Почему он сказал, что отец мог гордиться женой, так неуверенно? Разве мог он быть в гневе на нее за излишнее милосердие? Что за человек он был?
– И после этого Эдвард стал твоим опекуном? – спросила Флоренс, опустив глаза и увидев небольшую зеленую гусеницу, взбиравшуюся по подолу платья. Девушка сняла ее и отбросила прочь.
– Нашим опекуном стала тетя Ипатия, потому что Эдварду было всего семнадцать, а мне и того меньше – двенадцать. Но я понимаю, что ты имела в виду. Мой старший брат возился со мной и беспокоился за меня. Но он вел себя так еще до смерти родителей. Я не знаю никого, кто так ответственно относился бы к роли старшего брата. – Фредди улыбнулся воспоминаниям, а затем вновь посерьезнел. – Знаешь, ведь наш отец был очень суровым и требовательным человеком. Иногда он бывал по-настоящему жесток к своим близким. Таким же был и дед. Поговаривали, что наш прадед был расточительным мотом и чуть не пустил все состояние Грейстоу по ветру. Чтобы вернуть роду былое великолепие и богатство, наши родители должны были много работать и были требовательными к себе. Возможно, поэтому отец был так суров к нам. Но что бы ни случилось, Эдвард всегда приходил мне на помощь, всегда готов был защитить меня от гнева отца.
Фредди оперся на локоть и накрыл ладонью руку Флоренс.
– Хочешь, я расскажу тебе кое-что про Эдварда? Это очень добрая история.
Флоренс совершенно не хотелось слушать рассказы про старшего брата Фреда – мысли о нем и так постоянно тревожили ее, – но отказ прозвучал бы странно, и она кивнула, соглашаясь.
– Почему бы и нет, расскажи.
– Ты наверняка не знаешь, что поместье Грейстоу выстроено на берегу озера. В самой его середине есть чудесный остров, на котором гнездится стая черных лебедей. Каждый год они возвращаются на остров, и наша семья считает их прекрасным украшением фамильного парка.
– Черные лебеди? Черные? – удивилась Флоренс.
– Да, – кивнул Фред. – Сказать по правде, это очень шумные и суетливые создания, но красивые и грациозные. Да и рассказ вовсе не о них. Когда Эдварду было семнадцать, отец вбил себе в голову, что его старший сын должен научиться плавать. Он отвез его на лодке в самый дальний конец озера, к глубоким омутам, и столкнул в воду. Эдвард, конечно, камнем пошел ко дну. Когда отцу показалось, что сын достаточно наглотался воды, он вытащил его, дал прокашляться и отдышаться, а затем снова вытолкнул из лодки.
– Господь милосердный! – воскликнула потрясенная Флоренс, прижав руки к груди.
– Я же предупреждал, что наш отец был суров. Полагаю, что его отец, наш дед, в свое время поступил с ним точно так же. Наши предки гордились тем, что все мужчины рода Грейстоу крепки как кремень.
– Но Эдвард мог утонуть!
– Да, он научился держаться на воде только с четвертой попытки, – вздохнул Фредди и осторожно взял руку Флоренс в свою. – И когда пришла моя очередь учиться плавать, он выдержал сложный разговор с отцом и настоял на том, что учить меня будет сам. Эдвард очень беспокоился за меня, но отцу сказал, что желает обучать меня потому, что хочет стать таким же сильным и непоколебимым, как он. Мой брат всегда был прирожденным лидером.
Флоренс пытливо взглянула Фреду в лицо.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что он тоже бросал тебя в озеро?
– Э, нет, – засмеялся тот, и Флоренс ощутила, как ее плечи расслабились от облегчения. – Эдвард предупредил меня, что на постижение этой науки мне дастся всего лишь день, иначе отец решит учить меня сам. Мы до темноты проторчали в воде. Было довольно холодно, и к концу дня мы напоминали две сморщенные синие сливы.
– И ты... научился плавать?
– Довольно посредственно. Но этого было достаточно, чтобы удовлетворить отца. Наступало лето, Эдвард стал давать мне уроки. Очень скоро я стал отличным пловцом и даже выиграл состязания в средней школе. Кстати, Эдвард до сих пор хранит мою медаль в рабочем кабинете, хотя думает, что я об этом не знаю.
Флоренс отвернулась, часто замигав. Почему-то на глаза навернулись слезы.
– Какая трогательная история! Я горжусь тем, что вы приняли меня в свою семью.
– Я знал, что тебе понравится. – Он пальцем снял слезинку со щеки девушки. – А теперь моя очередь задать вопрос, ладно?
– О, Фред, , ты же знаешь, что я плохая рассказчица.
– Мой вопрос не потребует долгого рассказа. По крайней мере я на это надеюсь.
– Ну, хорошо, – улыбнулась Флоренс. – Задавай. Фред ненадолго уставился взглядом на кусты акации, словно прикидывая, как лучше спросить.
– Что ты думаешь о Питере Вэнсе?
– Сыне герцога Монмута? – удивилась девушка.
– Да. Тетя Ипатия сказала, что сегодня утром он прислал тебе букет свежих фиалок и пригласил в оперу вместе с его родными.
Флоренс вспомнила изящный букет и карточку, приложенную к нему. Что-то насчет «прекрасного цветка с нежными лепестками» и «удивительной красоты, осеняющей тех, кто ее коснулся» – вполне поэтично, но довольно избито, подумала она тогда. Вообще послание Питера Вэнса не столько польстило ей, сколько обеспокоило.
– Уверена, что он прислал фиалки и приглашение только для того, чтобы его сестрица не скучала в опере, – не слишком убежденно сказала она. – И кроме того, он ведь сын герцога!
– Да, но младший сын, – возразил Фред.
– Зато я всего лишь дочь бедного викария.
– Это не значит, что ты не можешь претендовать на титул и богатство. Ты очень красива и мила. Вопрос в другом. Как ты находишь Питера Вэнса?
Флоренс вдруг заметила, какие белые кружевные облачка плывут по синему небу, какие удивительно раскидистые у акации ветви и какой свежий, аппетитный запах у булочек в корзине. Нравится ли ей Питер? Да у него нет и трети красоты Фреда, он не может быть интересным и не сумеет расположить ее к себе, как Фред. Да нет, он вполне неплох, сын герцога. Он заслужил лучшей доли, чем брак с ней, провинциальной девушкой без гроша в кармане. Если она сможет очаровать его и заполучить в мужья, он станет заботливым и добрым супругом, сможет обеспечить ее – разве не этого она так ждала, разве не об этом просила мистера Моубри, обратившись к нему за помощью? И все же... и все же где-то в глубине ее сердца, в самом далеком уголке, что-то тянуло и ныло при воспоминании о другом, совершенно непохожем на него мужчине. И этим мужчиной был даже не Фред Бербрук.
Флоренс грустно улыбнулась.
– По твоему задумчивому молчанию я понимаю, что Питер Вэнс тебе нравится?
– Отрицать сложно: я нахожу его приятным человеком. Но как я могу судить о нем по единственному танцу и пустому разговору? Он принес мне пунш и осыпал комплиментами мой наряд и прическу. Разве этого достаточно? Все, что я знаю о нем, – это то, что он любит лошадей, хорош собой и что у него чудесная сестра.
– Последнее особенно важно, – поддел Фред.
– Наверное, ты считаешь меня расчетливой и холодной, да?
– Тебя? Расчетливой? Ты сама не знаешь, что говоришь!
– Но я рассуждаю о потенциальном муже так, словно это чистокровный жеребец или кусок отличной вырезки в витрине мясника! Или мешок с деньгами на худой конец.
– Ужас какой! – притворно испугался Фред. – Особенно рассуждения про чистокровного жеребца!
Флоренс ткнула его кулачком в плечо.
– Болтун! Вечно ты найдешь повод для шутки. Знаешь, я бы хотела найти такого мужа, как ты. Это был бы наилучший вариант.
Фред резко оборвал веселый смех и уставился на Флоренс.
– Правда? – Казалось, все мускулы его лица окаменели в одно мгновение.
– Боюсь, что правда, – ответила Флоренс беспечным тоном, отвернувшись. Что его так взволновало в ее словах? Откровенность? – Только умоляю, не говори об этом тете Ипатии. Она будет в ужасе!
– Почему бы это? Она в восторге от тебя.
– Только не тогда, когда речь коснется того, что-оо бы пригласить безродную дочь викария в свою семью.
Фред снова взглянул на нее как-то оценивающе. Он все чаще бросал на нее такие взгляды сегодня, и Флоренс совсем обеспокоилась.
– Возможно, ты не права. – Он оправил воображаемую складку на покрывале прямо возле руки девушки. – Так ты действительно хотела бы найти себе такого мужа, как я?
– А почему ты сомневаешься в моих словах? Ты чудесный человек, с тобой мне хорошо и комфортно. Рядом с тобой я чувствую себя смелее и увереннее.
Фред насмешливо прижал руки к груди.
– О Боже! Никто никогда не называл меня образчиком идеального мужа. Я польщен!
Флоренс засмеялась и показала ему язык. До чего же с Фредом все-таки легко!
Как раз тогда, когда ей показалась, что разговор исчерпан, Фред вдруг стал невероятно серьезен и взял ее за руку.
– Флоренс?
– Что?
Он прокашлялся и неожиданно заговорил скороговоркой:
– Ты выйдешь за меня? Выйдешь за меня, Флоренс? Не подумай, что я шучу! Я знаю, что не так хорош, чтобы стать тебе достойным мужем, но я постараюсь, я сделаю все возможное, чтобы ты была счастлива. Возможно, у меня куча недостатков и я не слишком усидчив, но я приложу все усилия, чтобы ты не пожалела о том, что дашь согласие. Скажи «да», Флоренс! Скажи «да»!
– Ты шутишь? – прошептала Флоренс почти испуганно. Сейчас она даже не знала, чего больше хочет: чтобы слова Фреда были правдой или оказались веселой игрой.
– Я совсем не шучу. – Фред придвинулся и сжал ладони девушки в своих. – Я буду счастлив, если ты согласишься стать моей женой. Ты сказала, что тебе хорошо со мной. Прошу, не отказывай.
Флоренс смотрела на него во все глаза. Стук сердца напоминал удары кузнечного молота. Ну почему она молчит? Неужели мысли об Эдварде так сильно завладели ею, что она готова отказаться от шанса стать не только женой хорошего человека, но и его близким другом? Почему сейчас вместо того, чтобы со слезами на глазах броситься в объятия Фреда, она вспоминает поцелуи и прикосновения его брата?
Разве Эдвард может жениться на ней? Что за глупость! Они все равно не смогли бы составить любящую пару. И если брак с Питером Вэнсом разочаровал бы се, то брак с Эдвардом разбил бы ее сердце навсегда. Зачем думать о человеке, который никогда не сделает ее счастливой? Отец Флоренс похоронил ее мать совсем молодой, а вместе с ней была похоронена часть его души. С тех пор он так и не сумел полюбить никого другого. Она не должна повторить его путь, ей нужно просто забыть Эдварда, выбросить его из головы и постараться быть счастливой с другим.
– Я не знаю, что сказать, – призналась Флоренс растерянно.
– Просто скажи «да», – настаивал Фредди.
– Но как я могу? Твоя тетка решит, что я обманула ее доверие.
– Уверяю тебя, все будет совсем не так. Смею надеяться, что это единственная причина, которая удерживает тебя от согласия?
Флоренс встретилась с ним взглядом и была потрясена тем, что впервые на ее памяти глаза Фреда были растерянными и испуганными, как се собственные. И эти глаза убедили ее в его искренности. Пусть между ней и Фредом нет любви, но есть доверие и уважение. Более того, им никогда не бывает скучно вместе. Она сумеет сделать его счастливым, она сделает все, чтобы печаль, порой скользящая за его улыбкой, была позабыта. У нее появятся дом и уверенность в будущем.
– Я согласна, – кивнула Флоренс и заметила, как облегченно вздохнул Фред. – Сочту за честь стать твоей женой.
Она так и не смогла понять, чьи ладони были холоднее: ее или Фреда.
– Мои поздравления! – сказал Эдвард. Его горло так сжалось, что он удивился, как вообще мог произнести хоть слово. Его брат привел Флоренс в небольшую гостиную Ипатии, где его старший брат обсуждал с теткой работы в поместье. – Вы хотите пожениться сразу, не так ли?
Флоренс нахмурила брови и взглянула на Фреда. Тот коснулся губами тыльной стороны ее ладони. Жест вышел таким естественным, словно она уже была его женой, и Эдвард с трудом удержался, чтобы не отвернуться.
– Да, так будет лучше, – улыбнулась Ипатия, отложив вязанье. – Чудесная маленькая свадьба в окружении только близких родственников. У меня есть знакомый священник в церкви Святого Петра, недалеко отсюда. Он согласится обвенчать вас в ближайшие дни.
– Я не понимаю. – Флоренс обвела герцогиню и Эдварда растерянным взглядом. – Вы совершенно не расстроены, ваша милость! Кажется, даже рады нашему решению. Я не хотела разочаровать вас, тетя Ипатия! Я думала, что вы взяли меня под свою опеку только для того, чтобы досадить матери Минны и Греты Уэйнрайт...
– Что ж, мне это вполне удалось, разве нет? – Ипатия рассмеялась. – Ты не права, детка. Меня раздражает их семейка, но вовсе не до такой степени, чтобы задумать подобную авантюру. И я горжусь тобой, Флоренс. Сейчас даже больше, чем раньше. Ты осчастливишь моего любимого племянника – разве это не самая лучшая новость!
– Но я всего лишь...
– Всего лишь моя крестница, – прервала ее герцогиня и встала, чтобы запечатлеть поцелуй на щеке Флоренс. – Мы не снобы, девочка. Ты сделаешь честь нашей семье, породнившись с нами.
По лицу Флоренс потекли слезы, и она закрыла лицо руками. Фред прижал ее к себе и погладил по голове. Вид у него был гордый.
– Ну-ну, – тихо произнес он, – не плачь, все будет отлично.
– Вы все так добры ко мне, – всхлипнула девушка. – Не знаю, как вам отплатить за ваше доверие.
– Ты можешь отплатить нам, если просто будешь счастлива. Это все, что нам требуется, – сказал Фред.
При этом он взглянул на Эдварда, с удивлением отметив, что на мгновение на лице брата промелькнуло странное, жесткое выражение, которое тотчас сменилось обычной вежливой маской. Он кивнул Фреду, словно заключив с ним соглашение. Ему было не по себе, что они всей семьей пытаются использовать Флоренс, и то, что они желают ей добра, не смягчало чувства вины.
Нет, они не обманывают ее! Они спасают ее от тяжкой доли обедневшей сироты. Глядя на Фреда, нежно прижимавшего Флоренс к груди, Эдвард понимал, что эта девушка и его брат создадут отличную пару. Не такую, как была у его отца и матери, когда один холоден как лед, а вторая несчастлива и одинока.
– Мы все желаем тебе счастья, – сказал он мягко.
Флоренс обернулась на него. Щека ее все еще прижималась к плечу Фреда. Ее глаза озадачили его – в зеленых омутах на миг отразилась невероятная тоска, и огромные слезы, стоявшие в них, показались ему слезами печали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42