Я буду брать тебя снова и снова, и ты начнешь умолять меня остановиться…
Сегодня она будет принадлежать ему, думал Хоук, он завладеет ее телом и ее душой, и между ними не останется преград! А потом, возможно…
Александра приглушенно всхлипнула:
— Хорошо, что ваша матушка не видит, во что превратился ее сын. Ведь вы просто презренный дикарь!
— Да, я дикарь, — прорычал он. — И это ты превратила меня в дикаря! Ты заставила меня ненавидеть тебя, восхищаться тобой, желать тебя безумно, теряя остатки разума… Дай мне только надежду, и я сгорю от любви к тебе! Мне было плохо с Изабель, но, видит Бог, мне в тысячу раз хуже с тобой, потому что в одно мгновение ты манишь меня, а в следующее отшвыриваешь прочь!
Александра резко откинулась на спинку сиденья, напуганная стальным блеском глаз Хоука. У нее вдруг разболелась голова, и она закрыла глаза, стараясь отогнать пульсирующую боль, застрявшую в висках. И, прижав к губам бледные пальцы, попыталась справиться с очередным приступом тошноты.
— Только не говори, что тебе снова стало плохо! Побелев, она придвинулась к дверце кареты. Она взялась за ручку, и тут ее скрутило…
Хоук схватил ее в тот самый момент, когда она чуть не вывалилась из быстро мчащегося экипажа. С яростным ругательством он подтащил ее поближе к себе и повернул ее голову, чтобы посмотреть ей в лицо.
— Ты дала слово, помнишь? Или ты не намерена его сдержать?
Александра обмякла в его руках, и он разжал пальцы. Но вдруг ее аквамариновые глаза полыхнули огнем, и девушка изо всех сил ударила его ладонью по щеке. И звук удара раздался в замкнутом пространстве кареты, как пистолетный выстрел.
Хоук, с исказившимся от ярости лицом, поймал ее за руку.
— Может быть, и сегодня ночью будет гроза, а, Александра? — насмешливо сказал он, — Тогда по крайней мере у тебя будут оправдания, если ты начнешь мурлыкать и изгибаться, как кошка!
— Черт бы вас побрал! — закричала она. — Будь я мужчиной, я бы вызвала вас на дуэль, ублюдок!
— Ах, дорогая, будь ты мужчиной, ты просто не очутилась бы здесь.
И он не отпускал ее до тех пор, пока карета не остановилась на тихой неширокой улице. Хоук рывком поставил Александру на ноги и вытолкнул из кареты впереди себя. На стук Хоука дверь особняка открыл дворецкий.
— Уитби, верно? Граф позволил нам воспользоваться сегодня вечером его домом. И сказал, что вы можете быть свободны до утра.
Глаза слуги на мгновение остановились на заплаканном лице Александры. Конечно, Уитби знал о репутации Черного Герцога. И подумал, что прозвище Хоуксворта вполне оправданно.
— Разумеется, ваша светлость, — ответил он бесстрастным тоном. — Возможно, вашей светлости понадобится что-нибудь?..
— Нет, ничего.
Гостиную освещали лишь тлеющие в камине угли. Хоук втолкнул Александру в комнату, вошел следом и захлопнул дверь ногой. Звук удара эхом разнесся по тихому дому.
Морлэнд явно был большим любителем искусства — картины и восточные редкости заполняли каждый уголок гостиной.
Хоук молча подошел к камину и принялся ворошить угли. Вспыхнуло пламя, бросив на его лицо красноватый свет и заставив глаза Хоука загореться странным медным огнем. Когда он повернулся к Александре, та как раз снимала пелерину. Хоук холодно оглядел девушку, и его брови насмешливо изогнулись.
— Лучше наконец покончить с этим, не так ли? Вы достаточно долго играли со мной! — гневно сказала Александра, швыряя пелерину на пол и стягивая перчатки, которые полетели следом за пелериной. Александра села в ближайшее кресло и наклонилась, чтобы расстегнуть пряжки легких туфель.
Хоук, наблюдая за ней, нахмурился. И его глаза угрожающе сверкнули, когда он сбрасывал черный сюртук и развязывал галстук. И чуть заметно улыбнулся, когда мимо него пролетели туфельки Александры, а за ними — ее сумочка.
А в следующее мгновение девушка выдернула булавку, удерживающую разорванное платье, и дрожащей от гнева рукой швырнула ее в Хоука.
— Не потеряйте свои поганые драгоценности! — прошипела она. — Мне бы не хотелось, чтобы вы потом заявили, будто я пыталась вас обокрасть!
В глазах Александры бушевала буря, когда она, мгновенно встав с кресла, принялась стаскивать с себя платье. Дыра еще сильнее разошлась от ее резких движений, открыв нежную кожу от шеи до самого пупка, но Александра не заметила этого, охваченная яростью.
— Может быть, мне следует вернуть вам и платье?
Слова тут же подтвердились действием: сбросив платье, девушка пинком отправила его в сторону Хоука.
— Ах да, я забыла сорочку! Она вам пригодится для следующей любовницы!
— Прекрати, Александра! — прорычал он угрожающе.
— Прекратить, теперь? — язвительно передразнила его она. — Но разве не этого вы от меня требовали? Так что же останавливает вас? Или вы в очередной раз передумали? — Она нервно расхохоталась. — А еще говорят, что это женщины переменчивы и непостоянны!
Он шагнул к ней и твердой рукой обхватил за талию, когда она попыталась снять сорочку.
— Прекрати! — крикнул он.
Александра в ответ расхохоталась, откинув голову.
— Что, не нравится, ваша светлость? Да ведь и меня тошнит от этой игры! Так не лучше ли нам поскорее покончить с этим грязным делом?
Хоук крепко схватил ее за плечи.
— Прекрати болтать! Сегодня мой вечер, и распоряжаться буду я! — Он злобно оскалился. — Ну, разве что тебя больше не интересует дело твоего отца!
Александра едва заметно вздрогнула. А потом язвительно усмехнулась и, прищурившись, оглядела Хоука.
— Нет, наша сделка останется в силе. — И, видя, что Хоук не двигается с места, Александра выпустила самую ядовитую из своих стрел: — Ну же, Хоук! Вперед! Вы же образец мужчины, — прошипела она. — Вы что, забыли, как это делается? Или сегодня вы просто не в состоянии? Да, похоже, вам необходимо напугать женщину, причинить ей боль — только тогда ваша кровь закипит. В таком случае, разумеется…
Хоук, опалив ее безумным взглядом, внезапно так крепко прижал Александру к груди, что их лица почти соприкоснулись.
— О, я чертовски в состоянии, Александра! Уж если Изабель не удалось оскорбить меня, так неужели ты думаешь, что ты сумеешь это сделать? — Скользнув рукой по спине Александры, он прижал ее бедра к своему восставшему естеству и жестоко улыбнулся, когда девушка вздрогнула. — Вопрос в том, — продолжал он, — стоишь ли ты усилий. И захочу ли я тебя после того, как к тебе прикасался другой мужчина.
Александра нервно втянула воздух.
— Вы тупой, злобный, отвратительный скорпион!
— А ты жаждешь испытать мой укус! — насмешливо бросил он.
— Вы пропитаны ядом! И все, к чему вы прикасаетесь, становится ядовитым! Ваша жена, ваш сын…
— Не трогай Робби, черт бы тебя побрал! Я уже предупреждал тебя — не вмешивай мальчика в наши дела! Даже Изабель не смогла нас с ним поссорить! И уж конечно, тебе это тоже не удастся!
Он внезапно разжал руки и оттолкнул от себя девушку. Александра, споткнувшись, чуть не упала, но успела схватиться за подлокотник козетки розового дерева. Всхлипнув, она опустилась на колени, чувствуя, как комната отчаянно кружится у нее перед глазами.
Позади она услышала стремительные шаги Хоука, направлявшегося к двери. На секунду она понадеялась, что он уйдет, но тут же до нее донесся звон хрусталя, и сердце Александры снова отчаянно заколотилось: Хоук всего лишь решил подкрепить свои силы спиртным. На глазах Александры выступили слезы, но девушка тут же смахнула их, не желая признавать свое поражение перед таким отвратительным существом.
— Не тревожься, милая, я выпью всего стаканчик, — сказал Хоук. — Было бы просто непростительно, если бы я разочаровал тебя после того, как ты приложила массу усилий, стараясь разжечь меня.
Александра села на пол. Стиснув зубы, она заставила себя посмотреть на своего мучителя.
— Все, что вы делаете, — непростительно. С самого начала, с первого момента все ваши поступки непростительны. Так почему сегодня должно быть исключение? — резко и горько произнесла она.
На Хоука упал отсвет огня из камина, превратив его лицо в красную маску. Герцог вдруг вспомнил, как Александра противилась ему во время грозы — пока он не довел ее до безумия страсти…
Негромко выругавшись, Хоук отшвырнул от себя сомнения и сожаления. Все женщины похожи друг на друга, в конце концов. И с какой стати он вдруг стал так много думать об этой упрямой, неопытной и чертовски соблазнительной особе из далекой Индии?
Но Хоук знал ответ на вопрос, который даже не успел задать самому себе. Ведь Александра с самого начала взволновала его своей гордостью и силой духа и пробудила в нем самые противоречивые чувства… И их отношения совсем не просты, понял Хоук. Он повернулся спиной к огню, и Александра не могла рассмотреть выражения его лица.
— Ты же знаешь, все может быть по-другому. — Он прошел половину гостиной, прежде чем Александра осознала, что он приближается к ней, и ее вдруг зачаровала странная тоска, зазвучавшая в его голосе. — Ты спасла мне жизнь, Александра, когда я был в руках бандитов Телфорда. Почему бы тебе на спасти меня снова? Только одна ночь — вот все, о чем я прошу. И предоставим будущее самому себе.
Александре стало холодно. Ее неподвижное тело покрылось мурашками. Она прижала ладонь к горлу — там застрял тяжелый ком. Губы пересохли. Она не могла произнести ни слова.
— Я не хочу вынуждать тебя. В конце концов, в условия нашего договора это входит — что ты придешь ко мне по своей воле.
Он уже стоял рядом с ней, наклонившись, и его пальцы осторожно касались ее щеки. Как она была прекрасна! Пальцы Хоука задрожали при этой мысли, его охватил жар. Он коснулся ее слегка распухших губ, не обращая внимания на бешеное биение своего сердца.
— Все зависит от тебя. Я не хочу причинить тебе боль. И никогда этого не хотел. И что бы ни случилось потом, я благодарен тебе, и всегда буду благодарен — потому что ты научила меня разбираться в себе. — Он чуть сжал ее подбородок. — Даже если не все будет так уж хорошо…
Она все еще не двигалась, вглядываясь в него. Хоук, посмотрев на нее с непонятным выражением, отвернулся к огню.
Александра смутно осознавала, что он смят и побежден. Его дикий напор остыл… так почему же она не торжествует?
Гордость была грехом ее отца. Может быть, это и ее грех тоже?
Она молча встала. Ее влекла непонятная ей самой сила. Александра, нервно сжимая пальцы, смотрела на устало ссутулившиеся плечи Хоука. Она подняла руку — и вдруг комната покачнулась…
— Хоук…
Он подхватил ее в тот момент, когда она уже падала, он поднял ее на руки и пристально всмотрелся в ее побелевшее лицо. На его виске колотилась вена, когда он нес девушку в соседнюю комнату, где свеча в серебряном канделябре бросала неяркий свет на кровать под темно-красным бархатным пологом.
Александра даже не заметила, как Хоук ненадолго вышел из комнаты; потом он обнял ее за плечи, приподнял. Холодное стекло коснулось ее губ.
— Выпей. Немножко. Бог мой, ты бледна, как привидение!
А Александре почудилось, что она и вправду увидела привидение. Ей вдруг стало предельно ясно, до чего может довести человека гордыня. Она вспомнила свой последний гневный спор с отцом, всего за несколько часов до того, как он покончил с собой. Как обычно, они поссорились из-за ее будущего. Отец требовал ответа: почему Александра не хочет выйти замуж за приятного и энергичного молодого человека, только что приехавшего из Англии? Он по уши влюблен в нее. Она могла бы наконец обзавестись семьей, детьми…
Но Александра, как обычно, лишь фыркнула и ответила отказом. А потом вдруг заметила во взгляде отца странную мольбу — мольбу, которой она то ли по наивности, то ли по эгоистичности не поняла.
Да, сейчас для Александры смотреть на устало согнувшиеся плечи и темное лицо Хоука было все равно что увидеть призрак собственного отца.
— Я никогда не забуду, какой ты была, когда я впервые увидел тебя, — мягко произнес Хоук, прерывая болезненные мысли Александры. — Видение в тумане…
И как прелестный призрак, ты несла мгновенье красоты; И пышным облаком волос Закрыла мир до самых звезд…
Думаю, уже тогда я понимал, что ты — не Изабель. Ты была не мгновенным явлением красоты, отнюдь не мгновенным…
Хоук крепко сжал кулаки. Где-то в глубине, в той части души, которую он считал давно погибшей, возникла боль… В Испании ему не раз приходилось видеть людей, потерявших в боях руки или ноги, но продолжавших чувствовать, как болит то, чего уже нет…
Вот и он теперь испытывал такую же боль. Болело то, что он давно отбросил… Может быть, его душа понемногу возрождалась из руин? А может быть, вернулись мечты юности… Во всяком случае, таких чувств ему не доводилось испытывать прежде.
Серебристые глаза Хоука с тоской вернулись к лицу Александры, вглядываясь в изысканные черты, никогда не исчезавшие из его памяти. Синевато-зеленые глаза сверкали ярче драгоценностей… и в его чреслах снова родилось желание.
Он боялся подойти ближе, потому что ее тело слишком сильно манило его. Аромат жасмина исходил волнами от ее теплой кожи, завитки красно-золотых волос чуть вздрагивали в потоке воздуха, идущем от окна. Сам того не осознавая, Хоук шагнул к Александре и поймал колышущийся локон. И его взгляд с жадностью остановился на ее губах.
Александра чувствовала, как его желание обжигает ее, притягивает… и она совершенно беспомощна перед ним. Она закрыла глаза и чуть заметно выгнулась, потому что ее тело само ответило на призыв…
Она хотела ощутить его руки на своей коже, вкус его губ, языка… Она хотела прогнать из его глаз боль и усталость.
А Хоук, как во сне, наблюдал за тем, как на лице девушки вспыхнул румянец, и его сердце сжалось от отчаянной надежды.
— Значит ли это «да», моя любовь? — выдохнул он, касаясь пальцами ее подбородка и приподнимая лицо Александры. Он зачарованно смотрел в измученные аквамариновые глаза, нежно погладил ее по щеке, и прикосновение его большой руки было легким, как перышко. — Скажи, Александра! — пробормотал он хриплым от возбуждения голосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54