Моя нью-йоркская квартирка встретила меня духотой, жарой и пылью. Я распахнула окна. Даже при страшном шуме уличного движения с открытыми окнами стало лучше, чем в затхлой нежилой атмосфере, характерной для закрытых на долгое время комнат.
Я достала почту, набравшуюся за ту неделю, что меня не было дома. В основном — счета.
Лениво развернула свежий номер газеты «Новости о производстве фильмов». Просмотрела колонку приглашений на пробу. Ничего для меня не было, если судить трезво и здраво. Но тут мое внимание привлекло объявление:
Требуются!
Актрисы, модели, шоугерлс! Работа в ваше свободное время. Встречи с влиятельными людьми. Если вы ожидаете приглашения или съемок, если вам больше чем двадцать один год, если вы ростом не ниже чем пять футов пять дюймов, если у вас хорошая фигура и вы умеете поддерживать разговор, если вы можете уделить нам хотя бы четыре вечера в неделю, мы можем предложить вам работу, которая несомненно заинтересует вас.
Начальная оплата 165 долларов в неделю, включая оплату всех социальных страхований и взнос в фонд безработицы, а также бесплатное вечернее платье и чаевые. Оплата повышается после трех месяцев работы.
Полная занятость — сорок четыре часа в неделю.
Обращаться:
Клуб «При свете торшеров» 54 стрит от Парк Авеню с понедельника до пятницы на этой неделе между 2 и 5 часами дня.
Внимание!
Мы не ведем переговоров с девушками легкого поведения. Необходимо представить лицензии полицейского департамента и наркологического отделения.
Я прочитала объявление еще раз, медленно, и подумала, что, видимо, открывается еще один клуб. Единственные два, которые я знала, были «Плейбой» и «При свете газовой лампы». В моем финансовом положении сто шестьдесят пять в неделю звучало заманчиво, и, кроме того, юридически у них должно было быть все в порядке. Ведь они требовали справки от полицейского департамента и наркологического отделения. И часы работы мне подходили. У меня останется время, чтобы писать и продолжать искать работу в дневное время, если, конечно, появятся предложения.
Я посмотрела на часы — почти полдень и уже четверг. Объявление, таким образом, прождало меня почти целую неделю. И если я хочу хоть чего-нибудь добиться, нужно быстро двигаться. Приняв решение, я пошла в ванную комнату, вылила целую бутылку банной соли в ванну и пустила горячую воду.
Пока ванна наполнялась, я разложила все свои принадлежности для макияжа, включая накладные реснички, — я намеревалась выглядеть на все сто процентов.
Клуб располагался в большом здании из серого кирпича с внушительной двойной дверью, выкрашенной черной краской. По обе стороны двери висели тяжелые медные каретные лампы, которые хорошо сочетались с такими же медными дощечками, закрепленными на дверях. На каждой из этих дощечек была выгравирована надпись: «При свете торшеров».
Я дернула дверь, но она была заперта. Посмотрела на часы — было всего только начало третьего. И тут я заметила маленькую кнопку звонка, расположенную чуть ниже бронзовой дощечки.
Я нажала на кнопку — и дверь автоматически открылась. Я вошла.
Чувствовался запах свежей краски. В противоположном конце холла я увидела рабочих, прибивающих драпировку на стену и окна. Один из них заметил меня и сказал, указывая пальцем:
— Вверх по лестнице, первая комната. Девушка, сидевшая в приемной, посмотрела на меня без всякого энтузиазма. У нее было усталое выражение лица.
— Я пришла по объявлению, — сказала я. Выражение лица у девицы не изменилось.
— Все места уже заняты, — ответила она.
— Но в объявлении сказано, что собеседование проводится до конца недели.
— Ничем не могу помочь. У нас уже четыре сотни девиц побывало за первые два дня, — она взяла в руки листок бумаги. — Здесь был какой-то сумасшедший дом. Если хотите, можете оставить свое имя и номер телефона.
Мы свяжемся с вами, если откроется вакансия.
На ее столе зазвонил телефон.
— Да, мистер Да Коста, сейчас иду, мистер Да Коста, — сказала она.
Положив телефонную трубку, девица посмотрела яа меня и нетерпеливо спросила:
— Так вы будете оставлять свой телефон или нет? Я решила использовать на все сто выпавший мне так неожиданно шанс и сказала:
— Скажите мистеру Да Коста, что Джери-Ли Рэндол здесь.
Выражение ее лица внезапно изменилось.
— Почему вы сразу не сказали? Я слышала, как он упоминал ваше имя, — сказала она и схватила телефонную трубку. — Мистер Да Коста, здесь Джери-Ли Рэн-дол, и она хотела бы видеть вас.
Она некоторое время слушала, потом посмотрела на меня с интересом и сказала:
— Следующий этаж, первая дверь направо. Он стоял у открытой двери, поджидая меня. На его лице сияла улыбка.
— Как вы узнали, что я здесь?
— Никак не узнала, — сказала я. — Просто я услышала, как девушка в приемной назвала ваше имя. И я предположила, что это вы и есть.
— Я много раз собирался позвонить вам, — сказал он, — но всегда что-нибудь мешало.
— Ничего страшного, — сказала я.
— Как ваши успехи?
— Не слишком. Я пришла по объявлению, но девушка сказала мне, что все места уже заняты. Его лицо неожиданно сделалось серьезным.
— А вы имеете хоть малейшее представление о том, что это за места?
— Только то, что я прочитала в объявлении. Он вошел в комнату и сел за свой стол, приглашая и меня садиться.
— У нас будет своего рода сверхдорогой «Плейбой-клуб», но с различными дополнительными услугами: сауна, плавательный бассейн, массаж, а также коктейль-холл и ресторан. В цокольном этаже будет танцевальный зал и дискотека.
— Звучит, как целая огромная организация.
— Так оно и есть, — сказал он. — У нас восемь сотен клиентов-подписчиков, которые уже выложили по шесть сотен долларов каждый за членство в нашем клубе* Мы подыскивай! девиц самого высшего класса, чтоб они могли работать хозяйками. Нам нужны девушки особого типа, потому что они должны придавать шик всему заведению. Ну... примерно, как девицы-Банни' в клубе «Плейбой».
— Чем же будут отличаться ваши хозяйки? — спросила я.
— Во-первых, они не будут носить эти дурацкие костюмы. Для каждой хозяйки шьется специальный костюм, соответствующий обстановке того зала, в котором она будет работать. Во-вторых, все они должны уметь поддерживать интересную беседу, быть дружелюбными, но без фамильярности. Они должны помогать гостям чувствовать себя комфортно, уютно, почти так же, как у себя дома.
— Звучит очень заманчиво. Идея неплохая, — сказала я.
— Она действительно неплохая, — сказал он и посмотрел на меня. — Вы ие хотели бы взглянуть на некоторые платья?
Я кивнула.
Он подошел к большому шкафу в углу комнаты и достал оттуда два платья. Одно было сшито в греческом стиле — мягкое, падающее и очень декольтированное. Другое было настоящим , платьем прабабушки — из набивного шифона с большими цветами, с глубоким вырезом каре в пейзанском стиле. Он поднес их к окну. Платья просвечивали.
— На девушках будут такие платья и — больше ничего.
Я молчала. — Ни бюстгальтеров, ни трусиков, ничего, кроме туфель на высоких каблуках, — продолжил он.
Затем он повесил платья обратно в шкаф и вернулся к письменному столу.
— Так что вы думаете об этом?
— Я не думала, когда пришла сюда, что нанимаюсь в детский сад.
Видимо, он что-то уловил в выражении моего лица, потому что неожиданно подошел ко мне, положил руки мне на плечи и заглянул в глаза.
— Что случилось?
— Умер мой отец, — сказала я. Из глаз моих потекли слезы, я уткнулась лицом в его пиджак и пробормотала невнятно:
— Впервые в жизни мне стало страшно.
Глава 21
Я посмотрела на стенные часы. Время перевалило за одиннадцать.
Десятичасовая перемена должна была уже закончиться. Пора идти проверять.
Перед выходом я на минутку задержалась, чтобы взглянуть на себя в огромное — во весь рост — зеркало, укрепленное на дверях моего маленького кабинета. Длинное, до полу прабабушкино платье сидело на мне, идеально облегая всю фигуру. Я удовлетворенно улыбнулась.
Первые несколько дней я чувствовала некоторое смущение, когда надевала это платье, но после того как я убедилась, что никто не обращает на меня особого внимания, я перестала об этом думать.
Я проехала на лифте семь этажей до дискотеки, расположенной в цокольном этаже. В мои обязанности входило проверять готовность всех помещений и в случае если кто-нибудь отсутствует, подыскивать замену хозяйке. Словом, обеспечивать четкое соблюдение расписания.
Идея клуба принадлежала Винсенту. Успех клуба превзошел все ожидания.
Сегодня, через шесть месяцев после открытия, заявления о приеме в члены клуба ? выстроились в очередь на два года. Правда, клуб был не совсем то, о чем мечтал Винсент, но его семья плотно оседлала его, после того как два года он тщетно гонялся за киномиражами. И когда бизнес с Паолуччи окончательно лопнул, отец Да Коста подвел черту.
Винсенту было предложено на выбор два пути: либо он входит в то, что они считали единственно достойным делом, либо начинает что-то еще, но вместе с ними. Винсент избрал меньшее из двух зол.
Открытие клуба обошлось семье в два миллиона долларов. Но это их не беспокоило. Деньги ничего не значили для них. Значение имело только то, что их сын наконец занимается делом, в котором может проявить себя.
Народу в дискотеке было немного. Громко играла музыка. Было еще слишком рано для наплыва посетителей.
Дино, невысокий, плотный метрдотель, подошел ко мне.
— Все спокойно, — сказал он. — Приходите попозже. Сейчас мы пробуем нового диск-жокея. Есть надежда, что это будет потрясный кадр.
— Я обязательно зайду.
Он дал мне список девушек, которые работают сегодня, и я поднялась в коктейль-холл, расположенный на первом этаже. За столиком в углу сидел Анджело.
— Сегодня все идет хорошо, — сказал он. Я забрала у него список вышедших на работу девушек и поднялась еще на один этаж, в ресторан. К этому времени народ из обеденного зала стал расходиться. Ко мне поспешил Кармине.
— Мне понадобится дополнительно парочка девушек на субботний вечер.
Уже сегодня я еле-еле справляюсь.
— Мне придется обговорить это с Винсентом.
— Сделай это для меня, беби. Мы просто обязаны держать марку. Нельзя допустить, чтобы кто-нибудь нас обошел.
Выше третьего этажа все помещения предназначались только для членов клуба. Я решила заглянуть в отделение здоровья. Там было всего несколько человек, лениво плавающих в бассейне, и девицы, сидящие на бортике со скучающим видом. Девицы совершенно не обращали внимания на то, что мужчины плавают голые.
Из своей маленькой кабинки вышел Тони и сказал:
— Все тихо. Ни в парилке, ни в сауне никого нет. Гимнастический зал и кабинеты для массажа на следующем этаже тоже пустовали. Только в одном из кабинетов были задернуты занавески.
— Сегодня словно все вымерло, — сказал тренер Рокко. — Ни у кого, видимо, не стоит. Они все остались дома с женами.
Я рассмеялась. Но он оставался серьезным.
— Ничего смешного. Девочки начали практиковаться друг на дружке. Я застукал Джоан, когда она делала массаж Сэнди.
— Ты не должен этого допускать, — сказала я, сделав строгое лицо. — Тебе придется пойти на жертву и разрешить им практиковаться на себе.
Он вытаращил на меня глаза с недоверием.
— Боже! Моя жена убьет меня.
Я рассмеялась и пошла дальше — поднялась еще на один этаж. Там, на шестом этаже, ничего не происходило. Там располагались апартаменты для тех членов клуба, которые желали оставаться на ночь.
Джанни и двое его девиц резались в джин. Я помахала им рукой и вернулась к себе в кабинет.
Я положила списки вышедших на работу в специальный ящик для передачи клерку, закурила и пошла в кабинет к Винсенту. Он еще не появлялся. Это меня удивило. Когда мы с ним расстались, примерно в восемь часов, он сказал, что вернется к десяти. Поскольку в данный момент мне больше нечего было делать, я подумала, что неплохо было бы спуститься в дискотеку и послушать нового диск-жокея.
Классный диск-жокей практически делает погоду: правильно подобранная музыка именно для тех людей, которые собрались в данный момент в дискотеке, может завести их и заставить скакать и прыгать, как детей. Но мне не хотелось снова спускаться туда, не было настроения. И вообще не хотелось ни с кем разговаривать. Оказалось, что вовсе не так-то легко все время улыбаться людям и делать вид, что тебе интересно то, о чем они говорят.
Я погасила сигарету... Чего бы мне действительно хотелось — так это забалдеть. Но — нельзя. Правила были очень строгими: никакой травки, никакого кокаина, никаких таблеток во время работы.
— Мы не желаем ничем рисковать, — сказал Винсент. — Все конкуренты будут искать любую возможность взорвать наше дело. Мы должны сделать все возможное, чтобы не дать им даже маленькой зацепки.
Правда, в его апартаментах это правило не работало — у него было все: от травки и порошка до таблеток, которые он любил принимать, когда мы с ним занимались любовью. Но с собой он никогда ничего не носил. Иногда я задумывалась: как, интересно, наркота попадала к нему в апартаменты? Но никогда об этом его не спрашивала. Был целый ряд вещей, о которых я с ним не говорила. В их число входила его семья. Единственный раз, я помню, видела его отца и двух старших братьев. Вскоре после открытия они как-то вечером пришли к нам. С ними было еще двое мужчин. Винсент сразу же увел их в свой кабинет. Примерно через полчаса они все вышли, и Винсент повел их показывать клуб. Когда они уже покидали здание, я была как раз у выхода. Винсент видел меня, но не сделал ни малейшего поползновения познакомить нас.
Его отец оказался невысоким, изящным человеком с волосами стального цвета и черными непроницаемыми глазами. Винсент склонился к отцу и поцеловал его в обе щеки.
Пожилой человек улыбнулся, нежно погладил Винсента по щеке и кивнул ему.
— Все очень хорошо, сынок, — сказал он. — Мы гордимся тобой.
Он повернулся и вышел. За ним все остальные.
Винсент взглянул на меня и, не говоря ни слова, вошел в лифт и поднялся в свой кабинет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60