— Ты избегал меня! Посмотри, от чего ты отказывался. — Она провела рукой по телу. — Мы с тобой составляем безупречную пару. Мы — гармония и счастье. Есть люди, созданные друг для друга, похожие друг на друга во всем. Мы с тобой сделаны из одного теста. Оба эгоисты, оба испорченные люди, оба хищники. Я не только о том, что ты берешь все, что хочешь, так же, как и я. По-своему, ты тоже избалован. Ты знаешь, что мы испорченные люди? Наши поступки большинство людей назвали бы неприличными. И все же нам наплевать! Мы все равно совершаем их! Ты зверь. Ты ходишь, как животное, думаешь, как животное. Для тебя существует только белое и черное и больше никаких оттенков. Это я люблю в тебе больше всего. Ты состоишь из противоречий, и я люблю все безумные противоречия твоего характера. Если бы ты знал, как тебе идет этот потрясающий загар! Готова поспорить, от девчонок отбоя не было!
Я рассмеялся.
— Приходилось отказывать каждую минуту. Они не оставляли меня в покое ни днем, ни ночью. — Я обнял ее и поцеловал.
— Прекрасная работа! — раздался над нами чей-то голос.
Я поднял голову и увидел мокрого Чарли, который только что вышел из воды и смотрел на нас.
— Привет, Чарли! — улыбнулся я.
— Привет, Фрэнки! — Он сел рядом с нами.
Я немного расстроился, что он наткнулся на нас, но делать было нечего — мы загорали на городском пляже.
— Мэрианн, это Чарли, — сказал я.
Они познакомились. Узнав, что Чарли мой босс, она принялась обрабатывать его.
— Не пойму, почему Фрэнки должен работать до конца сезона, если после праздника все разъедутся, — удивленно проговорила она. — Ему бы несколько дней отдохнуть перед возвращением в Нью-Йорк.
— Пусть Фрэнк сам решает. — Чарли лукаво взглянул на меня. — После понедельника он может делать, что хочет.
Я с новым выражением посмотрел на Мэрианн. Она знала, чего хотела, и она не хотела, чтобы я работал, пока она находится в Атлантик-Сити.
— Мы обсудим это позже. — Я встал. — Пойдем, дорогая. Мне пора переодеваться. Если я опоздаю, босс может рассердиться.
Все встали.
— До встречи! — Он пошел, улыбаясь, по пляжу.
Когда я вышел из душа, Мэрианн уже оделась и причесывалась перед зеркалом. Я обернул талию полотенцем и подошел к ней.
— Что это ты так набросилась на Чарли? — рассмеялся я.
Она повернулась ко мне и проказливо улыбнулась.
— Я же тебе говорила, что я эгоистка. Я не хочу, чтобы ты целыми днями работал, когда стоит такая прекрасная погода. Ты бы мог по-настоящему со мной отдохнуть.
— Ах, ты ведьма! — расхохотался я. — Не забывай, что, если я не буду работать, мне будет нечего есть. Не у всех же богатые родственники.
— Можешь об этом не беспокоиться, — улыбнулась Мэрианн. — У меня столько денег, что я не знаю, куда их девать. Брось ты эту работу! Переедем из этого сарая в «Тауэрс» и отдохнем на всю катушку!
— Вот так даже? — Я вопросительно взглянул на нее.
— Вот так! — подтвердила она, подходя ко мне. — Дорогой, я так много хочу для тебя сделать. Я хочу, чтобы ты хорошо одевался. У тебя прекрасная фигура, и в хорошей одежде ты будешь просто неотразим! Я хочу научить тебя прилично есть, а то ты глотаешь все, словно кто-то за тобой гонится. Я хочу многому тебя научить, но не хочу ни капельки тебя менять. Я без ума влюблена в тебя.
— Значит, ты хочешь меня содержать? Это нехорошо. Вообще-то, какие у вас намерения, мадам?
Она улыбнулась и сдернула с меня полотенце.
— Сам догадайся. — И бросилась ко мне на грудь.
Вечером в кафе, когда посетители разошлись, Чарли спросил, кто такая Мэрианн?
— Моя девушка. Она приехала ко мне из Нью-Йорка на несколько дней.
— Девчонка что надо! — присвистнул Чарли. — Кажется, по уши в тебя влюблена. Неудивительно, что с такой куколкой ты не обращал внимания на других девчонок. А то я уже начал думать, что ты чем-то болен.
Я промолчал.
— Ты уйдешь, как она хочет? — поинтересовался Чарли.
— Не знаю. Еще не решил. — Хотя я и не сомневался, что Мэрианн может заставить меня прыгать в обруч, если захочет. Если она сказала — уволься, я уволюсь.
В понедельник вечером я уволился.
Глава 10
Мы провели в Атлантик-Сити три недели. Переехали в «Тауэрс» и сняли трехкомнатный номер на тринадцатом этаже с террасой на море. Еду нам носили наверх, потому что Мэрианн не любила питаться в гостиничных ресторанах. По крайней мере, она так говорила. Такой отдых обходился ей недешево. Не знаю точно, во сколько, потому что Мэрианн сразу оплачивала счета из неиссякаемого источника наличных денег, которые носила с собой.
В одной из сувенирных лавок на бульваре я купил за одиннадцать долларов серебряный браслет и сделал на нем надпись: «Мэрианн с любовью от Фрэнки». Однажды ранним утром, часа в четыре, я его подарил. Мы вышли на террасу. С океана дул прохладный ветерок. Мэрианн накинула легкий прозрачный пеньюар, а я надел плавки. Мы стояли и курили. Я помнил о подарке и искал возможность вручить его. Момент показался удачным, и я отправился за браслетом.
Я чувствовал себя немного неловко, вручая его. Раньше мне нечасто доводилось дарить людям подарки, и я не знал, как себя вести и что говорить.
— Это тебе, Мэрианн, — смущенно пробормотал я, протягивая браслет.
— Какая прелесть, Фрэнки! — Мэрианн удивленно посмотрела на меня и улыбнулась. — Прелесть... и надпись оригинальная.
Мне показалось, что в ее голосе слышался легкий сарказм, и я немного обиделся.
— Оригинальная, — спокойно согласился я. — Я никогда раньше не дарил таких подарков.
— О дорогой, я не хотела тебя обидеть. — Мэрианн мгновенно уловила обиду в моем голосе. — Извини. Он мне очень нравится, и я буду все время его носить. Надень мне его, пожалуйста. — Девушка протянула руку.
Я надел браслет. На мизинце Мэрианн блестело кольцо с алмазом и двумя маленькими рубинами. Оно сверкало под лунным светом, и рядом с ним браслет казался совсем неуместным. Я выругался про себя. Браслет лишний раз подчеркивал разницу между нами. Когда вернемся в город, пообещал я себе, обязательно сделаю настоящие бабки и куплю ей что-нибудь дорогое, похожее на это кольцо.
Двадцатого сентября мы вернулись в Нью-Йорк. Я переехал к Мэрианн и через несколько дней отправился на поиски работы. С работой было по-прежнему тяжело, и мне не везло.
Мэрианн много рисовала, одновременно занимаясь несколькими картинами. Работая, она превращалась совсем в другого человека. Давала мне деньги и выгоняла из дома, предлагая сходить в кино или еще куда-нибудь и не возвращаться до вечера. Сначала я не мог к этому привыкнуть, но слово королевы — закон. Мне очень нравилось наблюдать, как она рисует. Мэрианн вся погружалась в работу, все в ней было приковано к мольберту. На мои вопросы она отвечала только «да» или «нет» и очень часто блуждала по студии, словно меня там не было. Мэрианн наносила на холст яростные мазки и шепотом ругалась, если что-то не получалось. Она часто смахивала руками волосы с глаз, и на лице оставались пятна краски.
Но если работа шла гладко и Мэрианн была довольна картиной, вечером она была веселой и много шутила. Мы пили шампанское, и я готовил что-нибудь вкусненькое. Готовил в основном я. Она сразу заявила, что никудышный повар и никогда не ест то, что делает сама. Иногда к нам заглядывали ее друзья: художники, писатели, журналисты, живущие в своем собственном мире. Когда Мэрианн представляла меня, они вежливо смотрели на меня, спрашивали, чем я занимаюсь, но, узнав, что я простой смертный, моментально теряли интерес. Они обращались ко мне, только когда хотели выпить, как к прислуге.
Я безумно любил Мэрианн. Все, что ни делала королева, было правильно. Она взяла меня в магазин и потратила около трехсот долларов на мой гардероб. У меня появились костюмы, пальто, рубашки, сшитые на заказ.
Я стал носить непривычное дорогое нижнее белье и шелковые пижамы. Сначала я старался найти работу. Когда появлялся шанс, радостно возвращался домой и рассказывал.
— Сколько будут платить? — интересовалась Мэрианн.
— Девятнадцать в неделю.
— Всего девятнадцать долларов в неделю! — возмущенно вскрикивала она, театрально поднимая руки. — Что ты будешь делать с девятнадцатью долларами? Их даже на сигареты не хватит!
— Какая ни есть, но все же работа! — упрямо твердил я. — Это лучше, чем ничего.
— Это хуже, чем ничего, — решительно заявляла Мэрианн. — Такая работа оскорбляет твой ум и способности. Ты стоишь намного больше. К тому же, дорогой, зачем работать за такие деньги, когда в этом нет необходимости? Если хочешь, я буду давать тебе каждую неделю вдвое больше.
— Но так не может продолжаться вечно! — начинал злиться я. — Это неправильно. К тому же мне неприятно постоянно просить у тебя деньги.
— Почему неприятно, дорогой? — Мэрианн целовала меня. — Я бы делала то же самое, если бы деньги были у тебя.
— Но это же разные вещи, — возражал я.
— Ничего подобного. Мы любим друг друга, и все у нас общее!
Когда Мэрианн решала проявлять доброту, с ней невозможно было спорить. Так продолжалось какое-то время. Я вел беззаботную жизнь, и нельзя сказать, что она мне не нравилась. Я слишком долго боролся с невзгодами, да и понимал, что рано или поздно это закончится, и я найду приличную работу. Поэтому я пока решил ничего не менять.
Примерно через месяц я как-то подошел к маленькому столику, на котором держал сигареты. На нем раньше стоял портрет Джерро, который сейчас оказался заменен на мой портрет. Конечно, я совсем не разбирался в живописи, но почему-то, глядя на портрет, мне показалось, что это не я. Слишком уж я на портрете был беззаботный. У меня появилось смутное ощущение какой-то фальши.
— Нравится, дорогой? — раздался за спиной голос Мэрианн.
— Очень красиво, — вежливо ответил я.
— Это тебе подарок за то, что ты такой чудесный и делаешь меня счастливой. — Она подошла и поцеловала меня.
— Спасибо.
— Не благодари меня. Я очень хотела его написать. Самое трудное заключалось в том, чтобы ты не заметил, что я тебя рисую. Приходилось рисовать в самые неподходящие моменты.
— Да... — протянул я.
— Не очень-то ты весел, — озадаченно заметила Мэрианн. — Что-то не так?
— Где портрет Джерро?
— Ах вот оно что! — Она села на стул. — Мой агент увидел его и пообещал хорошую цену. Я продала портрет.
— Забери его обратно. Он мне нужен.
— Для чего? — Мэрианн удивленно подняла брови.
— Просто нужен. Забери его. — Я и сам не знал, зачем он мне.
— Назови мне разумную причину, и я заберу его. — Мэрианн начала сердиться. — Я не могу понять, на кой черт он тебе сдался?
Я взял свой портрет.
— Это очень красивый портрет, но он мне очень льстит. Он обо мне ничего не рассказывает. Это фасад, то, что снаружи. Может, у меня внутри и нет ничего для портрета, но у Джерро-то было. Ты поймала это в нем. И если ты не можешь честно признать правду, что поймала у него в портрете, и попыталась его заменить прилизанным мной, ты ошиблась. Такие вещи так просто не забываются. Если он не нужен тебе, то нужен мне.
Девушка резко вскочила на ноги. Грудь судорожно вздымалась, глаза сверкали. Несмотря на то, что я плохо знал Мэрианн, по ее поведению понял, что попал не в бровь, а в таз.
— Я не верну его! — закричала Мэрианн. — Кто ты такой, чтобы приказывать мне? Ты не имеешь права командовать!
Я взял портрет и начал медленно рвать его на мелкие кусочки.
— Перестань кричать, как базарная баба! — спокойно сказал я, хотя внутри весь кипел.
Когда Мэрианн увидела, что я рву портрет, она бросилась на меня с кулаками.
— Невежественный дурак! Раз я тебя кормлю, пою, ты вздумал, что можешь мне приказывать? Я вышвырну тебя обратно в канаву, где нашла.
Внезапно что-то внутри меня словно взорвалось, и я ударил ее по лицу. Мэрианн упала на диван.
— Или ты заберешь портрет Джерро, или я изобью тебя до потери сознания! — холодно произнес я.
Неожиданно выражение ее лица изменилось. Оно смягчилось, глаза затуманились.
— Я тебе верю. Ты на самом деле можешь избить меня, — хрипловатым голосом удивленно проговорила она.
— Да, я серьезно. Мне нужен портрет.
Мэрианн обняла меня и заставила сесть рядом.
— Мой любимый, дорогой, конечно, я заберу его. Я тебе дам все, что ты хочешь.
Она поцеловала меня горячими губами, и мир сразу перевернулся с ног на голову. На следующее утро на столе опять стоял портрет Джерро Браунинга.
Глава 11
Я сидел в большом кресле в углу комнаты и курил подаренную Мэрианн трубку. В этот момент я и принял окончательное решение. Вытащив изо рта трубку, с отвращением посмотрел на нее. Во рту появился горьковатый привкус. Зачем я вообще курю эту дрянь? Я же терпеть не могу трубку и никогда не полюблю ее, но Мэрианн сказала: «Дорогой, почему ты не куришь трубку?» «Не знаю, — ответил я. — Никогда не пробовал». «В трубке есть что-то по-настоящему мужественное. Это единственная вещь, которую не курят женщины. Хочешь трубку?» "Нет, не думаю. Я привык к «Кэмелу».
Но на следующий день Мэрианн купила не одну, а набор из целых четырех трубок и коробочку с ершиками для чистки мундштуков. Еще она достала особый ароматный табак и торжественно вручила все это мне. Мэрианн с нетерпением ждала, когда я набью трубку и суну ее в рот.
— Дай я тебе ее зажгу. — Она стояла около моего стула, очаровательно наклонив голову набок и держа в руке спички.
Когда она поднесла спичку, я принялся сосать трубку. Мэрианн сделала шаг назад и окинула меня критическим взглядом. Трубка оказалась очень горькой. Я глубоко затянулся и выпустил дым.
Внезапно Мэрианн опустилась на пол и взглянула на меня.
— Замечательно! — Она с обожанием посмотрела на меня. — Ты просто создан для трубки.
После таких слов я уже не мог ничего сделать. Как я мог сказать, что мне не нравится трубка, что меня тошнит от нее? Со временем трубка нравилась мне все меньше и меньше, и я часто курил сигареты после трубки, чтобы перебить горечь во рту.
Я смотрел на трубку в руке и думал, что это символ меня, меня нынешнего, такого, каким я стал. Вот я, молодой, здоровый, сильный мужчина, могу и хочу что-нибудь делать, но ничего не делаю. Я не мог сказать, что жить не мог без работы, я любил работу так же, как и все остальные, но внезапно я почувствовал свою ненужность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49