– Здесь персики, – сказал он, протягивая пакет.
Девушка улыбнулась, он улыбнулся в ответ, совершенно по-идиотски радуясь тому, что доставил ей удовольствие. Это становилось просто нелепым. В следующий раз он ей привезет букет цветов, а потом… Рейф согнал с лица хмурое выражение и спрыгнул с коня. Вот-вот, цветы и ленты для волос, только этого не хватало.
Похоже, Рейф присоединился к ним в саду в хорошем расположении духа. По крайней мере он съездил в Пелфорд, а не помчался договариваться о немедленной продаже Фортон-Холла И что поразило Фелисити больше всего – он привез свежие персики. Она их обожала и теперь терялась в догадках.
– В Африке, – заметил он, не спеша шагая рядом с ней, – женщины выращивают урожаи и выкапывают разные коренья.
– А мужчины чем занимаются?
– Охотятся на газелей и пьют перебродившее коровье молоко, смешанное с кровью.
Она мысленно выразила надежду, что от охоты на газелей он получал удовольствие. И высказалась:
– Это чудовищно.
– На самом-то деле питье такое крепкое, что, если удастся проглотить первый глоток, потом уже все равно, что и сколько пить.
– Так вы что, это пили?
– Частенько, – усмехнулся он.
А она-то по наивности убедила себя, что Рейф Бэнкрофт из тех людей, что получают удовольствие от каждого высаженного розового куста!
– О Господи! – воскликнула Фелисити, поспешив отвернуться, чтобы он не заметил разочарования у нее на лице. – Кстати, вы напомнили – пора заняться обедом.
Рейф тронул ее за локоть:
– Лис, я хотел бы извиниться.
– В этом нет необходимости, – возразила Фелисити. – Мы оба потеряли голову, и ничего подобного больше не повторится, я в этом уверена.
С этими словами девушка поспешила скрыться на кухне. Какое-то время она бесцельно ходила туда-сюда, отчаянно убеждая себя никогда, никогда не поддаваться глупому желанию поцеловаться с Рейфом. До последнего случая она хотя бы могла все свалить на него.
Конечно, если бы ей это не нравилось, ей, вряд ли захотелось бы снова и снова переживать эти незабываемые мгновения, Так что, скорее всего он не виноват. Фелисити подбоченилась, потому что чувство замешательства сменилось раздражением. С чего это Рейф стал извиняться? Он поцеловал ее первым, и не было похоже, что раскаивался в этом.
Когда несколько минут спустя молодой человек вошел на кухню, она разве что не набросилась на него.
– Что вы имели в виду, когда начали извиняться за то, что поцеловали меня? Поцеловала вас я, и прошу прошения тоже я!
– Вообще-то я извинялся за то, что был с вами резок, – с удивленным видом объяснил Рейф. – А зачем вам извиняться за свой поцелуй? Было замечательно.
– О-о… Ну ладно… – покраснела Фелисити. – Спасибо. Все равно это была глупость, и такое просто недопустимо.
Рейф покачал головой, шагнул через порог и подошел к ней.
– Вовсе не глупость, и мы вполне могли бы это повторить. С каждым разом будет получаться все лучше, можете мне поверить.
Наклонившись, она затолкала дрова поглубже в печку и поставила на плиту кастрюлю с водой.
– Думаю, вам надо поскорее продать мой дом; тогда вы сможете снова наслаждаться перебродившим молоком вместе с вашими зулусами!
– Это были масаи.
– Какая разница…
Боже, как же ей хотелось, чтобы Рейф ушел! Когда он стоял так близко, у нее в голове безнадежно начинали путаться мысли.
Рейф схватил ее за руку и повернул лицом к себе.
– Вы не хотите поцеловать меня еще раз?
– Отпустите меня! Что за замашки! Неотесанный мужлан! Руку он отпустил, однако остался стоять перед ней, требовательно ловя ее взгляд:
– Объяснитесь, Фелисити.
Она отступила и начала немного суетливо чистить заранее отобранные турнепсы.
– Для меня все ясно. Я согласилась работать на вас. Идти мне сейчас просто некуда, это тоже понятно. Не шутите с этим и прекратите со мной заигрывать!
– Заигрывать? – повторил он, отбирая у нее овощи – Почему это вы решили, что я лелею еще какие-то тайные замыслы, кроме простого желания вас поцеловать?
– Из-за вашего поведения! – заявила она, стараясь держать себя в руках.
– Моего поведения? – Он пытливо вгляделся в ее лицо. – Ладно. В таком случае вы меня должны простить. Совсем недавно я получил тяжелый удар по голове, который, похоже, покончил с моей способностью определять всю глубину моего сумасбродства.
– Это вовсе не сумасбродство. Не стройте из себя глупца. Он прищурился.
– Прошу прощ…
– Вы ведь и в Париже побывали, и в Африке, и бог знает где еще, – перебила она.
Он шагнул ближе.
– И что же?
У Фелисити возникло огромное желание с размаху треснуть собеседника.
– Вы не умеете управлять имением, а тут я весьма удачно подвернулась под руку!
Фелисити еще хотелось напомнить, что он не собирался задерживаться в Чешире, но она передумала.
Рейф не сводил с нее глаз. Потом лицо его прояснилось. Он покосился на турнепсы, которые продолжал держать в руках, подбросил один из них в воздух, ловко поймал и, на удивление сноровисто жонглируя тремя овощами и не сводя с них глаз, как бы между прочим заметил:
– Я с вами любезен, Лис, по той причине, что мне приятна ваша компания. Я хотел бы надеяться, что и моя компания вам приятна.
Сердце Фелисити екнуло. Черт бы его побрал! Два-три простых слова из его уст – и, пожалуйста, она уже готова потерять голову. Ну ничего, она тоже может сыграть в эти игры. Приложив руку к сердцу, девушка смущенно улыбнулась:
– Рейфел, вы как будто предлагаете мне руку и сердце?
Турнепсы один за другим попадали на пол.
– Господи, да вы все овощи попортили, – укоризненно поцокала она языком. – Не принесете с огорода новые?
Рейф оторопело уставился на Фелисити, потом от души расхохотался:
– Лис, вы просто восхитительны, клянусь всеми святыми! В кухню влетела Мэй.
– Зачем они пришли? – выпалила она, едва переведя дыхание. С раскрасневшимися щеками девочка подлетела к Рейфу и требовательно дернула его за руку: – Зачем?
Сбитый с толку молодой человек непонимающе посмотрел на нее:
– О ком ты говоришь, милая? Кто пришел?
– Музыканты! Миссис Денуорт сказала, что вы наняли оркестр, который играет на Рождество у Денли! У нас будет званый вечер, да?
Фелисити заметила, как у Рейфа дернулась щека.
– Ах вот ты о ком, – понимающе кивнул он. – А я уж было испугался. Э-э-э… вообще-то мне хотелось сделать сюрприз, но теперь… Скажем так – у нас будет званый вечер.
– Какой еще званый вечер? – поинтересовалась Фелисити. – Мы… вы… не можем затевать…
– Это званый вечер для нас, – перебил он, ослепительно улыбнувшись.
На такие улыбки она на своем веку насмотрелась. Так сиял Найджел всякий раз, затевая одну из своих очередных авантюр. Фелисити сложила на груди руки.
– А нельзя ли поподробнее?
– Отчего же? – Рейф откашлялся. – Все дело в конюшне… С ней ничего нельзя поделать, развалина. А я не могу нанять рабочих, чтобы хотя бы ее разобрать, вот и…
– Чуть ли не каждый день с самой зари здесь трудилась целая артель, – сухо заметила девушка.
– Так вот я подумал – отчего бы не устроить веселый концерт на воздухе, накрыть на скорую руку столы, а в завершение вечера мы все разберем эту старую конюшню!
Рейф вопросительно посмотрел на нее.
– Звучит разумно, – заключила Фелисити, хотя очень в этом сомневалась. – Но мне не нравится, что наших соседей вы собираетесь использовать как каких-то рабов. Рейф ухмыльнулся:
– Если я предлагаю им добровольно поучаствовать, а они соглашаются, при чем здесь рабский труд? И потом… – он шутливо потрепал сияющую Мэй по голове, – если конюшня исчезнет, будет очень трудно отправить меня туда ночевать.
– Фелисити научила меня танцевать вальс! – поспешила сообщить Мэй. – А мы будем танцевать вальс?
– И не один, дорогая.
Держась за руки, Рейф и Мэй вышли на улицу, оживленно обсуждая, кого пригласить и у кого из деревенских жены пекут самые вкусные фруктовые пирожки. Фелисити обессилено присела на край стола. Он явно что-то задумал, хотя желание снести конюшню, чтобы остаться в доме, и объясняло эту затею.
Рейф сказал, что хотел бы «повторить» поцелуй, и эти слова, к ее удивлению, отчего-то не вызвали у нее и тени возмущения. Как бы с каждым годом ни убывали надежды на замужество и счастливую семейную жизнь, о чем ей не уставала напоминать Мэй, Рейфел Бэнкрофт был просто неподражаем. Она так долго жила, полагаясь только на себя, и если теперь он задержится здесь…
Лис сердито тряхнула головой и начала перекладывать персики из пакета в миску. Он, очевидно, бывал близок со многими женщинами, так что просто убедить его остаться будет недостаточно, придется заплатить свою цену за это. Рейф без усилий мог разбить ей сердце, ибо она сделала большую глупость, позволив себе увлечься им. Фелисити вытащила последний персик, а вместе с ним пару ярких лент для волос.
Взяв голубую, она приложила ее к щеке. Слишком поздно было думать об осмотрительности. Она влюбилась.
– Нет, каков негодяй!
Граф Дирхерст со злостью швырнул на обеденный стол, сложенный в несколько раз свежий номер лондонской «Таймс». Он уставился на маленькое объявление в самом низу последней страницы, а затем резким движением выдрал его, разорвал пополам, еще пополам – и так до тех пор, пока пол не оказался усеянным мелкими клочками бумаги. На газетном листе еще оставалось слово «привлекательный»; граф вырвал и его.
Рейфел Бэнкрофт не только существенно затруднил возврат родового поместья Дирхерст, но и сделал эфемерными надежды сохранить в тайне дурацкий просчет его отца. Если поместье Фортон-Холл перешло из рук в руки законным образом, с помощью пронырливых адвокатишек, то эти поганые буквоеды быстро обнаружат переправленный пункт о собственности на их земли. И лишь потому, что этот недоумок Найджел продал поместье по частному соглашению своему так называемому дружку, осложнение осталось пока незамеченным. Миссис Денуорт раззвонила всей округе, что Бэнкрофт занимается делами поместья. А если верить порванному объявлению, он уже нанял по крайней мере одного солиситора.
– Фицрой! – гаркнул граф. Дворецкий появился как из-под земли.
– Милорд?
– Убери этот мусор. Скажи Тафту – пусть идет ко мне в спальню. Мне нужно переодеться в вечерний костюм.
Бэнкрофт не прислал ему приглашения на званый вечер, хотя ожидались чуть ли не все соседи в округе. Пропустить торжество Дирхерст не счел для себя возможным, тем более зная, что за хозяйку там будет Фелисити.
У него эта молодая женщина всегда вызывала самое нежное отношение, и если не удастся уговорить ее выйти за него замуж, то он хотя бы постарается ее убедить, что поместье Фортон-Холл лучше продать ему, чем какому-то наглому лондонскому денди. Если же и с этим ничего не получится, ну что же, тогда придется прибегнуть к силе. Губы Дирхерста искривила злая гримаса. Уж после этого все наверняка и думать забудут о сгнившей усадьбе-развалине и чертовой подделанной бумаге!
Рейф с хрустом откусил добрый кусок яблока и отер подбородок рукавом.
– Так сколько у меня скота?
Фелисити извлекла здоровенный гроссбух из-под кипы деловых бумаг, которыми был завален весь обеденный стол. Он не знал, почему она решила именно сегодня усадить его за просмотр счетов, однако не сильно расстраивался: это давало возможность подольше побыть рядом с Лис. Самым неожиданным для него оказалось то, что многое из этой писанины было весьма любопытным.
– В прошлом году у нас было тридцать шесть голов, – ответила девушка, ведя пальцем по строке.
– Значит, коров у меня тридцать шесть.
Он еще раз откусил от яблока. Менестрели должны были прибыть с минуту на минуту. Каким бы приятным ни было это утро, Рейф решил, что малость уже засиделся.
– Вы не могли бы сосредоточиться? – сердито бросила Лис. – У коров, случается, бывают телята.
– Спасибо за урок биологии, – сухо ответил он, удивленный ее язвительностью. – Я во всем этом мало что смыслю, тем более в бухгалтерии. Вам надо со мной набраться терпения.
Вздохнув, Фелисити села на стул рядом с ним.
– Извините, – уже спокойнее пояснила она. – Мой брат наотрез отказывался вникать в дела поместья, а у вас сейчас был весьма рассеянный вид.
– Я о вас думал, – ухмыльнулся Рейф.
– Постарайтесь сейчас думать о скотине, хорошо? Рейф уставился на разложенные перед ними бумаги. От Фелисити пахло лавандой, и ему приходилось бороться с желанием наклониться и вдохнуть запах ее волос. Если так пойдет дальше, он никогда не научится управлять поместьем, хотя особой беды в том и нет, если оно будет продано. Если… Когда будет продано, одернул себя Рейф. Выбора все равно не было. Да ведь он и хотел этого с самого начала.
Он вздрогнул от неожиданного прикосновения женских пальцев к его виску. Лис осторожно убрала ему за ухо прядь волос, открыв пересекавший щеку шрам. Рейф сделал вид, что внимательно изучает документ, хотя напрочь перестал понимать прочитанное, как если бы английские буквы вдруг превратились в китайские иероглифы. Лис осторожно провела кончиками пальцев по старому рубцу. Вообще-то говоря, он не выносил, когда к шраму прикасались, но ласка Лис была настолько приятной, что Рейф прикрыл глаза и едва заметно шевельнул плечами от легкого озноба. Только бы она не начала ворковать о его беспримерной храбрости, как это обожали делать его многочисленные подружки в Лондоне.
– Как же получилось, что вас ударили в лицо штыком? – спросила она слегка дрогнувшим голосом. Самая малость воркования не повредит, подумал Рейф.
– Я упал на него.
Ее пальцы замерли у него щеке.
– Упали лицом на штык?
Он нехотя открыл глаза и посмотрел на Фелисити.
– Какое повествование вы предпочитаете услышать – известный всему Лондону рассказ про геройский подвиг Рейфа Бэнкрофта или любимую моим братом байку про везучего пьяницу?
Губы Фелисити дрогнули в неуверенной улыбке.
– Если можно, правдивое… Какой же у нее нежный голос!
– Я скакал во весь опор в атаку, и так получилось, что ни моя лошадь, ни я сам не заметили впереди маленький окоп. Конь попытался остановиться, я вылетел из седла, упал на ошалевшего от неожиданности француза и с размаху треснулся головой о его штык.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48