– Спасибо, миледи, – в глубоком поклоне склонился Рейф.
Он начал привыкать к мысли о своей женитьбе, особенно после того, как Фелисити позапрошлой ночью ворвалась к нему в спальню. Лис принадлежала ему даже полнее, чем Фортон-Холл, хотя честнее было бы признать, что он воспользовался благоприятной возможностью зацепиться за Фортон-Холл и остаться в ее жизни.
– Если мы доделаем конюшню сегодня, то завтра с утра можно будет заняться западным крылом твоего дома.
– Твоего дома, Рейф. Перестань, пожалуйста!
– Что перестать?
Она повернула голову, посмотрела на него и пододвинулась ближе.
– Ты как-то сказал, что не собираешься позволить Дирхерсту купить меня по цене поместья. – Она понизила голос. – А сам не то же ли самое сделал?
– Нет, – возразил он, хотя и не вполне искренне. Нельзя было думать о ней, не думая о Фортон-Холле. Он взял Фелисити за руку. – Скоро я попрошу тебя присоединиться к нам с Мэй, когда мы соберемся в экспедицию в Арктику.
Фелисити напряглась, потом улыбнулась.
– В таком случае отправляйтесь хотя бы летом.
– Угу, обязательно. – Он изучающе вгляделся в ее лицо. – Так что ты собиралась мне сказать, Лис?
– Ничего, просто я…
– Думаю, что это не так.
Она посмотрела на него открытым взглядом.
– Я собиралась сказать, что мы не можем себе позволить путешествие в Арктику, но потом решила, что вдалбливать тебе в голову очевидные вещи и поздно, и не нужно.
Выходит, ее все еще волновало, останется ли он с ней или пет. В некотором роде это обнадеживало.
– В любом случае намного лучше долбить мою голову очевидными вещами, чем чайником, моя практичная леди.
По правде говоря, каждого из них мучила одна и та же мысль. Ему не нужно было лишний раз напоминать, от чего он отказывался или к чему ему придется привыкать. Рейф никогда не тревожился без веских на то причин, однако сейчас начинал ценить отдельные тонкие моменты этого состояния.
Что-то, наверное, отразилось у него на лице, потому что Фелисити вдруг наклонилась и поцеловала его в щеку.
– Я люблю тебя, Рейфел, – прошептала она и густо покраснела.
– Кто бы мог подумать, что пари в «Гареме Иезавели» приведет меня к тебе?
– Если бы ты знал об этом, побился бы об заклад раз? Да, – ответил Рейф и потянулся всем телом. – Не посмотришь еще раз вместе со мной новый план этажа? Это твоя последняя возможность договориться о том, какой должна быть библиотека.
– Я просто предлагала сделать ее чуть больше, – запротестовала Фелисити.
Рейф выразительно поднял вверх три пальца и кашлянул.
– В три раза больше, моя дорогая. Лис сердито оттолкнула его руку.
– Я люблю книги!
– Очень хорошо, у тебя теперь масса места, куда их можно будет складывать.
– Зато ты не поскупился на бильярдную!
– Мне нравится играть в бильярд. И Мэй тоже, она сама мне сказала.
– Не смеши меня! – рассмеялась Фелисити. – Да она бильярдного шара в жизни не видела!
Слава Богу, она снова улыбалась.
– Тогда понятно, отчего юная леди считает, что игра в бильярд как-то связана с игрой в салки.
К ним направлялся Бикс, держа в руке поднос с корреспонденцией.
– К вам посетитель, мастер Рейфел, – торжественно сообщил дворецкий.
Рейф взял с подноса визитную карточку.
– Джон Гиббс, – прочел он вслух и посмотрел на Фелисити: – Это мой адвокат-солиситор.
– С чем же он пожаловал?
– Не знаю, – пожал плечами Рейф. – Возможно, хочет узнать, отчего я отозвал все объявления о продаже Фортон-Холла. Лучше раз и навсегда прояснить это дело. Извини, я тебя ненадолго оставлю.
Джон Гиббс дожидался Рейфа, сидя на диване в гостиной с объемистым портфелем на коленях. При виде входившего Рейфа он поспешно вскочил на ноги, уронил портфель и суетливо наклонился, чтобы поднять его с пола.
– Добрый день, Гиббс, – поздоровался Рейф, пожимая руку солиситору.
– Добрый день, мистер Бэнкрофт. Прошу меня извинить, что явился, не договорившись о встрече заранее, без предупреждения, но мне хорошо известно, насколько вы заняты, а дело не терпит отсрочки.
Рейф успокаивающим жестом пригласил его присесть.
– Я очень рад вашему приходу, Гиббс. Нужно обсудить ряд вопросов.
– У меня тоже имеется кое-что, чем мне хотелось бы с вами поделиться.
Звучало интригующе, но дела, прежде всего.
– Я принял решение поселиться в поместье Фортон-Холл. Солиситор понимающе покивал:
– Я предполагал такое развитие событий, сэр.
– Вот как? Нельзя ли поподробнее?
Гиббс неловко поерзал.
– Дело в том, что я как-то покупал гроссбух в заведении миссис Денуорт и, скажем так, стал невольным свидетелем оживленного обсуждения вашей предстоящей женитьбы на мисс Харрингтон. А заодно и приезда герцога Хайброу для благословения этого бракосочетания.
Ничто не могло быть дальше от правды. Рейф был доволен. Надо нанести еще один визит и добавить неразберихи, подумал он.
– Миссис Денуорт, насколько я понимаю, небольшая любительница делиться своими впечатлениями в письмах?
– Вы правы, сэр.
– Тогда, Гиббс, буду вам весьма признателен, если вы отзовете все объявления о продаже поместья.
Солиситор согласно кивнул.
– Мистер Бэнкрофт, могу ли я одним из первых принести вам и, разумеется, мисс Харрингтон мои самые сердечные поздравления?
– Спасибо, Гиббс. – Рейф откинулся на спинку дивана. – Теперь скажите, чем таким интересным вы хотели со мной поделиться?
– Ах да! – Мистер Гиббс открыл портфель, покопался в его глубинах и наконец извлек на свет Божий листок бумаги. – Когда я искал покупателя на поместье Фортон-Холл, то обратился с официальным письмом в Лондон к бывшему солиситору мистера Харрингтона. Мистер Томас Меткаф был вынужден отказаться от этих обязанностей около двенадцати лет назад, так как Харрингтоны больше не имели возможности прибегать к его услугам, но он явно сохранил большие симпатии к юной тогда мисс Харрингтон.
– Надо признать, у него отменный вкус, – с легкой улыбкой заметил Рейф.
– Вне всякого сомнения, сэр. В ответ на мой запрос по поводу любой возможной исторической значимости Фортон-Холла он…
– Исторической значимости? – переспросил Рейф, вопросительно приподнимая бровь.
– Я надеялся обнаружить что-нибудь, любые обстоятельства, которые могли бы способствовать увеличению цены поместья. К сожалению, ничего, кроме преклонного возраста разрушенного ныне западного крыла усадьбы, Фортон-Холл потомкам предложить не может.
– Каков сюрприз!
Солиситор посмотрел на него с таким выражением лица, будто усомнился, острит Рейф или говорит серьезно.
– Во всяком случае, – продолжил Гиббс, – мистер Меткаф в своем письме предоставил в мое распоряжение сведения о некоей ссуде, – он поднял вверх листок бумаги, который продолжал держать в руке, – величина которой осталась неназванной, предоставленной Харрингтоном Роберту Барлоу, графу Дирхерсту. – Солиситор замолчал и посмотрел на Рейфа.
– Харрингтон дал взаймы денег этому тупоголовому Дирхерсту?
– Отцу нынешнего графа. Да, именно так. Мистер Меткаф заявил, что ему не известны подробности сделки, и он упомянул об этом в своем ответном письме, очевидно, лишь потому, что в свое время это дело доставило ему уйму хлопот.
– А ему не известно, как велика была эта ссуда и была ли она возвращена?
Гиббс еще раз придирчиво прочитал документ.
– Нет, сэр, об этом он ничего не пишет.
Рейф разочарованно вздохнул:
– Вот как… Весьма интересно, вы правы. Но пользы пока никакой.
– Могу еще покопаться в этом деле, если на то будет ваше желание.
– За дополнительное вознаграждение, я полагаю?
Солиситор широко улыбнулся:
– Если я откопаю что-то интересное, мы обсудим дополнительное вознаграждение.
– Весьма честно. Принято.
Глава 17
– Ссуда? – повторила Фелисити и нахмурилась. – Я ни о чем подобном никогда не слышала.
– Я тоже не слышала, – авторитетно сообщила Мэй, болтая под столом ногами.
Рейф дожевал кусок ветчины и ухмыльнулся:
– Если такое и было, кроха, то уж точно до твоего появления на свет.
– Даже если допустить, что это правда, то все равно я не вижу в этом никакого смысла, – задумчиво проговорила Фелисити, окидывая любящим взглядом их обоих. Для человека, который почти не общался с детьми, Рейф удивительно гармонично вошел в роль то ли старшего брата, то ли отца – словом, главы семьи. Фелисити задумалась: а понимает ли он, каким невыносимым ребенком считали Мэй большинство людей?
– Когда я была маленькой, – сказала она, – здесь, в Фортон-Холле, была масса слуг, лошади… Часто давали праздничные приемы; словом, в то время в деньгах мы не нуждались. У соседей дела обстояли точно так же. Даже если у моего отца были средства, не могу себе представить, чтобы Дирхерст мог в них каким-то образом нуждаться.
– Зато ваш приятель Меткаф, похоже, в этом как раз более чем уверен, хотя подробности сделки ему и не известны.
– Мистер Меткаф сейчас уже в весьма преклонных годах. Возможно, он просто с кем-то перепутал моего отца.
– Может быть, и перепутал, – пожал плечами Рейф. – Но разве не приятно было бы вдруг выяснить, что Дирхерст должен нам несколько сотен соверенов?
– Несколько сотен соверенов никогда не помешают, – согласилась Фелисити, – но от того, что будешь мечтать про неизвестно откуда свалившееся на голову богатство, богаче не станешь. Джеймс бессчетное число раз предлагал мне деньги. Я уверена, ему по силам рассчитаться с любыми невыплаченными долгами!
По скептическому выражению лица Рейфа было видно, что он не согласен с невестой, но при этом он явно понял, что переубедить ее тоже не удастся. Он снова пожал плечами и встал из-за стола.
– Прошу прощения за то, что не поддержал безукоризненную характеристику его светлости.
– Не сердись на меня, ладно? Рейф подмигнул Мэй.
– Гиббс надеется разыскать другие записи. Ваш отец мог ссудить деньги еще кому-нибудь. Принимаем мы желаемое за действительное или нет – во всяком случае, знать это надо…
Фелисити смотрела, как Рейф взял со спинки кресла сюртук и натянул его на плечи. Он же собирается уйти, сообразила она, наконец. Ее ожгло внезапное любопытство, но, уже открыв рот, чтобы поинтересоваться, куда это ее возлюбленный собрался на ночь, глядя в захолустном Чешире, она ничего не стала спрашивать. Ведь Фортон-Холлу Рейф отдавал едва ли не все свое время. Не было у нее права его допрашивать.
– Рейф, клянусь толстой сатанинской задницей, куда это ты собрался?
Благослови Господь любопытных младших сестер!
– Мэй, это не твое дело, – для вида заметила Фелисити.
– Грэм с приятелями собираются посидеть в «Усталом путнике». Речь не о выпивке, конечно, но я уже забыл, когда в последний раз курил сигару или играл в кости. Знаешь, не хочется совсем уж обрасти мхом. Тогда прости-прощай выигрыши других поместий и богатых владений.
У Фелисити кровь отхлынула от лица.
– Ты собираешься играть на деньги? – спросила она резче, чем хотелось.
Он удивленно посмотрел на нее:
– Ну, может быть, поставлю небольшую сумму… Вернусь не очень поздно. – Рейф продолжал смотреть на Фелисити, которая молчала. – Лис, что случилось?
Сделав усилие, она уставилась на свою почти пустую тарелку.
– Просто она не любит, когда играют на деньги или заключают пари, – в своей обычной манере пояснила Мэй будничным голосом.
Рейф снова присел за стол.
– Не любит? – переспросил он, по-прежнему не сводя глаз с Фелисити. – Ну-ка, рассказывай.
Даже с опущенными глазами она чувствовала его внимательный, изучающий взгляд на своем лице.
– Я никогда не говорила ничего подобного.
– Нет, говорила! После того как Найджел проиграл твою лошадь, ты сказала, что если еще раз узнаешь, что он играет на пари, то расшибешь ему его дурацкую голову!
– Ну вот что, – спокойно заметил Рейф. – Я все же надеюсь – Лис помнит, что я не Найджел. Я никогда не позволю себе поставить на кон больше того, что могу себе позволить проиграть.
Фелисити, которая разрывалась между желанием сказать, крикнуть Рейфу, что она ему доверяет во всем, и строго указать на то, что сейчас он не может позволить себе ничего проигрывать, прикусила язык и кивнула:
– Я верю.
Рейф облегченно вздохнул и встал.
– Я ненадолго, – сказал он и вышел. Через какое-то время парадная дверь особняка громко хлопнула, и наступила тишина.
– Ты его очень рассердила, – пожаловалась Мэй.
– Я вообще ничего не сказала. Это ты его рассердила.
– Я только рассказала ему про то, что тогда говорила ты.
– Знаешь что, Мэй, – раздраженно ответила Фелисити, бросив салфетку на стол и вставая из-за стола, – не надо повторять подряд все, что слышишь. Прямо попугай какой-то, честное слово!
– Я не попугай! – выкрикнула со слезами в голосе Мэй вслед сестре, чуть ли не бегом покидавшей столовую. – А ты, Фелисити, ужасно противная!
– Просто чудесно, – пробормотала Фелисити себе под нос, спеша по коридору в прихожую и дальше к лестнице на второй этаж. – Теперь все вокруг обижены на меня!
Ей хотелось одного – немного тишины и покоя. После пяти лет гнетущей тишины теперь, с тремя слугами, нет, с четырьмя, если считать лакея, которого Бикс нанял сегодня утром, в усадьбе стало весьма шумно. Она никак не могла привыкнуть к вежливым коротким поклонам слуг, к тому, что не нужно готовить на кухне, к тому, что в спальне, когда она возвращается туда поздно вечером, уже горят свечи и разожжен камин. Все было слишком замечательно, слишком великолепно, и что-то наверняка должно было случиться… И она сама превратит в руины все это чудо, потому что никак не может успокоиться и начать доверять Рейфу.
В прихожей она буквально уткнулась в Рейфа, который только что вошел в дом.
– Ох, прости!
Он схватил ее за руки и поддержал, иначе она точно упала бы на пол. Когда Фелисити обрела равновесие и твердо встала на ноги, Рейф легонько приподнял ее лицо за подбородок и накрыл ртом ее губы. Сердце у нее заколотилось, и, схватившись обеими руками за лацканы его сюртука, она ответила поцелуем на его поцелуй.
Наконец он оторвался от ее губ и посмотрел ей прямо в глаза.
– Понимаешь, я не Найджел, – с неподдельной страстью выдохнул он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48