— Этим «другим предметом», я полагаю, была Изабель…
И тут вдруг Александре стало очень многое понятно в душе Хоука… даже его одержимость Изабель… Хоук иронично изогнул бровь.
— Поздравляю, дорогая. Ты весьма проницательна. Да, меня в тот момент медленно затягивало в ее паутину, а Телфорд воспользовался тем, что получил доступ в мой дом, и украл кое-какие бумаги военного министерства, которые продал французам. — Лицо Хоука потемнело, на нем резко обозначились морщины, и он бессознательно то и дело сжимал кулаки. — Когда я понял, что он сделал, я чуть не убил его. В общем, он, наверное, чувствовал себя не слишком хорошо в последующие шесть месяцев… я избил его так, что он очень долго поправлялся. — При этом воспоминании глаза Хоука удовлетворенно блеснули. — Но, похоже, ты до сих пор не поняла? Вижу по твоим глазам. Джеймс Телфорд — брат Изабель. Он уже дважды пытался меня убить, и он не остановится, пока не добьется своего. Видишь ли, я стал его манией. — Губы Хоука изогнулись в насмешливой улыбке, и он поднял свой стакан. — Так что давай-ка выпьем, мисс Мэйфилд, за перемирие и за то, чтобы начать все сначала. За то, чтобы ты долго и счастливо жила в моем доме. И, возможно, за то, чтобы в свое время вмешательство Телфорда в нашу жизнь прекратилось.
— Да, я выпью, — сказала Александра после долгой паузы, смущенная услышанной историей, — но только никаких перемирий. — Чуть дрожащей рукой она подняла свой стакан и выпила херес, с опаской поглядывая на Хоука.
— Ну, а теперь давай сядем, и ты расскажешь мне об Индии. Насколько я понимаю, это стоит немалого — увидеть хоть раз, как солнце встает над Гималаями. — За долю секунды настроение Хоука переменилось, и он уже снова был вежливым, любезным хозяином дома.
Насторожившись, Александра пристроилась в золоченом кресле, обтянутом спитфилдским шелком абрикосового цвета. Она рассеянно вертела в пальцах стакан, разглядывая его содержимое.
— Индия — это сочные краски. Яркий свет. Да, это захватывает дух, — заговорила она наконец. — Все это нелегко забыть — так же, как зрелище голода и нищеты на улицах городов. Но люди там всегда сохраняют достоинство, они спокойно принимают свою судьбу.
— А твои родители?
— Они оба умерли, — ровным голосом ответила Александра, продолжая всматриваться в стакан.
— Мне очень жаль.
Александра боялась поднять глаза, потому что герцог мог увидеть ее боль… Пальцы девушки яростно сжались на тонком хрустале, и вдруг раздался серебристый звон — и стакан разлетелся у нее в руках.
Александра молча смотрела на капли крови, падающие на золотистые цветы ковра. Осколки хрусталя сверкали в косых лучах послеполуденного солнца.
Потом она почувствовала, как герцог забирает остатки стакана из ее руки. Его дыхание коснулось ее волос, длинные пальцы приподняли ее ладонь, губы герцога коснулись капель крови…
«Какие теплые губы», — с горечью подумала она. Губы ее врага…
Она вдруг коротко, приглушенно вскрикнула и попыталась отскочить в сторону, но Хоук задержал ее и через мгновение, достав из кармана белоснежный носовой платок, приложил к пораненному пальцу.
— К счастью, ты не слишком сильно поранилась.
«Как же ты мало знаешь, — подумала Александра. — Вся моя жизнь — сплошная рана, и ее никогда не залечить… Потеряв отца, я потеряла все самое дорогое в мире, он был моим лучшим другом…»
Она выдернула руку.
— Почему бы вам не предложить мне еще немножко хереса, ваша светлость? — Да, алкоголь может прояснить ее путаные мысли и поможет ей воспрянуть духом для предстоящей схватки. Потому что им предстоит схватка, в этом Александра не сомневалась. Он не отпустит ее без борьбы.
Мгновение-другое Хоук не трогался с места. «Понимает ли эта маленькая дурочка, что делает?» — гадал он. Но, встретив ее настойчивый взгляд, подал ей новый стакан. Александра одним глотком выпила половину, наслаждаясь приятным теплом, разлившимся внутри.
— А где ты жила в Индии?
— Везде… и нигде, — ответила Александра, не желая слишком много говорить о себе. — Мы часто переезжали с места на место. Потом осели на юге, там жили долго. Я и сейчас иной раз просыпаюсь по ночам и прислушиваюсь — не закричат ли попугаи в саду… Но их не слышно, и я… — Александра резко умолкла, рассердившись на себя за то, что слишком разговорилась.
Хоук стоял перед холодным камином, одной ногой опершись о решетку, и задумчиво смотрел на девушку.
— Тебе всего этого отчаянно не хватает. — Это не было вопросом, это было утверждение.
Александра покачала головой с досадой на него: он слишком много видит и понимает.
— Все это было давно. Теперь кажется — то совсем другая жизнь, другое рождение. Вы, наверное, знаете, что индийцы верят: мы рождаемся много раз, совершенствуя наши души. Может быть, это и правда, может быть, для того, чтобы достичь совершенства, нужно прожить не одну жизнь…
Проницательные глаза герцога скользнули по лицу Александры.
— Да, я слышал об этом. И мне это кажется странной верой. Но я полагаю, все мы должны искать собственные пути…
Александра невольно почувствовала интерес к своему врагу. Он слишком быстро менялся… то был холодным хищником, то любезным хозяином дома, то остроумным собеседником. Он задавал точные вопросы, пробуждая воспоминания… Его внимание было лестным и даже казалось искренним, недоуменно думала Александра. И может быть, именно поэтому она продолжала говорить куда больше, чем намеревалась.
Александра, не успев осознать, что делает, осушила третий стакан, и комната засветилась перед ней туманным золотом.
— Ваш кабинет неплох, — заявила она, — хотя в нем и не хватает мальчиков с опахалами, веранды… да и попугаи были бы не лишними. Да, тут вполне прилично, — решила Александра, наслаждаясь окутавшим ее теплом и стараясь не думать о том, что находится здесь не по своей воле.
Неожиданно Хоук пересек комнату и, забрав у нее пустой стакан, поставил его на поднос. Его лицо прорезали морщины, когда он сверху вниз посмотрел на девушку.
— И ты более чем неплоха, — сказал он с прежним напряжением в голосе.
— Зато вы, как мы оба слишком хорошо знаем, негодяй без стыда и совести, — заметила Александра, которую сидевший в ней чертик подбивал подразнить герцога, помучить его, как он мучил ее. Сказав это, Александра вдруг поняла, что у нее нет никакого оружия для сражения в той странной молчаливой войне, что разразилась между ними. Она видела, как стиснул зубы ее тюремщик, как огонь сверкнул в его дымчатых глазах.
— Ваши глаза вас выдают, — насмешливо произнесла она, в упор глядя на его крепко сжатые губы. — И ваш рот тоже, хотя верхняя губа у вас неплоха. Все дело в нижней губе, она выдает ваш подлинный характер — высокомерный и чувственный, — да еще и эта непокорная прядь волос, что все время падает на лоб… Да, сразу виден дурной характер, — закончила она язвительно.
На щеке Хоука отчетливо дернулся мускул.
— Ну, раз уж я негодяй, так я и раскаиваться не стану в том, что намерен сделать, мисс Мэйфилд.
Александра застыла на месте, потерявшись в его пылающих глазах, полных неприкрытой страсти, и осознавая, что линия фронта слегка переместилась…
От двери донеслось деликатное покашливание. Там стоял Шедвелл. А давно ли он там стоял, — Александра понятия не имела.
— Обед подан, ваша светлость.
Этот обед был долгим, неторопливым. Миссис Бэрроуз явно превзошла саму себя — так хороши были и фазан, и седло барашка, и рагу с трюфелями, и воздушное суфле… Но в какой-то момент блюда начали расплываться перед глазами Александры, и ей пришлось отчаянно сосредоточиться, чтобы отвечать на вопросы герцога. И она едва прикасалась к роскошным блюдам.
Десерт был под стать всему остальному и самому герцогу. На столе появились меренги с клубникой, груши, плавающие в красном вине и политые густыми сливками. Александра как-то рассеянно удивилась, не понимая, откуда все это взялось в такое время года.
И все блюда орошались винами — здесь были бургундское, рейнвейн и кларет. А потом появились сладкие, с насыщенным ароматом десертные напитки — бренди, портвейн и мускат. Герцог ничуть не возражал, когда Александра пила бокал за бокалом. А когда его темные брови вопросительно изгибались, Александру это лишь подстегивало — она хотела доказать ему, что не боится… ни его, ни себя.
«Нет, — мысленно убеждала себя Александра, — ему не выиграть эту войну!» Ей нередко случалось пить вина и послеобеденные ликеры в компании отца, которому доставляло удовольствие обсуждать со своей сообразительной дочерью правительственные дела. Вот только на этот раз она не учла, что почти не притронулась к изысканному обеду, что уже проглотила спиртного больше, чем когда-либо в жизни, и что она находится в обществе не своего отца, а чужого мужчины и даже врага.
Хоуксворт, глядя на нее через стол, хмурился. Что с ней происходит? Весь вечер пьет стакан за стаканом, и все в ответ на его вызов. Неужели она всерьез думает, что алкоголь на нее не подействует?
Его глаза сузились, когда Александра одарила сияющей улыбкой ливрейного лакея, предложившего ей меренги. Хоук, развеселившись, смотрел, как бедняга залился краской.
Да и кто бы не смутился, видя такую ослепительную красоту, такую прозрачную кожу?.. Да, думал Хоук, эта девушка — редкостный цветок, и ни один мужчина не смог бы устоять перед ее очарованием. На свой лад она так же опасна, как Изабель.
— И что же вы сделали с тем медведем, ваша светлость? — спросила Александра, прерывая размышления герцога и возвращая его к начатому рассказу.
— Привел его в класс, само собой. Он был ничуть не глупее многих школьников. Но, к несчастью, учитель посмотрел на дело иначе, и меня исключили до конца семестра.
— Уверена, ваш отец предостерегал вас от многих ошибок в жизни.
— Я не слишком вслушивался в его предостережения. Но он использовал тот перерыв, чтобы ввести меня в курс дел по имению, так что не слишком рассердился на мою выходку. Однако мне кажется, я уже наскучил тебе своей болтовней. Идем-ка, я тебе кое-что покажу.
Александра, продолжая улыбаться, поднялась из-за стола. Но тут же обнаружила, что ноги ей почему-то не повинуются. Сильно покачнувшись, девушка нахмурилась, когда стоявший за ее стулом лакей поддержал ее.
Герцог мгновенно очутился рядом, обхватил ее за талию и взял за локоть.
— Ну, чтоб ей! — сказала Александра. — Меня это просто бесит. Почему эта лодыжка подворачивается не вовремя?
Хоук обеспокоенно посмотрел на нее.
— Что, очень болит?
— Да нет, просто не слушается. Но все равно, спасибо за помощь. — Говоря это, Александра попыталась отодвинуться от герцога. И ее сердце тревожно заколотилось, когда Хоук не сразу отпустил ее. — Я вообще-то не уверена, что просила вас мне помогать, — холодно произнесла девушка.
Хоук лишь крепче сжал ее руку.
— Вы пьяны, мисс Мэйфилд, — мягко сказал он.
— Не говорите редунды! — огрызнулась она. — Вы, сэр, лжец! И полдец! Отпустите сейчас же!
— А иначе ты меня снова двинешь по черепу? Или на этот раз просто разгромишь мою столовую?
— Как быстро вы вернулись к своей истинной сущности!
— А чего еще ты ожидала от подлеца?
— Ничего. Вообще-то я даже предпочитаю, чтобы вы оставались самим собой — бездушным и невоспитанным; так легче разговаривать с вами в том тоне, которого вы заслуживаете.
Почти все слуги к этому времени уже покинули столовую, кроме одного или двух лакеев.
— Что за тон, Александра? — тихо спросил Хоук.
— Тот, которым говорят с преступниками!
— Должен быть повешен на потеху толпы? Ты бы такому порадовалась, да, маленькая разбойница?
— Черв… чвер… чрезвычайно!
— Могу предложить тебе другой источник радости.
— Нет, пока я жива! — резко бросила Александра. Она лишь теперь сообразила, что герцог притягивает ее все ближе к себе, и завертелась, изо всех сил отталкиваясь от его груди. Но перед глазами у нее все как-то странно расплывалось, и внезапно она увидела перед собой два ухмыляющихся лица вместо одного.
Хоук без малейших усилий поймал ее за руки.
— Ты еще только начинаешь жить, прелестная Александра. И я мог бы научить тебя вещам, от которых у тебя просто захватит дух!
— Отпустите меня! — неуверенно произнесла девушка, зачарованная серебристым светом его глаз и тенями, игравшими на его точеном лице…
Но он по-прежнему удерживал ее возле себя.
— А с кем ты тогда будешь цапаться?
— Отличный вопрос! Трудновато будет найти такого же отвратительного человека, как вы.
— Ты всегда так груба?
— А вы всегда так боитесь правды? — поинтересовалась она. — Да, вообще-то я давно заметила: мужчины не любят прямоты. И это стоило мне многих поклонников в Индии, но я была только рада от них избавиться. Их интересовало лишь мое… — Внезапно она умолкла и раздраженно скривила губы. — Чтоб им пусто было!
— Так что же их интересовало, дорогая? Твое изумительное тело? Твоя пылкость? — Хоуксворт не мог отвести глаз от ее прелестного лица. И, сам того не сознавая, крепче сжал пальцами ее руку. — Если не это, то они просто дураки! — пробормотал он низким, хрипловатым голосом.
В его глазах безумно плясали серебряные огоньки… Александра, видя их, гадала, в самом ли деле она выпила слишком много. Сердце ее билось сильно и неровно, но она подумала об этом с непонятной ей самой отстраненностью.
— Не глупее вас! — возразила она и вдруг забыла, о чем, собственно, они говорили.
— Возможно, я и дурак. — Его пальцы неожиданно ослабели; он мягко подтолкнул Александру к двери. — Идем, я же собирался тебе кое-что показать.
— Еще какие-нибудь непристойные картинки? Спасибо, не хочется.
Хоук окинул ее серьезным взглядом.
— Ты увидишь красоту… красоту, почти равную твоей собственной.
— Я вам не верю, ваша светлость.
— Хоук, — прошептал он. — Зови меня Хоуком.
— Очень подходящее имя для такого, как вы… короткое и жесткое. Хищник.
Александра заметила, что темная прядь волос снова упала на его лоб. И что-то было в исходящем от него запахе… Александра нахмурилась, пытаясь сосредоточиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54