Не в силах поднять глаз, Флоренс опустила голову.
– Скажи, что тоже хочешь этого! Прошу тебя, милая!
Девушка положила руки Эдварду на грудь. Его сердце стучало еще чаще и тяжелее, чем ее собственное, будто граф боялся услышать отказ.
В голове уже звучал ответ, но Флоренс медлила. Конечно, он предложил ей стать графиней, разделить с ним жизнь, но пока это были только слова. Настоящий обет может быть дан только перед алтарем. Если сейчас она, Флоренс, отдастся Эдварду, пути назад не будет. И если завтра чары разрушатся, и граф найдет более привлекательной дочь булочника или юную вдовушку из Лондона, Флоренс останется ни с чем.
Ей было страшно. И тем не менее от этого она только сильнее тянулась к Эдварду, и еще сильнее хотелось дать согласие на все, что он может предложить.
– Да, я хочу этого, – тихо произнесла она.
Со вздохом облегчения Эдвард привлек ее к себе, чуть лаская кожу под волосами и нежно целуя мочку уха.
– Я постараюсь сделать все очень бережно. Не хочу, чтобы ты пожалела.
– Ты можешь не слишком сдерживаться. Мне нравится, когда ты становишься диким. – Флоренс протянула руку и погладила широкую грудь, задумчиво изучая колечки волос.
– О, только не в этот раз. Я могу причинить тебе боль, – объяснил Эдвард. – Ты знаешь, как это бывает?
– Весьма приблизительно, – призналась девушка, краснея, но руки не убрала. – Еще меньше я знаю, что должна делать женщина, когда мужчина, когда...
– Когда все произойдет, – пришел на выручку граф. – Это не важно. Все случится само собой. Я сделаю все сам, тебе не нужно об этом беспокоиться.
В его голосе появились новые нотки – не столько забота, сколько нетерпение. Почувствовав это, Флоренс скользнула рукой ниже, по крепким мышцам живота до пояса нижнего белья, чуть оттянув его. Сильный толчок – и его мужское достоинство ткнулось ей в ладонь.
Эдвард был так возбужден, что его клинок казался сделанным из камня.
– Я буду осторожен, – пробормотал граф.
Флоренс чуть улыбнулась ему в плечо. Будучи еще невинным созданием, она успела разгадать главную мужскую дилемму: желание быть сильным и властным по отношению к женщине и одновременно с тем настойчивая потребность оберегать и заботиться. Мужское орудие одновременно должно завоевывать и защищать. Столько силы и мощи заключено в этой части тела, и при этом она столь податлива на женскую ласку!
Флоренс чуть сжала напряженный член рукой, и он тотчас откликнулся, дернувшись в ладони.
– Меня больше беспокоит размер... – тихо сказала девушка. – Не слишком ли он велик?
Эдвард накрыл ее руку своей, повторяя ее движения вверх-вниз.
– Не бойся. Ты сумеешь принять меня. – Свободной рукой он погладил ее бедро. – Ты создана для этого.
– Я знаю, что ты прав. Но согласись, у тебя довольно крупный...
При этих словах Эдвард ощутил сильнейший спазм между ног. То, что Флоренс считает его достоинство большим, волновало его.
– Ты совсем не боишься, правда? – спросил он хриплым голосом. – Ты даже не дрожишь.
– Просто я не совсем представляю, что меня ожидает. И еще...
Поцелуй в губы заставил ее замолчать. Эдвард мягко опрокинул девушку, затем перекатился на нее, подминая под себя. Объятие оказалось таким сильным, что у обоих пресеклось дыхание. Чертыхнувшись, Эдвард постарался взять себя в руки и чуть приподнялся. Вид Флоренс, распростертой под ним, заставил кровь броситься ему в голову. Чуть не зарычав, он сдернул с нее свою рубашку. Нежные белые груди открылись ему, вызывающе уставившись в лицо.
Флоренс потянулась навстречу мужской груди, чувствуя, как твердый стержень тыкается в живот и между ног. Желая более тесного контакта, она обвила бедра Эдварда ногами. Ответом на это стало его хриплое дыхание. С его губ сорвалось имя Флоренс.
Эдвард едва сдерживался, почти яростно целуя податливые губы, не встречая отказа, и, казалось, в каждом уголке его тела бился сумасшедший пульс. Флоренс выгибалась под ним, желая полного слияния двух тел.
– Скажи мне... скажи, что я должна делать...
– Я покажу тебе... – Эдвард целовал ее грудь, чуть покусывая нежные соски.
Желание нарастало в ней, тело словно наливалось свинцом, вся кровь устремилась туда, куда тыкался горячий клинок Эдварда.
– Тогда делай это быстрее. Я не могу больше ждать...
Словно не слыша ее мольбы, Эдвард продолжал ласки, пока Флоренс не стала стонать с каждым выдохом.
– Возьми его в руку, – приказал он. – Укажи ему путь. Сделай это!
Теперь ее трясло, трясло от возбуждения. Она провела обеими ладонями по обнаженной спине любимого, по ягодицам, затем одной рукой нашла ощупью его член и сжала его пальцами. Дыша все чаще, закрыв глаза, чтобы мысленно представить то, что делали руки, Флоренс подвела член туда, где тянуло и ныло больше всего.
– Согни колени сильнее, – велел Эдвард.
Он приподнялся на локте, чтобы видеть ее лицо, закрытые глаза, нежный рот, из которого вырывались тихие стоны. Он ясно видел желание, читаемое на ее лице, и только теперь осознал, как велико должно быть доверие женщины, чтобы отдаться мужчине безо всякого сомнения.
Его член скользнул в шелковые сети, ища входа. Одной рукой Эдвард накрыл пальцы Флоренс, помогая и направляя. Он остановился, только ощутив хрупкую преграду, давая девушке привыкнуть к новому ощущению.
– Что ты чувствуешь? – спросил он.
– Он пульсирует, – тихо шепнула Флоренс, открывая глаза. Зрачки ее были расширены от возбуждения. – Я не могу ждать. Сделай что-нибудь, прошу тебя!
Испарина выступила у нее на лбу. Между ног словно было целое озеро, и хотелось толкнуться навстречу Эдварду, чтобы принять его в себя целиком. Но сам Эдвард почему-то медлил, словно сомневался, и Флоренс оставалось только недоумевать, видя его нерешительность. Неужели он не хочет ее?
– Тебя мучают сомнения? Ты же заходил так далеко и раньше. – Флоренс заглянула Эдварду в глаза.
– Верно.
– Но ведь в этот раз ты не собираешься останавливаться?
Граф напряженно улыбнулся.
– Только если ты меня об этом попросишь.
– Боишься, что я передумаю? Но я давно все решила. Я хочу, чтобы ты... – Флоренс облизнула губы.
– Скажи. Скажи это, – попросил Эдвард, целуя мочку ее уха.
– Хочу, чтобы ты... чтобы ты вошел в меня!
– Даже если будет больно?
– Даже если будет больно, – кивнула Флоренс и снова чуть подалась вперед, навстречу толкающимся движениям мужского клинка.
Движения стали настойчивее, то проникая немного вглубь, то выскальзывая наружу, чтобы тотчас вернуться. И все же этого было недостаточно – Флоренс чувствовала, что это еще не все, и все ее существо замерло в ожидании главного толчка.
– Прошу, не томи меня! – простонала девушка. – Я хочу стать твоей!
Она почувствовала, как напряглась спина Эдварда. На крепкой шее и плечах выделились мышцы. Кожа под ее пальцами была влажной. На один короткий миг Эдвард застыл, а затем коротким, резким толчком проник в нее, разорвав тонкую преграду. Флоренс ощутила тянущую боль между ног, но ощущение быстро прошло, уступив место странному волнению.
– Со мной все хорошо, продолжай, – сказала девушка.
– Посмотри на меня, милая, – попросил Эдвард. – Я хочу видеть твои глаза.
Взгляды нашли друг друга. Медленно и осторожно граф продолжил скользящие движения, уже не встречая сопротивления на своем пути, пока не заполнил Флоренс целиком. Шелковые ножны плотно обхватили клинок.
– Господи, Флоренс, ты создана для меня!
Найдя на ощупь пальцы девушки, Эдвард поднял ее руки и прижал за запястья к подушкам. Теперь он двигался быстрее. Он дрожал так же часто, как и Флоренс, на лбу выступила испарина.
– Я люблю тебя, – шепнул он и заключил ее в объятия. Бедра двигались все чаще и быстрее, и Флоренс чуть покачивалась, впервые в жизни ощущая себя по-настоящему взрослой женщиной. Странное чувство собственной власти над мужчиной, власти врожденной, но спавшей до этой поры, пробуждалось в ней и пьянило сильнее крепкого вина.
Эдвард тихо повторял ее имя и сжимал ее так, что едва хватало воздуха, а его бедра двигались все быстрее. Флоренс, уловив этот ритм, стала покачиваться в ответ, и ощутила слабый отклик в собственном теле, почти незаметное трепещущее ощущение, постепенно нараставшее и крепнущее.
– Не спеши, любимая. Первый раз бывает только однажды, – зашептал ей на ухо Эдвард. – Ты так хороша сейчас. Я желал этого с того момента, как впервые обратил внимание на твои крохотные ступни, на твою соблазнительную грудь, на твой подвижный рот...
Он бормотал что-то нежное, но Флоренс почти не слышала его слов, захваченная танцем двух тел. Она едва заметила, как рука Эдварда скользнула вниз и принялась ласкать ее там. Наслаждение, сначала робкое и слабое, развернуло крылья и порхало где-то рядом, готовое подхватить и унести прочь.
Но ее любимый, казалось, не мог целиком отдаться происходившему, словно пытался сохранить хладнокровие. Даже частое, хрипловатое дыхание и жадные поцелуи, которыми он покрывал шею и лицо Флоренс, не скрыли от нее этого.
– Почему ты так напряжен?
– Я не должен терять голову, милая. Мне нужно успеть остановиться прежде, чем мое семя прольется в тебя, – с отчаянием простонал граф.
– Забудь об этом, я хочу принять тебя целиком.
– Но тогда это будет настоящая брачная ночь, ведь ты можешь забеременеть.
– Для меня это и есть брачная ночь, милый. Я люблю тебя, и никто другой мне не нужен. Я хочу носить твоего ребенка.
На несколько секунд Эдвард остановился, внимательно посмотрев на Флоренс, словно не до конца поверил тому, что услышал. Затем он простонал ее имя и возобновил движения, все быстрее и чаще. На этот раз не только его тело – даже его лицо было расслабленным, и на нем отражались все чувства, которые он испытывал. Толчки стали мощнее и чаще, словно слова Флоренс заставили Эдварда переступить все мыслимые границы. Он почти рычал, сжимая ее в объятиях, словно огромный медведь, а Флоренс, почти задыхаясь, стонала от щемящего чувства счастья – счастья принадлежать любимому мужчине.
Наслаждение, чуть задремавшее, снова проснулось в ней и вернулось с новой силой. Странные, ритмичные спазмы все чаще сжимали все внутри, и когда Эдвард вдруг заревел от невероятного освобождения, девушка ощутила толчки внутри, похожие на сладкие, тягучие конвульсии. Она закричала, сминая пальцами ткань одеяла и выгибаясь вперед, и в этот момент семя Эдварда пролилось внутри ее.
– Господи, – прошептала она, спустя недолгое время после того, как гроза отгремела. – Я хочу снова повторить это.
Плечи Эдварда, лежавшего рядом, затряслись – он беззвучно смеялся. Перекатившись на бок, он нежно поцеловал ее в шею и пробормотал:
– В таком случае, милая, тебе придется немного подождать.
Графу казалось, что весь мир, до этого всю его жизнь кружившийся в бешеном ритме, вдруг остановился и замер только для того, чтобы дать ему почувствовать настоящее счастье и покой. Словно именно сейчас он, Эдвард Бер-рук, граф Грейстоу, нашел себя. Сердце стучало ровно, до самых краев заполненное любовью к женщине, лежавшей на его плече.
Разве он мог предположить, что все обернется таким образом? Эта ночь оказалась самой невероятной ночью в его жизни – полной открытий'и потрясающего наслаждения. Теперь Флоренс принадлежала ему целиком и совершенно не возражала против этого. Она сказала, что хочет носить его ребенка. Воспоминание об этом заставило сердце сжаться.
Неужели это только начало? Неужели впереди еще сотни, тысячи таких ночей и еще столько же дней, предназначенных для того, чтобы проводить их вместе?
Ощущение было настолько невероятным, что воздух казался гуще, а Флоренс, лежавшая рядом, – хрупкой и призрачной, словно фея.
Фея, которую он поведет под венец. Разве мог он просить у Бога большего?
Глава 18
Спустя некоторое время Эдвард провел Флоренс в свою ванную комнату, скорее напоминавшую бассейн. Пол и края ванны были выложены черным мрамором с белыми прожилками, краны и трубы были отделаны позолотой. Здесь граф с невестой провели не меньше часа, предаваясь ласкам и отдыхая в теплой воде. Флоренс, сидевшая на бортике, подставляла руки и спину, позволяя Эдварду мыть себя мягкой мочалкой.
– Ты – повелительница животных, – с усмешкой сказал граф, вновь проникая в нее.
На этот раз все произошло прямо в воде, и это было еще удивительнее, чем в постели. Не было тревожного ожидания, не было пугающего чувства неизвестности – только всепоглощающее желание принадлежать любимому человеку. Эдвард показал ей, как много потаенных мест находится внутри женщины и как можно их возбудить во время прелюдии, как можно ими управлять.
– Скажи мне, как тебе нравится больше всего, – говорил он, желая узнать Флоренс как можно ближе.
Девушка ласкала его губами, заставляя стонать и просить большего.
– Когда ты делаешь так, – бормотал Эдвард, – я становлюсь игрушкой в твоих руках. Даже самый сильный мужчина не прочь стать слабым в женских объятиях.
Ближе к утру Флоренс отправилась к себе, чтобы переодеться, но Эдвард, не желавший отпускать ее даже ненадолго, последовал за ней. Он настоял на том, что сам оденет ее, и велел Лиз взять выходной.
Но когда граф увидел Флоренс в нижнем белье, едва угасшее желание снова разгорелось в нем. Даже после долгих бессонных часов любви он чувствовал себя возбужденным.
– Проклятие! Я просто не могу насытиться тобой, – буркнул он хмуро, затягивая на девушке корсет.
И, словно опасаясь потерять хотя бы мгновение, он повернул Флоренс к себе спиной, чуть толкнув на кровать, и быстро сдернул кружевные панталончики. Так она и застыла, покорная, в то время как Эдвард изумленно – словно впервые – рассматривал ее обнаженные ягодицы. Затем он набросился на нее, как дикий зверь, и взял ее сзади, неистово и яростно. Но даже в этой силе и резкости Флоренс находила наслаждение.
Эдвард сжимал ее ягодицы, кусал ее за шею и бормотал что-то бессвязное. В этот раз он был так возбужден, что все кончилось очень быстро.
– Прости, я был груб, – виновато сказал он, поворачивая девушку к себе. – Я даже не дал тебе шанса расслабиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42