Мэтт повторил все уже сказанное им Энни Стамп и троим женщинам на улице. Реакция хозяина магазина вряд ли отличалась от реак­ции других ее новых знакомых.
Девушка уже не сомневалась в том, что ее свекра нигде нормально не воспринимали.
– Лэйси – девушка городская, Эрвин, и ей нужна теплая одежда для жизни на ранчо, – пояснил Мэтт, когда Эрвин наконец закончил бурное выражение сочувствия Лэйси с достаточно резкими выпадами в адрес Булла Сондер­са. – Нам нужно купить женское теплое ниж­нее белье, шерстяные носки, несколько брюк, рубашки, шляпу, пару ботинок и куртку из овчины. И еще – как это я чуть не забыл? – ей нужно платье, чтобы ходить в церковь.
Девушка потянула его за рукав.
– Это много, – зашептала она. – Трэй будет недоволен. Он подумает, что я – вымогатель­ница.
– Черт возьми, Лэйси, это же, в конце концов, не траты на разные там женские безделицы. Ты ведь покупаешь лишь самое необ­ходимое из одежды, так что давай-ка выбирай все, что необходимо.
– Ладно, если вы так считаете, – согласи­лась она, все еще не до конца уверенная в том, что он прав. Лэйси прошла к большому столу, на котором стопками лежали рубашки, и стала искать среди них маленькие размеры.
– А вы поищите вон там, на другом столе, где одежда для мальчиков, – посоветовал ей Эрвин. – Там вы свой размер скорее отыщете.
Отметив, что хозяин прав, она направилась туда, и не прошло часа, как девушка выбрала четыре рубашки, три пары прочных брюк не­броского цвета, шляпу, ботинки и куртку.
Она уже пересмотрела не один десяток платьев, когда к ней подошел Мэтт и стал рядом.
– Вот это, шерстяное, – посоветовал он. – Красный цвет тебе идет.
По его глазам Лэйси поняла, что он ее поддразнивает. Лэйси вспыхнула, поняв, что он намекал на ее красное куцее платьишко, в ко­тором она впервые предстала перед ним.
Следовало признать, что это шерстяное платье имело мало общего с ее прежним крас­ным. У этого были: высокий, белый, кружев­ной воротник, такие же манжеты, а посередине узкого лифа ряд красивых стеклянных пуговиц. Широкая, пышная юбка доходила до самого пола. Ничего не скажешь – платье было дей­ствительно прелестным и к тому же в меру строгим.
– Мне нравится, – сказала Лэйси и сняла платье с вешалки.
Когда они со всем, что было выбрано, на­правлялись к прилавку, Мэтт сказал:
– Я заметил, как ты приглядывалась вон к тому материалу. Может быть, хочешь что-то для себя сама сшить?
– Ох, да что вы! Я просто подумала, что из него вышли бы неплохие занавески для окон коттеджа.
– Это верно. У Джасперса никогда не было занавесок на окнах, – сказал он. – Иди и купи. Занавески должны быть, незачем, чтобы на тебя пялились все кому не лень.
Девушка представления не имела, сколько ярдов ей потребуется на два окна. Не знал этого и Мэтт. Зато Эрвин знал. После недолгого раздумья он тщательно отмерил нужное количество выбранного Лэйси ситца, усеянного го­лубыми и белыми цветочками.
– А у вас нитки с иголками есть дома? – на всякий случай осведомился хозяин магазина, заворачивая материю в коричневую бумагу. Когда девушка отрицательно помотала головой, он извлек из-под прилавка упаковку иголок и катушку белых ниток.
– Большое спасибо тебе за помощь, – по­благодарил Эрвина Карлтон, когда все покупки были упакованы. – Вы как-нибудь с Нэлли за­гляните и посмотрите, что за занавески со­орудит из этого Лэйси.
– Разумеется, заглянем. Во всяком случае, Нэлли. У меня, к сожалению, не так много времени, не очень-то по гостям походишь.
– Он ужасно милый, правда? – восторжен­но сказала девушка, когда они вышли из мага­зина и стали грузить покупки на своих лоша­дей.
– Да, он и Нэлли – очень приятные люди, – подтвердил Мэтт, помогая Лэйси усесться на гне­дую. – Увидишь, большинство соседей в здешней округе – люди что надо, трудяги.
По дороге домой Лэйси молила бога о том, чтобы он дозволил ей подольше пожить среди этих людей.
ГЛАВА 6
Когда Трэй проснулся, звезды холодно мер­цали на небе. Светлая полоска на востоке говорила о том, что скоро рассветет.
Лежа в ожидании, когда поднимется Джиггерс и приступит к выполнению своих обязанностей, Трэй пытался восстановить в памяти разбудивший его сон. Что он означал, если вообще верить снам? Однажды он уже видел этот сон, в нем Лэйси грозила какая-то опас­ность. Неужели эти сны каким-то образом мо­гут быть связаны с переживаемым им чувством вины?
Все чаще и чаще Трэй испытывал чувство раскаяния за свой поступок. Нет, ни в коем случае нельзя было отправлять Лэйси одну на встречу с его отцом. Будь она даже трижды шлюха – она того не заслуживала!
Невеселые размышления Трэя были прерва­ны обычными утренними вздохами Джиггерса. Он видел, как повар, кряхтя и ворча от боли в своих распухших суставах, выбирался из-под фургона.
«Да, староват стал Джиггерс для таких стран­ствий», – подумал Трэй. На следующий перегон он собирался нанять другого повара, помоложе. Конечно, старик сочтет себя оскорбленным и поднимет шум, но, в конце концов, вынужден будет смириться с таким решением. Он дей­ствительно стал слишком стар для вылазок в такую погоду и так надолго. Ведь еще до их возвращения на ранчо ударят первые морозы и выпадет снег, что может доконать его оконча­тельно.
Почуяв носом аромат кофе, Трэй стал вы­бираться из-под одеял. Он мигом свернул просмоленный кусок брезента, который подстилал под себя, чтобы защититься от промозглого холода земли. Напялив ботинки, Трэй напра­вился к костру и буркнул Джиггерсу что-то вроде пожелания доброго утра.
– Похоже, день ожидается неплохой, – произнес Джиггерс, когда парень наливал себе кофе.
– А тебе это откуда известно, черт тебя дери? – рявкнул Трэй, устраиваясь поближе к огню и прихлебывая горячий напиток. – Еще даже солнце не взошло.
Старик повар с минуту изучал выражение лица молодого человека, потом посетовал:
– В последнее время, Трэй, ты стал жутким ворчуном. Я уже забыл, когда видел улыбку на твоем лице.
– Я уже забыл, когда видел что-то, что заставило бы меня улыбнуться, – холодно от­парировал Трэй.
– Другим ребятам хоть бы что – смеются себе.
– Может, отцепишься от меня и займешься завтраком? Знаешь, желательно все же отпра­виться со стадом еще до обеда.
– Так точно, сэр. Сию минуту, сэр, – с нотками негодования в голосе ответил Джиггерс и раздраженно загремел кастрюлями и мисками.
– И потише, черт побери, – рыкнул Трэй. – От твоего грохота, того и гляди, стадо бросится наутек.
Джиггерс знал, что в этом Трэй прав, и посему продолжил приготовление жареного бекона и теста для оладий с гораздо меньшим шумовым эффектом. Чего греха таить, были случаи, когда хруст одной сломанной ветки обра­щал сотни голов в паническое бегство.
Но старик здорово разобиделся на Трэя, о чем недвусмысленно свидетельствовали его раздраженные резкие движения.
Молодой человек тут же пожалел, что вы­брал такой резкий тон в разговоре со своим старым приятелем. Наливая себе еще кофе, он уже гораздо мягче спросил:
– А какое сегодня число, Джиггерс? Джиггерс бросил взгляд на висевший на стенке фургона отрывной календарь.
– Двадцать девятое ноября, – объявил он. Впереди еще месяц до возвращения домой.
Трэй угрюмо уставился на пламя, посидел так несколько секунд, потом поднял взор на Джиггерса, который подкидывал в костер сухие вет­ки.
– Как ты думаешь, справится Коул со ста­дом без меня? – спросил он старика.
– Конечно, справится, что за вопрос. Я вообще понять не могу, чего это тебя понесло со стадом. Коул Стринджер – лучший погон­щик во всем Вайоминге. Ты что, затосковал по своей невестушке или же боишься, как бы ста­рый Булл чего-нибудь с ней не сотворил?
Трэй пропустил мимо ушей первый вопрос и ответил на второй:
– И говорить не хочется о том, что он может с ней вытворить. Ну а, если она каким-то об­разом все же вышла на Мэтта?
– Ну, это уж ты вон куда загнул, при­ятель! – тон Джиггерса стал мягче. – Не о чем тебе волноваться, если она попала к Мэтту. Он ведь об этой девчонке, как о род­ной, заботиться будет.
Молодой человек кивнул и снова стал смот­реть на огонь, думая теперь о Мэтте Карлтоне.
Именно Мэтту в свое время, еще подрост­ком, да и позже, уже молодым человеком он мог поверить свои горести и радости. Кстати, Мэтт тогда посоветовал ему оплакать смерть матери и не стесняться своих слез. Трэй вздох­нул. Да, тяжело бы ему пришлось в детстве, если бы рядом не было его взрослого друга Мэтта.
Ковбои поднимались и кряхтя расправляли свои затекшие мышцы. Проглотив кружку креп­кого черного кофе и выстроившись за завтра­ком, они повеселели и начали отпускать свои обычные шуточки.
Дождавшись, когда Коул Стринджер займет место в очереди, Трэй подошел к нему.
– Коул, – сказал он. – Я собираюсь оста­вить тебя со стадом. Пойми, у меня сейчас такое чувство, что мне необходимо быть дома, на ранчо.
– О чем речь, босс? – Стринджер весело взглянул на него. – Это же моя работа, не так ли?
– Это так, Коул. Пойми, я отправился сюда только для того, чтобы быть подальше от дома.
– Я тебя понимаю. Я сам всегда с нетерпе­нием жду того дня, когда можно будет не видеть перед собой рожу этого окаянного Булла Сондерса хоть какое-то время.
На этом разговор двух ковбоев закончился. Как только с завтраком было покончено, все разошлись выбирать себе свежих лошадей и загружаться в седла. Стадо лениво, не спеша стало подниматься на ноги. Можно было от­правляться в путь.
Глядя им вслед, Трэй знал, что, если не произойдет ничего серьезного, все они, вместе со скотиной, уже недели через три будут в Додж-сити. Он улыбнулся, представив себе эту картину. Перво-наперво ковбои помоются, постри­гутся и побреются. Следующим их мероприятием будет визит в магазин, где они купят себе но­вую одежду, взамен старой, превратившейся в лохмотья за время их странствий по прериям.
Затем, во всем новом, с иголочки, парни отправятся в первый же салун и, когда после нескольких порций виски их «потянет на под­виги», они прямым ходом двинутся в публич­ный дом. Пройдет несколько дней разгульного отдыха, и ковбои потащатся обратно на ранчо. Вскоре все начнется сначала.
Джиггерс, сидя в фургоне, обратился к Трэю:
– Я рад, что ты возвращаешься, Трэй. Не сомневаюсь, что девушка, которая пошла за тебя, осталась тебе верна и теперь ты обязан заботиться о ней, пока она тебе жена.
– Это-то я понимаю, – ответил молодой человек. Когда фургон двинулся с места, Трэй развернул своего мустанга и поскакал прочь.
День выдался холодный, но безветренный, и Лэйси, погрузившись в свои раздумья, нетерпеливо ждала, когда вернется в благодатное тепло маленького коттеджа Джасперса.
Землю уже слегка припорошило снегом, что, вообще-то, не было сюрпризом даже для конца ноября. Что действительно удивляло, так это то, что снега было как раз мало. Обычно первый снег покрывал землю слоем от шести до восьми дюймов. Шла уже вторая неделя декабря, но больше не выпало ни снежинки и все кругом поговаривали о возможной снеж­ной буре.
Лэйси пятками слегка подгоняла свою гне­дую:
– Давай, давай, милая. У меня еще куча дел, которые надо завершить до темноты.
Она ездила в Маренго за керосином. Сегод­ня утром, заправляя лампы и оба фонаря, Лэй­си израсходовала последние его капли. Не же­лая ехать верхом в темноте, девушка выехала из городка сразу же после обеда.
После всех этих десяти лет беспросветной нужды она наслаждалась возможностью делать необходимые покупки, не трясясь над каждым центом.
«Я не должна слишком привыкать к это­му», – твердила себе Лэйси. Кто знает, что ожидает ее сразу же по возвращении Трэя? Она ведь понятия не имела, что он за человек. Хотя походило на то, что жена ему действительно необходима и он: мог быть неплохим мужем. Да и Мэтт хорошего мнения о нем.
Лэйси от души надеялась, что ее теперешняя жизнь продолжится. Ей нравился не только уют, столь внезапно свалившийся на ее голову, но и ее новые соседки, ее первые в жизни подруги. Как ужасно было бы снова потерять их!
Ее Гнедая взобралась на небольшой холм, откуда можно было увидеть крепко вросший в землю маленький коттедж. Поднимавшийся из трубы дым гостеприимно манил к себе. К вечеру заметно похолодало, а в домике будет тепло и уютно.
«Домашнее тепло пока подождет, – поду­мала Лэйси, направляясь в сарай. – Первым делом нужно заняться Джоко».
Старый мул встретил ее приветливым, по­хожим на ослиный, воем и замотал головой, когда она, ставила Гнедую рядом с ним.
– Толстеешь ты, Джоко, – бросила она ему через плечо, снимая с лошади седло и уздечку. – Нравится, небось, новая жизнь, а?
Из сарая Лэйси направилась за дом, где были сложены длинные хлысты дров. Она помнила, что дров в доме не осталось, не забывала и о совете Мэтта не выходить за ними в темноте. Так что ими следовало заняться уже сей­час.
Разрубив хлысты на более короткие палки, Лэйси перенесла шесть охапок дров в дом – теперь ей хватит их с избытком и на ночь, и на весь завтрашний день.
Взглянув на часы на камине, она решила подоить и корову, хотя было еще рановато.
Через полчаса, когда девушка с полным подойником молока шла к дому, она увидела, что на лошади подъехал Мэтт. Они не виделись уже, наверное, дня два. Широко улыбнувшись, Лэйси пошла ему навстречу.
– Может, поставите своего скакуна в сарай да отужинаете со мной? – спросила она. – Се­годня у меня копченая ветчинка – Энни вчера угостила меня.
– Ловлю тебя на слове, Лэйси – я уж и позабыл, когда в последний раз ел ветчину, к тому же копченую. – Он снял с седла моток веревки, – Только пойду натяну веревку от сарая к дому. Со дня на день можно ожидать снежной бури, а по веревке ты сможешь спо­койно ходить в сарай. Несколько лет назад один человек без нее заблудился и замерз в каких-нибудь шести футах от дома. Скорее все­го, веревку ветром оборвало, вот он и сбился с дороги.
Впервые за все это время Лэйси вдруг ощу­тила всю глубину своего одиночества здесь. А что, если она вдруг заболеет или упадет и сломает ногу? Ведь могут пройти дни, прежде чем кто-нибудь зайдет к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36