Она села за стол и спросила:
— Уволили?
— Угу, — буркнул Том.
— Что теперь будешь делать?
Том промолчал, и я вонял, что она имела в виду меня.
— Не знаю, — ответил я. — Пойду, наверное, искать работу.
— Черта с два ты ее найдешь! — воскликнула девчонка. — Здесь нет никакой работы.
— Разве? — удивился я. — Мы без труда нашли.
— Тебе повезло, но так везет только раз в жизни.
— Где мама? — спросил Том, тактично меняя тему разговора.
— Пошла с Сэмом на собрание. Она велела передать, чтобы мы тоже шли, как только ты проснешься.
— Тогда нам нужно спешить, — заметил Том. Он надел пальто, и они вышли.
Меня никто не позвал, потому что все мы знали, что меня туда не пустят. Примерно с час я читал газету, курил и уже начал дремать, когда вернулась Элли.
— Еще не спишь? — поинтересовалась она, усаживаясь за стол. — Они вернутся часа через два. Я устала и ушла раньше.
Я молча сел у окна и выглянул во двор. Окно было чуть приоткрыто, чтобы слушать соседское радио, но этой ночью радио не работало.
— Спокойной ночи, — попрощалась Элли.
— Спокойной ночи.
Девочка вышла в спальню, и я слышал, как она ходит по комнате. Потом Элли крикнула:
— Ты не устал? Почему не идешь спать?
— Не устал. Я дождусь Тома.
— Они вернутся поздно. Ты же знаешь эти собрания.
— Ничего, посижу. Я не устал.
Минут пятнадцать мы молчали. Потом Элли, набросив на ночную сорочку пальто, прошла через кухню в туалет, который находился в коридоре. Через несколько минут вернулась. Проходя мимо, она посмотрела на меня, но я отвернулся. Еще несколько минут в спальне царила тишина, затем Элли попросила:
— Фрэнки, принеся, пожалуйста, воды.
— Хорошо. — Я подошел к раковине, набрал воды и отправился в спальню.
Она села, прикрывшись одеялом, и выпила воду. Когда Элли вернула стакан, одеяло соскользнуло с плеч, и я увидел, что она сняла сорочку. На фоне серовато-белой простыни отчетливо виднелись черные плечи и грудь. Девчонка с вызовом посмотрела на меня.
Я повернулся, чтобы уйти, но она схватила меня за руку.
— Что с тобой, Фрэнк? Боишься?
— Нет... а может, и боюсь.
— Никто не узнает.
— Не в этом дело. — Я направился к двери, думая о Томе и не желая расплачиваться подобным образом за гостеприимство.
Абсолютно голая Элли спрыгнула с кровати и схватила меня за плечи. Она крепко прижалась ко мне. Я попытался оттолкнуть ее, но она не уступала. Теперь я уже боролся не с ней, а с собой. В конце концов, пришлось влепить ей пощечину.
Она отпустила меня, вся сжалась и пригрозила:
— Если уйдешь, я закричу и всем расскажу, что ты пытался изнасиловать меня.
Несколько секунд я смотрел на нее, потом развернулся и направился к двери. Она закричала. Я зажал Элли рот рукой и велел замолчать, пригрозив убить, но девчонка лишь укусила меня за руку. Я бросил ее на кровать и опять пошел к двери.
— Я закричу, — предупредила Элли.
— Ладно, ладно, — сдался я.
Около половины первого вернулись Харрисы. Элли спала, а я сидел на кухне и пытался читать в полумраке «Амстердамские вести».
— Ночь будет холодная, — сказал Сэм. — Поднялся ветер.
После паузы я кивнул.
— Да, похоже, похолодает.
— Хочешь чего-нибудь горячего? — спросил Сэм у матери.
— Нет. Может, Том с Фрэнки захотят кофе. Кофейник на плите.
Мы не стали пить кофе, а пошли спать. На следующее утро я отправился на поиски работы, но ничего не нашел. Даже места с жалованьем девять, десять долларов в неделю исчезли. Я зашел в агентство на Шестой авеню, но, как многие другие, и там ничего не нашел. Около семи вернулся домой и все рассказал.
— Ничего, найдешь что-нибудь, — успокоила меня миссис Харрис. — Не беспокойся, сынок. Бог нас не оставит в беде.
— Спасибо, ма, — улыбнулся я. — Но Бог и вам-то дает мало, а лишний рот это уж слишком!
— Не говори так, Фрэнки, — сказала старуха. — У нас достаточно денег.
Глава 6
Три дня мы питались одной овсянкой. Еда неплохая, только быстро приедается. К концу недели я так и не нашел работы, и у меня оставалось около трех долларов.
— Хочешь пойти на собрание? — спросил в субботу вечером Том.
— Конечно, но...
— Значит, идем, — прервал он меня. — За четвертак можно попасть на вечеринку. Послушаем музыку, поедим, выпьем. — Он взял меня за руку и добавил: — И, дружище, там есть девчонки!
— Да, — улыбнулся я, — но...
— Никаких «но». Это сборище не только для черных. Примерно через час мы оделись и вышли на улицу. Сэм остался дома готовить уроки.
— Умный у меня братец, — заявил Том. — Учится лучше всех в классе. Он ходит в школу имени Хаарена.
— Да, — согласился я. — Такое впечатление, что он все время учится.
Вы когда-нибудь пили джин с пивом? На той вечеринке в бокал с пивом доливали на два пальца джина. Наверное, я захмелел после первой же порции. В большой квартире на Сэйнт Николас авеню собралось человек тридцать. Кто-то бренчал на гитаре. Я оказался не единственным белым. Казалось, белые почему-то избегали друг друга и разговаривали только с черными. Когда я заговорил с одной белой девушкой, она демонстративно отвернулась к привлекательному негру.
Вечеринка закончилась около трех. Том так нагрузился, что едва мог двигаться. Я помог ему спуститься по лестнице и потащил домой. Холодный воздух прояснил мою голову, и когда мы добрались до дома, я окончательно протрезвел. Том пел и что-то радостно бормотал, когда мы шли по улице, но в подъезде отключился. Я безуспешно пытался поднять его. Света не было. Я зажег спичку и увидел вверху Элли с белым мужчиной лет сорока в расстегнутом пальто и пиджаке. Они оба испуганно посмотрели на меня. Мужчина начал спускаться, но Элли схватила его за плечо.
— Дай еще четвертак! — потребовала она. Он дал монету и поспешно спустился вниз. Девчонка спокойно подошла к нам и посмотрела на Тома.
— Он что, вырубился?
— Да. Помоги оттащить его домой. Я не могу поднять его.
Мы вместе кое-как затащили Тома в квартиру и бросили на кровать. Было около четырех. Сэм крепко спал, а из другой комнаты доносился храп миссис Харрис.
Элли остановилась у меня за спиной, и я оглянулся.
— Не расскажешь?
— Нет, — пообещал я.
— Нужны деньги. Сэм зарабатывает в магазине всего полтора доллара в неделю, а за одну еду каждые две недели приходится платить тринадцать с половиной монет, и этого не хватает. Нам нужно больше денег.
— Как ты объясняешь, откуда деньги?
— Сказала, что работаю три вечера в неделю на ленточной фабрике, а сама несколько недель назад уволилась оттуда.
— И давно ты этим занимаешься? — поинтересовался я.
— Не твое дело!
— Хорошо.
Я выглянул в окно. Мне стало немного не по себе. Девочка подошла ко мне.
— У тебя есть деньги? — спросила она.
— Нет, — зачем-то солгал я.
— Возьми. — Она протянула четвертак. — Завтра воскресенье. Может, он тебе пригодится в церкви.
— Нет, спасибо.
Ее глаза заблестели от слез. Несколько минут мы молча смотрели друг на друга. Потом по щекам девочки покатились слезы. Ее глаза сразу вспухли, как обычно бывает у негров, когда они плачут, покраснели и налились кровью. Я дотронулся до ее плеча.
— Не беспокойся, — утешил я ее. — Все будет хорошо.
Она отправилась спать. Когда я зашел в спальню, то увидел, что ее кровать пуста, и понял, что она спит вместе с матерью. Я лег на ее кровать и уснул.
В воскресенье я проснулся рано и какое-то время лежал, прислушиваясь к храпу Тома и Сэма. В конце концов я встал и пошел на кухню. Еще не было шести, и на улице было темно. Я быстро умылся и намылил щеки. Потом включил тусклый свет и начал бриться. На кухню вышел Сэм, сел и принялся наблюдать за мной.
— Почему ты встал так рано? — спросил я.
— Нужно разносить утренние заказы, — объяснил парень. — Сколько тебе лет, Фрэнки? — поинтересовался он после небольшой паузы.
— Двадцать.
— Ты ненамного старше меня. Мне почти восемнадцать. Я думал, ты старше.
Почему-то раньше я не замечал, что Сэм красивый парень: прекрасная черная кожа, курчавые густые волосы, тонкие черты лица, большие выразительные глаза.
— Фрэнки, что ты о нас думаешь? О Томе, маме, Элли, обо мне? Как, по-твоему, мы другие люди? — Его огромные карие глаза серьезно смотрели на меня.
— Вы отличные люди. Вы бы не стали лучше, если бы...
— Если бы были белыми? — прервал он меня.
— Нет. Если бы вы даже были моими родственниками, я бы не получил больше помощи и сочувствия.
— Мне пора. — Он встал. — Увидимся позже. Я вернусь в десять, и мы пойдем в церковь.
— До встречи.
Я закончил бриться, оделся и вышел из дома. Было холодно. Я закурил и отправился на Сто двадцать пятую улицу. В магазине Сэма толпились покупатели. Сэм складывал продукты в картонные коробки. В магазине собрались женщины, в основном ирландки, которые только что вышли из церкви. Мы с Сэмом кивнули друг другу.
Когда подошла моя очередь, я купил дюжину дешевых яиц, фунт бекона, десяток булочек и пачку недорогих сигарет. Заплатив семьдесят два цента, сунул пакет подмышку и пошел домой.
Миссис Харрис и Элли сидели на кухне, а Том еще спал. Я поставил пакет на стол.
— Это на завтрак.
— Зря ты это сделал, — проворчала старуха.
Том встал с больной головой.
— Вот это мы вчера повеселились! — воскликнул он.
— Отличная вечеринка, — поддержал я его.
Мы сели за стол.
— Идешь в церковь? — спросила меня миссис Харрис.
— Угу.
Мы пошли все вместе. Церквушка находилась в магазине и обогревалась небольшой печкой, которая стояла в центре. Странно было заходить в церковь, которая располагалась в магазине. Я всегда представлял церковь большим, величественным зданием с торжественными службами и обрядами. Миссис Харрис проницательно посмотрела на меня и легко улыбнулась.
— Бог везде, сынок. Он не отворачивается даже от бедных людей.
Мне стало стыдно.
На меня многие оглядывались, но, увидев, с кем я, теряли интерес. Харрисы всех знали и после службы перезнакомили меня со всеми, а священнику с очень теплой обаятельной улыбкой представили другом семьи.
Когда вернулись домой, Сэм достал учебники и принялся за учебу.
Во вторник мы с Томом разгружали уголь и заработали по три доллара. Но больше на этой неделе так ничего и не подвернулось.
В четверг вечером состоялась вечеринка, и меня оставили дома.
Элли вернулась рано. Мы молча дождались возвращения миссис Харрис, Тома и Сэма и легли спать.
Так и летели дни. Скоро пришел март, и немного потеплело. Я видел, что Харрисам все труднее и труднее сводить концы с концами, и стал подумывать об уходе.
Однажды днем, когда мы с Элли остались одни, я сказал:
— Наверное, мне скоро придется уехать. — Она удивленно взглянула на меня. — Ты же прекрасно понимаешь, что я не могу вечно жить с вами.
Элли взяла меня за руку, и я обнял ее. Воспоминания о той ночи и ее близость возбудили меня. Девочка моментально почувствовала это и потащила меня в спальню. Было ясно, что Элли не хочет, чтобы я уходил.
Мы встали с кровати, тяжело дыша. Элли продолжала держать меня руками за бедра, а я все еще гладил ладонями ее твердые соски. Внезапно я толкнул ее на кровать и упал сверху.
— Пойми, я должен уйти, должен! Я не могу оставаться с вами, все забирая и ничего не давая взамен, — хрипло проговорил я.
Элли застонала, словно от боли, и тоже прохрипела:
— Ты должен... идти...
Вечером за ужином я объявил о своем уходе. Харрисы просили остаться, но я твердо стоял на своем.
— Мне необходимо найти работу, а в Гарлеме нет ни одного рабочего места. Завтра я ухожу.
На следующее утро я пожал руку Сэму и Тому и поцеловал миссис Харрис и Элли.
— Веди себя хорошо, Фрэнки, — напутствовала меня старуха. — Если понадобится помощь, не забывай о нас.
— Не забуду. — У двери я оглянулся и улыбнулся. — Пока!
Я быстро закрыл за собой дверь и спустился на улицу. Стоял солнечный, почти теплый день, я мне показалось, что все у них наладится.
Я огляделся по сторонам, не зная, куда идти. В бумажной сумке подмышкой лежали несколько запасных рубашек. После непродолжительных раздумий отправился на Восьмую авеню.
В ушах продолжал звучать мягкий голос миссис Харрис: «Если понадобится помощь, не забывай о нас». Я улыбнулся. Они сами нуждались в помощи и все же многое дали мне. Я на мгновение остановился, и к горлу подступил ком. Ты становишься нытиком, мысленно обвинил я себя, затем рассмеялся и пошел дальше.
Глава 7
Я шел по Восьмой авеню, интересуясь в каждом магазине, не требуются ли рабочие. Некоторые отказывали вежливо, некоторые — грубо, все зависело от людей. На углу Семьдесят второй улицы и Колумбус авеню я нашел в кафе место мойщика посуды на полдня. За четыре часа работы мне заплатили доллар и накормили ужином. После ужина подошел к управляющему и поинтересовался, не нужны ли ему люди на завтра?
Низенький толстяк с дружелюбными глазами несколько секунд смотрел на меня, прежде чем ответить.
— Извините, но работа была только сегодня. По правде говоря, вы и сегодня не очень-то были нужны. Просто я хотел...
— Знаю, — прервал я его. Большое спасибо!
Стемнело. Пора искать место для ночлега, а то придется ночевать в подъезде. Я пошел в отель «Миллс» и снял комнату на ночь за пятьдесят центов. В холле лежали несколько газет, и я некоторое время читал их, а затем отправился спать. Надо искать дядю и тетю. Интересно, с чего начать поиски? Я не хотел, чтобы они увидели меня таким опустившимся. Очень не хотелось наткнуться на какого-нибудь знакомого и все объяснять.
К половине восьмого следующего утра я приехал на Шестую авеню. Как всегда, все агентства были уже переполнены, и никаких работ не предвиделось. Меня, правда, послали в несколько мест, но каждый раз выяснялось, что места либо заняты, либо босс решил взять кого-то из своих. Я пообедал за тридцать пять центов в ресторанчике рядом с Сорок шестой улицей большим гамбургером, бобами и кофе. Вернувшись в отель, переехал в десятиместный номер. Мои соседи отличались от постояльцев ночлежек на Бауэри только тем, что они еще не окончательно опустились на дно. Несколько человек играли в карты. Некоторое время я наблюдал за игрой, затем улегся спать.
На следующий день мне повезло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49