные дыры. Дыра, как третий глаз...”Две руки уцепились за край люка. Розмари видела, как напряглись пальцы, видела каждый палец, каждый ноготь, волоски на тыльной стороне ладони, обручальное кольцо...– Марк? Ричард? Что вы там ищете? – женский голос.– Папа, рюкзак! – радостно завопил мальчишка.Мужчина спросил:– И где он был?– В шкафу под лестницей. Пойдем, Ричард. Я уже положила мясо на гриль.Руки исчезают. Секунду спустя над люком поднимается картонка, ложится на отверстие.На чердаке внезапно темнеет. * * * Ричард вернулся в сад и обнаружил, что Джо дожевывает здоровенный кусок мяса.Кристина разложила на тарелки порции сосисок для Марка и Эми, сидевших на покрывале в тени под деревом.– Вы собирались мне что-то сказать? Мистер Отвислая губа торжествующе улыбнулся, глядя на Ричарда.– Я просто решил, что не так уж и тороплюсь. Могу немного посидеть с вами. Ты не возражаешь, друг Дикки?Улыбка далась ему нелегко, но Ричард справился с собой.– Будь моим гостем, Джо.– Извини, что я съел твой бифштекс, солнышко. Я думал, у вас есть еще.Смех Ричарда прозвучал, как залпы винтовок при расстреле диссидентов, так мало в нем было веселья.– Я как-нибудь обойдусь, Джо, – он торжественно возложил на решетку гриля последнюю оставшуюся сосиску. * * * Этим же вечером Янги – Кристин, Ричард, Эми и Марк – стояли у ворот своего дома. Шеффилдское шоссе в это время затихало. К вечеру стало прохладней. Небо потемнело, и стрижей сменили летучие мыши, метавшиеся высоко в воздухе в погоне за мошкарой.Подкатила машина.– Желаю хорошо провести время, – сказал Ричард, ероша темные волосы Марка.– Веди себя хорошо, – Кристин поцеловала сына, отчего мальчик вспыхнул до корней волос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42