.— Адмирал Смит предлагает выслать против корсаров собранные и снаряженные всей Европой объединенные морские силы, — добавил Томазини.— Что же решили в Вене?— Пока ничего. Но я полагаю… Да, здесь же есть еще копия письма графа де Валлеса, министра его величества короля Сардинии, к сэру Сиднею Смиту. Наши власти тоже согласны. Это большой шаг вперед. Хотелось бы верить, что корсарскому ремеслу будет положен конец.— Будем надеяться! — воскликнула Эмилия. — Боже, дети снова будут свободны! Меня в дрожь бросает, как подумаю, что им приходится терпеть.Томазини сменил тему. Он рассказал, что венские сделки у Гравелли идут скверно. Никто не хочет иметь с ним дела. В Вене ходят те же слухи, что и здесь.— Не Властелин ли Гор, случайно, приложил к этому руку? — пошутил Андреа.— Возможно. Но ручаться не могу: сделано все так, что концов не найти. Во всяком случае, Пьетро в растерянности. Его повсюду дружески принимают, но под конец, с сожалением пожав плечами, выпроваживают ни с чем. Венцы, по крайней мере владельцы больших торговых домов, которые и представляют интерес для предприятия Гравелли, похоже, дали клятву ничего не покупать у североитальянских торговцев.Парвизи весело рассмеялся.— Подождем, как будут развиваться события дальше, — закончил рассказ Томазини.— Ты что, хочешь пустить все на самотек? — не понял друга Парвизи.— Ну да. Заложено столько мин, что и самому в опасной зоне лучше не появляться. Как бы одна из них ненароком не взорвалась.— Ну, коли ты уверен, тогда, конечно, бояться не приходится. Твой друг снова нагнал на Гравелли страху.Парвизи кратко рассказал об инциденте со страховкой «Пармы».— Бравый парень! — ухмыльнулся Томазини — В нем кроется столько разных талантов, что однажды он определенно сам станет Властелином Гор.— Ты что же, собираешься сменить профессию, Джакомо?— Конечно, нет, но моя жизнь — скачка на пороховой бочке. В любую минуту могу взлететь вместе с ней на воздух.Об этом Парвизи пока даже и не думал. Но, разумеется, Джакомо прав. Он живет в постоянной борьбе против установившихся порядков, он — Властелин Гор, карбонарий, владелец собственного большого, на другое имя записанного торгового дома в Риме, и… барон Томазини в Ватикане, заклятый враг всему новому. Доберись кто-то до его тайны, и не миновать лютой беды. Конечно, против Гравелли он выступил главным образом ради друга, но ведь для него-то самого это означало только дополнительные хлопоты и опасность. Решись Европа объявить дею войну, и он, Томазини, радовался бы этому больше всех. «Складывается впечатление» — так сказал Джакомо о такой возможности.Значит, есть все-таки надежда на освобождение Рафаэлы и Ливио из рабства. Да, надежда!— Географическое понятие! — проворчал вдруг Томазини.— Что ты, Джакомо?Парвизи пришлось повторить вопрос.— Да, «географическое понятие»! Для князя Меттерниха наша родина — всего лишь географическое понятие, и не больше. Лишь в таком качестве признает он Италию. Прости, пожалуйста, Андреа, я отвлекся. Так о чем мы с тобой говорили? О «Парме»…Томазини наморщил лоб.— Хорошо придумано, Андреа. На первый взгляд ваш удар по Гравелли кажется просто отличным. Судно погибнет, в этом вы все, кажется, едины, не так ли?— Если наши подозрения верны, Гравелли выдаст его корсарам.— Мелкие купцы потеряют свои грузы.— Я скупил все погруженные на «Парму» товары.— Ты можешь позволить себе такой убыток, хотя он и не столь уж мал. Но люди, Андреа, люди! Ты не подумал о том, что они угодят в рабство?— Все продумано, Джакомо.— Продумано, продумано! И что же вы придумали? — сердито пробурчал Томазини.Хотят получить явное доказательство вины Гравелли и жертвуют во имя этого людьми! Он совсем уже было собрался стукнуть кулаком по столу, но остановился, услышав слова Парвизи:— Капитану «Пармы» после выхода парусника из Генуи будет вручено письмо, из которого он узнает, что судно и груз куплены марсельским домом де Вермона и с этой минуты оно должно взять курс на Корсику и идти под французским флагом. Ксавье владеет на острове большим земельным участком, и там готовы предоставить «Парме» убежище.— И что же дальше?— А дальше будет вот что. Друзья Гравелли посчитают, что проворонили судно Но куда же оно девалось? Ведь в Малагу-то «Парма» не пришла. Гравелли, как мы предполагаем, работает только с Алжиром. Значит, остается у него одна лишь версия, тунисские или триполитанские пираты оказались проворнее. Ну а уж мы здесь, в Генуе, постараемся распустить слухи, будто «Парма» захвачена морскими разбойниками.— Ну и анафемский ты парень, Андреа! Дай-ка я тебя обниму! Ей-Богу, на эту твою шутку очень даже стоит поглядеть! Глава 9ЭЛЬ-ФРАНСИ
Луиджи Парвизи горел от нетерпения поскорее отправиться на поиски своих близких. Однако долгое время путешествия его ограничивались всего лишь окрестностями Ла-Каля. Он совсем уже потерял терпение, когда Пьер Шарль неожиданно предложил ему отправиться вместе в Медеа, резиденцию титтерийского бея.И вот уже несколько недель молодой де Вермон, Парвизи и постоянный спутник француза негр Селим в пути. По запискам друга Луиджи составил уже некоторое представление о регентстве, о стране, о людях. Но то, что довелось ему увидеть собственными глазами, подтвердило, что описания эти бледнее и легковеснее действительности — деловитые, сухие, холодные, без подъема и фантазии, типичные наблюдения ученого. А может, и вовсе нет таких слов, чтобы рассказать по-настоящему об этой Африке? Перу Пьера Шарля, во всяком случае, эта задача оказалась не под силу.Так думал Луиджи, следуя за де Вермоном. Они были сейчас немного западнее Константины, главного города одноименного бейлика Бейлик (тур.) — часть страны, управляемая беем.

, в краях племен силуне и тулхахУже несколько дней шли проливные дожди, во всех ущельях бурлила вода, и тропы на их склонах стали опасными для жизни.Но Пьера Шарля и Селима это нимало не печалило.Все тяжелее становились подъемы и спуски. По задрапированным облаками и туманами уступам гор лепились, словно ласточкины гнезда, жилища кабилов. Внизу, в расселинах, буйствовала и пенилась вода.Луиджи Парвизи не отваживался даже взглянуть вниз. Впрочем, и вверх тоже. Он просто следовал, или, вернее сказать, предоставил своему мулу следовать, за едущим впереди де Вермоном в надежде, что умное животное само вывезет его из этих опасных мест.Но вот Пьер Шарль исчез вдруг за гранитным выступом.— Приготовить оружие! — прозвучал в тот же миг из-за скалы его приказ.— Сражаться? Сейчас? Здесь? — растерянно забормотал Парвизи, сдерживая мула.Едущий вслед за ним негр невозмутимо взял ружье наизготовку.— Вперед, Луиджи! — нетерпеливо потребовал он от итальянца и, видя, что тот еще медлит, добавил: — Давай, давай же! Я не могу тебя обогнать, не могу объехать. Мы должны поспешить на помощь Пьеру Шарлю!Парвизи устыдился своего страха. Друзья, рискуя жизнью, вызвались помочь ему отыскать Ливио, а он позорно замешкался, когда французу потребовалась поддержка. Он не был трусом, но дикая природа, непривычная, таящая неведомые опасности обстановка, да и сам он, неловкий и не приспособленный еще к такой жизни — все это и составляло причины его нерешительности. Ведь он был в Африке, в Алжире — опаснейшей стране, чей властитель угоняет в рабство белых людей.Мулы осторожно двинулись дальше.В ущелье прогрохотал выстрел. Это стрелял де Вермон.По тропке шириною не более полуметра мул обогнул выступ. У Парвизи душа ушла в пятки. Справа зияла пропасть. В нескольких шагах впереди лежал мул француза. А где же он сам?— Слезай с седла. Луиджи! — приказал только что преодолевший опасный поворот Селим.— А Пьер Шарль? — сиплым голосом спросил итальянец.— Да вон же он, за камнем, — рассмеялся негр.И верно, де Вермон пригнулся за невысокой скалой. Парвизи в растерянности его просто не заметил.Среди скал оказалось достаточно места для укрытия трех человек. Селим и Луиджи подползли к де Вермону.Примерно в двадцати метрах от них проходила вьючная тропа, сливающаяся слева внизу с тою, по которой приехали друзья.На обеих тропах, на порядочном удалении, стояли группы берберов. Они видели Эль-Франси, конечно же, слышали его выстрел, и теперь им, видимо, было неясно, как поступить дальше.— Слева тулхах, справа силуне. Мы находимся как раз посередине обоих племен, — разъяснил Пьер Шарль. — Должно быть, враждуют две деревни, а может, и отдельные соффы.— А мы — посередине. Скверное дело — угодить в клещи между враждующими оравами. Почему ты решил вмешаться?— Не тревожься, Луиджи, — ответил де Вермон, не спуская глаз с берберов. — Я сделал это специально, чтобы привлечь к нам внимание обеих группировок и показать им, что мы — чужие и к их действиям никакого отношения иметь не желаем. Пусть выслушают нас, прежде чем втягивать в драку, хотя я ее и не боюсь. Наши ружья стреляют дальше, чем их. Отсюда я держу на прицеле оба отряда, но и у них есть свое преимущество — они стоят выше нас. С наступлением ночи они могут стать хозяевами положения. Однако до этого мы их допустить не должны. Следуйте за мной! Животные останутся здесь.Француз поднялся из-за укрытия, замахал руками и бесстрашно пошел вперед, не дожидаясь одобрительного знака со стороны берберов.— Что такое софф, Селим?— У кабилов, как здесь называют берберов Кабилы (от араб. «кабила» — племя) — народ группы берберов в Алжире.

, это — братство, обеспечивающее своим собратьям особую защиту. Интересы соффа стоят выше интересов семьи или деревни. Изменить интересам соффа кабил считает бесчестьем.Предводители обоих отрядов медленно ехали к развилке, возле которой остановился Пьер Шарль. Длинные цепочки их людей застыли с оружием наизготовку.Прошло некоторое время, пока они не съехались на обрывистой и осклизлой из-за непогоды тропе. Оба бросали друг на друга хмурые взгляды.— Аллах да пребудет с вами! — приветствовал де Вермон вооруженных до зубов туземцев.— Да не обойдет Аллах своими щедротами тебя, чужестранец, — разом поблагодарили оба кабила.— Я Эль-Франси и иду, чтобы посетить деревню силуне.— Эль-Франси? Анайя! — радостно, но и довольно грозно воскликнул подъехавший справа предводитель силуне, пытаясь прикрыть своим конем де Вермона.— Анайя! — прорычал, потрясая ружьем тулхах.Возбужденность кабилов развеселила француза. Парвизи не понимал, чему радуется друг и почему он в этой угрожающей ситуации не хватается за ружье, а повесил его за спину.Кабилы напоминали двух изготовившихся к прыжку пантер. Вот-вот бросятся! Парвизи замер в напряженном ожидании. Он едва удерживал себя от желания выхватить пистолет, чтобы хоть что-то иметь в руках, если разразится беда. Однако, памятуя напутственные слова Пьера Шарля — никогда не делать ничего иного, кроме того, что укажут он или Селим, Луиджи только глубже засунул дрожащие руки за широкий кушак.— Этот незнакомый вам человек, — указал де Вермон на Парвизи, — брат Эль-Франси. Ну а нефа вы отлично знаете, это Селим, мой друг. Примете ли вы брата Эль-Франси как друга?— Анайя! — заверил силуне.— Анайя! — подтвердил тулхах.Однако их взаимная неприязнь от этого отнюдь не ослабла.— Благодарю, друзья! Что побудило вас вступить в войну?— Силуне убили нашего человека, — сообщил тулхах.— Аллах да покарает тебя! Ты лжешь! — взревел представитель обвиняемого племени. — Ты же — амин, старший в своей деревне, и ты бросил нам тяжкое обвинение и не поверил моим словам. Мы будем мстить за нашу поруганную честь!— Отступи назад со своими друзьями, брат, — обратился он к Эль-Франси, и в голосе его все еще гремел гром. — Отойди, чтобы вы, храни вас Аллах, не впутались случайно в нашу драку. А когда мы смоем пятна с нашей чести кровью этих нечестивцев тулхах, мы приведем вас к себе в деревню и примем со всем подобающим гостеприимством.— Да, Эль-Франси, отойди назад вместе со своими друзьями. Ты стоишь как раз на пути нашей мести этим лживым силуне. За тобой и твоими спутниками присмотрят люди тулхахПо поведению кабилов Парвизи заключил, что предотвращенная было опасность возникла снова. Из переговоров, которые велись на тамазири, языке берберов, он не понял ни единого слова и вообще не знал, о чем идет речь. Что бы, к примеру, могло означать это повторенное несколько раз «анайя», предвещавшее будто бы поначалу поворот к миру и добру? Он собрался уже было спросить Пьера Шарля о его значении, как де Вермон снова обратился к силуне:— Когда это случилось?— Сегодня утром во время грозы. Человек из нашей деревни видел издалека, как один тулхах был сбит камнепадом с лошади и свалился в ущелье. Я сейчас же велел сообщить об этом тулхахскому амину, а он из-за натянутых отношений между нашими деревнями не только не подарил меня доверием, но и послал мне в ответ ружье, знак войны, и, вопреки всякому праву, взял под стражу нашего посланца. А я в ответ задержал его человека.— Где пострадавший?— Все еще в ущелье.— Мертв?— Конечно. Посмотри вниз, Эль-Франси. Упавший здесь неминуемо тут же пойдет по эс-сихету, мосту смерти.— Возможно, ты и прав. Но ты же знаешь: пути Аллаха неисповедимы. Я не хочу спорить с вами, ни с тобой, силуне, ни с тобой тулхах. И все же да будет позволено Эль-Франси сказать, что оба вы забыли о самом важном — позаботиться о попавшем в беду человеке. Я, друг и заступник обоих племен, прошу вас — прекратите распри, пока не разыщете несчастного. Обещайте сохранять мир, и я сам спущусь вниз и попытаюсь найти его.— Нет, Эль-Франси, — запротестовал тулхах. — Старейшина силуне действительно сообщил мне об этом именно так, как только что сказал. Но вот сказал ли он правду — об этом выступить со своим мнением я пока воздержусь. Удастся вытащить человека из пропасти, тогда, может, и узнаем обо всем более подробно. А пока я готов не браться за оружие. Но не ты полезешь за ним, а мы сами. Согласны?Вопрос относился и к Эль-Франси, и к предводителю силуне.— Я согласен, — важно заявил де Вермон, сказав это так, будто за спиной у него стояло большое, грозное войско, в любой момент готовое подтвердить оружием справедливость его слов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48