Я все время держал пальцы скрещенными, чтобы, не дай Бог, не разразилась какая-нибудь оспа или чума. А что! Ведь Ноллис заявляет, что на «Подспорье» солдаты находятся в такой тесноте, что многие не в состоянии вытянуться на палубе в полный рост, когда ложатся спать.
— Но почему Байона? — Капрал Симпсон слыл человеком немногословным, но слова, когда он начинал говорить, были в основном богохульные.
— Большое число наших задержанных судов находится именно там и в других портах бухты Вито.
Старшина ухмыльнулся, вытирая соус с седеющей бороды.
— А в этой Байоне нет ли случайно богатого собора и нескольких больших церквей и монастырей?
При словах «церкви и монастыри» на этих жестких обветренных лицах, окруживших обеденный стол сэра Френсиса Дрейка, появилось голодно-задумчивое выражение.
— Есть, — с легкостью признался адмирал. — Кажется, я о таких слыхал. Но из-за этой переполненности, о которой говорил Кит, нам нужны дополнительные суда снабжения. Те, что мы привели из Англии, годятся только на короткое плавание, а… — Он осекся, нарочно давая своим подчиненным понять, что этот поход может оказаться весьма продолжительным.
Он уже мог представить себе их дебаты насчет того, не предначертано ли их экспедиции появиться внезапно в Средиземном море, чтобы напасть неожиданно на порты восточного побережья Испании, или они поплывут на юг, чтоб перехватывать идущие с западного побережья Африки каракки, груженные золотом и специями.
— Когда мы станем на некотором расстоянии от Байоны, — информировал Дрейк Карлейля сквозь пахучую серую табачную дымку, — один отряд высадится севернее, а другой южнее Байоны. Я же тем временем поведу третий отряд прямо в город.
Во взглядах собравшихся офицеров выразилось краткое изумление. Дрейк говорил так непринужденно, словно они намеревались обложить медведя в берлоге, а не предпринять дерзкое и совершенно беспрецедентное нападение на собственные владения испанского короля. Ну да, его поведение предполагало, будто он собирался повести могучую армию на слабые и почти беззащитные крепости, а не слабо дисциплинированные и плохо организованные отряды численностью менее тысячи измотанных морской качкой солдат против мощнейшей, лучше всех управляемой армии христианского, а уж если на то пошло, то и целого мира.
Глава 7
НЕКОТОРЫЕ СОБЫТИЯ В БУХТЕ ВИГО
Появись внезапно из моря армия циклопов, жители провинции Галисия не были бы так поражены, как при виде странной армады, насчитывающей двадцать шесть парусных кораблей, обращенных носом к берегу в направлении от мыса Куэйо. Когда распространился слух, что эскадра английская и командует ею не кто иной, как ужасный «эль Драго» собственной персоной, тревогу забили церковные колокола и страхом прониклась вся прибрежная местность. Охваченные паникой, купцы, дворяне и богатые домовладельцы грузили самое ценное из своих товаров и принадлежностей — одни на мулов, другие на маленькие гребные галеры, которые увозили их вверх по реке Виго или в горы.
Невдалеке от Байоны английские корабли мастерски свернули паруса, отдали свои неуклюжие якоря, а затем наблюдали, как генерал-лейтенант Карлейль на «Тигре» повел три других небольших корабля в погоню за удирающими гребными галерами.
Англичане с любопытством разглядывали растянувшийся вдоль берега город, где желтые большей частью дома стояли под красными крышами. За Байоной тянулся ряд голых, лишенных деревьев холмов, которые выглядели иссушенными солнцем, со странным коричневатым оттенком, очень непохожим на мягкие голубовато-зеленые краски южного побережья Англии. У города беспрерывно сновали небольшие суденышки, словно испуганные водяные жучки по мельничной запруде.
Вдоль более крупных кораблей английской эскадры выстроили пинассы, на воду спустили гички и баркасы и приготовили собственную галеру адмирала, вооружив ее и укомплектовав экипажем.
В стальном шлеме и куртке из жесткой кожи, которая легко могла отразить стрелу на излете или скользящий удар шпаги, Генри Уайэтт ждал своей очереди присоединиться к солдатам и сожалел, что на боку у него висит не его красивая «бильбо», потерянная им в Хантингдоне, а короткая неуклюжая шпага, бывшая у сквайра Коффина запасной. Уайэтт поклялся, что скоро он сменит этот одолженный им клинок на что-нибудь более отвечающее его вкусу.
Громко звучала похвальба относительно того, что произойдет на берегу и какие доблестные подвиги совершат Джон Симпкинс или Уот Блэк.
— Клянусь Богом! Я уже чувствую, как держу в руке пару подсвечников из чистого золота, — ревел широколицый парень, говоривший с сильным йоркширским акцентом.
На высоком, но узком юте «Бонавентура» собралась небольшая кучка офицеров. На ветру развевались разноцветные перья их шишаков, и солнце отражалось от их выкрашенных в черную краску кирас. Некоторые из этих кирас имели золотые или серебряные орнаменты, поблескивавшие как водная рябь на закате. Это был единственный цветовой мазок. В сундуки оказались убраны вчерашние красочные наряды, и теперь преобладали цвета темно-зеленые, черные и красновато-коричневые. Что касается сэра Френсиса, то он надел на голову полушлем, обильно украшенный золотом и захваченный им при разграблении Вентакруса еще в 1573 году. В нем он носил страусиное перо — султан белого и голубого цвета, излюбленных его красок.
Люди перелезали через борта других кораблей, и десантная партия скоро оказалась готова к высадке на берег, когда от Байоны отчалила длинная низкая шлюпка с красно-золотым флагом испанского короля; она шла с такой скоростью, что, наверное, гребцам ее трудно было дышать. В роли эмиссара выступал перепуганный насмерть английский купец, который, подчиняясь приказу дона Педро Ромеро, губернатора города, отважился подойти, чтобы выяснить намерения этой эскадры, держащей теперь Байону под угрозой почти сотни пушек. Приведенный к адмиралу, он поклялся, что все захваченные английские суда некоторое время назад были уже освобождены.
Дрейк вонзил в перебежчика взгляд синих холодных глаз.
— А по-моему, сэр, вы всего лишь несчастный мерзавец, которого заставили передать мне такое послание в интересах наших соотечественников, удерживаемых на берегу в качестве пленников. — Он круто повернулся к своему полевому капралу Симпсону и прогремел металлическим голосом, какого многие на корабле раньше еще не слышали: — Возьмите мою галеру и охрану, разыщите его превосходительство губернатора и потребуйте от него прямых ответов на два ясных вопроса.
— Слушаюсь, сэр. — Коричневые глаза Симпсона продолжали гореть и под забралом тяжелого шлема.
— Первое, узнайте у его превосходительства дона Педро, не находятся ли Испания и Англия в состоянии войны.
— Слушаюсь, сэр.
— Второе, если наши страны не находятся в состоянии войны, тогда почему были задержаны наши суда?
— Слушаюсь, сэр. — Капрал Симпсон поклонился, подозвал сквайра Коффина, горниста и шестерых здоровенных парней с аркебузами.
— Ну и дела! — прорычал вице-адмирал Фробишер. — Что мы выиграем, если будем тянуть с атакой?
Дрейк с раздражением взглянул на седовласого старого моряка — они вечно с ним были на ножах.
— Остается достаточно времени, чтобы я получил ответы на свои вопросы. Если мы с ними воюем, моя тактика будет резко изменена.
Адмирал отвернулся в сторону, притворяясь, что не слышит недовольных проклятий, раздававшихся со шлюпок, нагруженных до планширов людьми, сгорающими от нетерпения оказаться на берегу и разлучить испанцев с их богатствами. Зрелище длинных рядов запряженных волами телег, тянущихся к холмам, и маленьких ботов с залатанными коричневыми парусами, удирающих прочь, мало способствовало их успокоению.
— Черт побери! Подливка утекает прямо сквозь наши пальцы, — проворчал старый вояка-сержант. — Командуй нами старина Фробишер, мы бы не знали таких политических тонкостей.
Уайэтт тоже сгорал от нетерпения. В гавани Байоны на якоре стояло с полдюжины чудных барков, и все они были куда превосходней «Катрины»с ее латаными-перелатаными парусами и источенными червем досками.
Вскоре капрал Симпсон вернулся на флагманский корабль вместе с депутацией купцов — капитанов английских судов, торгующих в Байоне. Дрейк их вежливо принял у себя на шканцах и после обстоятельного опроса узнал, что действительно определенная часть судов и грузов освобождена. Никакого состояния войны не существует, доложил ему полевой капрал — или, по крайней мере, так клянется губернатор дон Педро Ромеро. Далее он заявил, что, хотя Дрейк вторгся во владения его самого католического величества, он считает себя слишком незначительным подданным, чтобы брать на себя ответственность за начало военных действий.
Губернатор, ухмыльнулся Симпсон, был совершенно поражен тем, что экспедиция военных кораблей с жалко-то, маленького, вечно затянутого туманами острова Англии осмелилась вторгаться в один из портов короля Филиппа, выставив пушки и запалив фитили. С этим по поразительности не могло бы сравниться даже извержение вулкана. Теперь-то уж ясно, что на юг скачут курьеры с сообщением об этом неслыханном оскорблении достоинства Испании.
— Вы сказали «определенная часть задержанных судов», — заметил Дрейк, пристально глядя на этого самого длинного дылду из англичан, — а не все наши суда с их грузами и экипажами отпущены на волю?
— Нет, ваше превосходительство. Они отпустили только тех из нас, кто заверил их, что останется здесь и будет торговать, как и прежде.
— Вот как? — Остроконечная золотистая борода воинственно вздернулась вверх. — Генерал Карлейль, прошу приказать своим солдатам высадиться на берег. Я намерен нанести визит этому обманщику дону Педро Ромеро.
Когда со шлюпок раздались громкие крики ликования, Генри Уайэтт почувствовал радостный подъем настроения. Он огляделся вокруг. Несмотря на то что это были регулярные войска, снабжаемые всем необходимым правительством ее величества, в их одежде и экипировке не было никакого единообразия. Однако латинский крест Святого Георгия, нашитый на многих грязно-белых сюртуках, делал их отдаленно похожими на военную форму. В остальном в порядке вещей были длинные мощные луки, копья и пики, арбалеты и аркебузы, неуклюжие и непредсказуемые пистоли. Большинство офицеров, стоящих на корме, держали копья, но некоторые, такие, как сквайр Коффин, предпочитали кремневые пистолеты или мушкеты с колесцовым замком.
Аркебузиры уже запалили медленно тлеющие фитили, которые, прикрепленные к рычагу, имеющему форму буквы «S», при нажатии на курок поднимали крышку полка мушкета и горящий фитиль проникал в ложе воспламеняющего порохового заряда. Аркебузиры носили также вилообразные подставки, ибо их оружие весом в четырнадцать фунтов оказывалось слишком тяжелым, чтобы из него можно было стрелять с плеча без какой-либо подпорки.
Потея, босые и по большей части полуголые матросы гребли так усердно, что в конце концов ведущие шлюпки этой флотилии начали отрезать от берега удирающие из гавани парусники и весельные суда. Эта фаза операции принесла разочарование. Улепетывающие испанцы не принадлежали к числу воинственных; они только плакали и скулили, как потерявшиеся дети, когда к их бортам подгребали эти краснорожие и, как правило, светловолосые чужестранцы.
Байона пала без всякого сопротивления, к большому сожалению некоторых дуэлянтов из дворянской среды. Тем не менее это дело принесло радостное настроение бывшим морякам торгового флота, таким, как Генри Уайэтт. Какое любопытство и нервное возбуждение испытывали они, когда шагали как захватчики и победители по ряду обезлюдевших улиц, поглядывая вверх на закрытые ставнями окна вторых этажей домов, убежденные, что за ними прячутся юные девушки, дрожащие за свою невинность.
— Тьфу! Никакого развлечения, — ворчал косматый капитан Томас Мун. — Провались она пропадом, вся эта осторожность. Смотрите. — Он вскинул вверх волосатую руку, указывая на окно, из которого неблагоразумно выглядывали три пары бойких черных глаз. — Будь это Санта-Маргарита или Сан-Хуан, уж я бы, парни, в десять секунд взломал вон ту дверь и за минуту раздел бы тех красоток в доме. Бог знает, что это нашло на сэра Френсиса.
Тут и там знойный и пыльный воздух сотрясали удары импровизированных таранов, обрушивающихся на запертые двери складов; время от времени слышался тоненький крик, говорящий о том, что какой-то недисциплинированный олух, должно быть, ублажает свою похоть, несмотря на приказ. В целом, однако, солдаты вели себя хорошо — только захватывали товары, обнаруженные на королевских складах и на тех, что принадлежали купцам побогаче.
И вот зазвучали барабаны и цимбалы, а затем на булыжную мостовую центральной площади Байоны с цоканьем копыт выехала блистательная фигура верхом на горячем черном жеребце.
За этой высокопоставленной особой, стараясь шагать в ногу, появились алебардисты, но двигались они неровными шеренгами и вид у них был настороженный. Ясно, что их угнетала близость того, кого они прозвали «эль Драго».
— Где найти командира англичан?
Когда кое-кто из капитанов указал на Кристофера Карлейля, худое лицо дона Педро расслабилось. По крайней мере, ему не нужно было обращаться к этому дьяволу во плоти, сэру Френсису Дрейку.
Он спешился и зашагал к генералу Карлейлю. В нескольких шагах от этого сурового офицера он снял с головы свою коническую шляпу и провел плюмажем по мостовой. Он, заявил губернатор, заинтригован этим странным посещением военных из предположительно дружеской державы. Не соизволит ли генерал Карлейль принять вина, оливкового масла и, может, немного винограда и мармелада, которые ему доставят в штаб-квартиру?
У Карлейля вид был такой, словно он смотрит прямо сквозь этого смуглого маленького человечка.
— Да, сэр, мы с радостью примем ваш провиант, если вместе с ним прибудут те из наших соотечественников, что все еще томятся в ваших темницах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68