ее же могут уволить за сплетни…
— А нельзя найти какое-нибудь другое для меня? Горничная фыркнула.
— Ну, на другие пошло еще меньше материи, мисс. Александра неохотно взяла сорочку — изящное изделие из белого батиста со многими рядами кружев внизу. Тесный лиф сжал талию Александры, заставив грудь подняться неестественно высоко. Задержав дыхание, девушка через голову натянула зеленое платье, слыша шорох шелка, мягко скользящего по коже.
В большом зеркале отразилась женщина неземной красоты, женщина, созданная для радости мужчин.
Александра покраснела, оглядев обширное пространство кремовой кожи, открывшееся в низком вырезе. При малейшем неосторожном движении она просто вывалится из этого платья, в ужасе подумала девушка. Нахмурившись, она наклонилась и пощупала кружева сорочки.
И через минуту длинная полоса белых пенных кружев уже лежала на кровати. А еще через десять минут благодаря ловкости Лили, отлично управлявшейся с иглой, декольте было отчасти прикрыто кружевной оборкой. И еще Лили раздобыла кусок расшитой ленты, которой ловко перевязала волосы Александры, робко признавшись, что ей впервые приходится причесывать леди. Но тем не менее ей удалась прическа в греческом стиле, придавшая внешности Александры безупречное совершенство. Аккуратные локоны падали ей на плечи, сияя теплым огнем…
— Ох, мисс, вы так выглядите… так мило, — не сдержавшись, сказала горничная и тут же застенчиво покраснела.
— Тебе действительно нравится, Лили? — Александра улыбнулась. — Да, должна признать — эти кружева придают мне уверенности.
— Но как-то странно… вы так похожи на ее портрет, только вы совсем другая… элегантная…
Из холла донесся приглушенный бой часов. Лили испуганно вскрикнула.
— Ох, мисс, часы уже бьют… Миссис Бэрроуз ужасно рассердится, если вы из-за меня опоздаете! — И она метнулась к двери.
Бесстрастный Шедвелл, дворецкий, ждал Александру в коридоре, чтобы проводить к герцогу. Александре показалось, что его губы неодобрительно сжались, когда она вышла из комнаты. Но он тут же повернулся и неторопливо зашагал по устланному ковром коридору.
Солнце врывалось в высокие окна парадного холла, заставляя сиять полированный мрамор и прекрасное старое дерево. Шедвелл важно шествовал в самый конец северного крыла, не оглядываясь на Александру. Наконец он остановился перед последней дверью в коридоре. Негромко стукнув и услышав ответ, Шедвелл распахнул дверь.
Широкоплечий силуэт вырисовывался на фоне высокого французского окна в дальнем конце комнаты. Герцог Хоуксворт медленно повернулся. Кожаные бриджи туго обтягивали его бедра. Элегантный темно-синий сюртук безупречно сидел на его мощной фигуре, говоря о немалом искусстве портного. Рубашка была белоснежной; единственным украшением герцогу служил небольшой бриллиант.
Даже стоя вдалеке от него, у самой двери, Александра ощутила огромную мужскую силу, едва прикрытую изысканным костюмом. Герцог не двинулся с места, и Александра не могла разглядеть выражение его лица, потому что в спину Хоуку били лучи солнца. Но она услышала его голос, и это заставило ее затрепетать.
— Бог мой, — хрипло произнес Хоук, — какое счастье, что здесь нет Изабель. Она бы просто выцарапала тебе глаза от ревности, мисс Мэйфилд!
Глава 17
«Бог мой, до чего же хороша эта женщина», — думал ошеломленный Хоуксворт. Ее волосы светились на солнце, как горячая бронза, проливаясь на сочную зелень платья. Александра в этом туалете выглядела во сто крат прекраснее, чем его жена.
Герцог нахмурился, пытаясь найти различия между этими двумя женщинами. Может быть, все дело было в естественной грации Александры и ее оживленности? Изабель всегда была холодной и сдержанной, и ее гордость уступала разве что ее самомнению. Но пылкость натуры Александры не имела никакого отношения к ее состоянию или общественному, положению, решил Хоук; все дело в силе ума и самообладании.
Да, они являли собой полную противоположность, как огонь и лед, подумал он, не в силах оторвать глаз от представшего перед ним зрелища. Он жадно всматривался в нежные плечи и лиф. И чуть заметно улыбнулся при виде полоски кружев, скромно прикрывших грудь. «Очаровательно, — подумал Хоук, — невероятно очаровательно. И какая жизненная сила горит в ее аквамариновых глазах…»
Внезапно вернувшись к действительности, Хоук кивнул, отпуская дворецкого.
— Спасибо, Шедвелл. Я позвоню, если нам что-нибудь понадобится.
Хоук заметил, что взгляд Александры пробежал по книжным полкам и письменному столу, заваленному бумагами.
Легкий ветерок проникал в тихий кабинет; зеленокрылая бабочка влетела в раскрытое окно, сверкнув в косом луче солнца. Она бесцельно кружилась по комнате, а потом вдруг села на протянутую руку Александры. Изящные крылышки, потрепетав мгновение, сложились.
У Хоука перехватило дыхание. Неужели он ошибается, задерживая девушку в Хоуксвише? Ведь он погубил ее своей безрассудностью, и этого уже не изменить… Но без него, без его защиты она станет легкой добычей для Телфорда.
«А здесь, — спросил вдруг насмешливый голос, — здесь она разве не находится в еще большей опасности?»
Снаружи, с лужайки, послышался резкий крик, и на пол кабинета легла круглая тень. Александра подошла поближе к окну, но остановилась достаточно далеко от неподвижного мужчины, внимательно смотрящего на нее. Она даже ощущала легкое покалывание кожи от его испытующего взгляда. Она и не догадывалась прежде, что есть такие мужчины — такие сильные и тревожащие… Он раздражал ее. Он смущал ее… «Помни, что он с тобой сделал, — с горечью подумала Александра. — Помни, что он изнасиловал тебя и готов это повторить…»
На лужайке она увидела павлина, распустившего сверкающий яркими красками хвост.
— Мне бы следовало догадаться, что у вас есть павлины, — натянутым голосом произнесла она, следя за бабочкой, слетевшей с ее руки и выскользнувшей на свободу.
— Боюсь, ты возлагаешь на меня чужую вину. Эти чертовы твари — единственный вклад Изабель в Хоуксвиш, и они дьявольски шумят днем и ночью. Я пытался от них избавиться, но они никому не нужны.
Его глаза светились, когда он оценивающе разглядывал Александру. Девушка почувствовала, что ее щеки начинают розоветь под его пристальным взглядом.
— Вы, как я вижу, переделали платье. Очень жаль.
«Держи себя в руках», — приказала себе Александра, отворачиваясь от окна. Она принялась рассматривать золотистую комнату, играющую мягкими оттенками старого дерева и блестящей кожи. На полу лежал огромный абиссинский ковер, его узоры переливались цветами спелого абрикоса и дымчатой малины, перемежавшимися с золотом. Александра подошла к огромному деревянному глобусу, потом — к письменному столу красного дерева на когтистых лапах и взяла тонкий томик в кожаном переплете, лежавший между бумагами.
Едва она открыла книгу, как ее глаза потемнели, и она резко захлопнула том.
— Вы интересуетесь восстанием в Веллуру? — резко спросила Александра. — Почему?
Хоук чуть насмешливо изогнул брови.
— Я интересуюсь многим, в том числе и индийскими делами. Не знал, что это преступление. — Он подошел к столу, взял книгу из ее онемевших пальцев. — «Следствие по делу о мятеже в Веллуру, с дополнением о странных обычаях индийских сипаев», — медленно прочел он. — Но, возможно, ты расскажешь мне больше, чем эта книга? Лицо Александры окаменело.
— Возможно, только вас это не заинтересует.
— И почему же?
— Потому что грубая, неприукрашенная правда редко доставляет такое же удовольствие, как сказки, рассказанные лупоглазыми путешественниками.
— Вы меня интригуете, мисс Мэйфилд. А какое положение твой отец занимает в этой стране?
— Занимал, — с горечью уточнила Александра. — Он умер. — Волна воспоминаний накатилась на нее, и девушка отвернулась, не желая, чтобы герцог видел ее чувства. — И я не желаю об этом говорить. — Пытаясь успокоиться, она вытащила толстый том с ближайшей к письменному столу полки.
— О, я был бы рад услышать твое мнение об этой книге, — шелковым тоном произнес Хоук.
Александра открыла книгу, и через несколько секунд ее лицо густо залилось краской.
— Но это… здесь нарисовано… — пробормотала она.
— Грешки одного из моих дедов. Это работа неизвестного итальянского гения, так мне говорили. Очень редкая вещь. И стоит теперь целого состояния. — Серебристые глаза герцога весело следили за Александрой, запихивавшей книгу на место. — Да, за эти гравюры мне предлагали кучу денег, — задумчиво добавил он. — Но я никогда их не продам. Кто знает, возможно, они когда-то окажутся… полезными.
— У вас что, совсем нет стыда, ваша светлость?
— Мой отец говорил, что стыд — это для простых смертных, мисс Мэйфилд, — сказал Хоук негромко и неожиданно серьезно. — А герцоги могут считать себя свободными от подобных условностей.
— Я вижу, вы поставили себе целью быть невыносимым. Наверное, было бы лучше, если бы я пообедала в спальне.
— Ну, неужели мне нельзя говорить правду? — сказал Хоук, и его глаза сверкнули странным светом. — Без вас вечер показался бы мне слишком длинным. В компании всегда веселее. А сейчас, пожалуй, я предложу вам выпить что-нибудь. — Он подошел к небольшому шкафчику, в котором выстроились хрустальные графины. — Чего бы вам хотелось перед обедом? Может быть, херес? Жаль, что бренди осталось слишком мало, так что я не могу предложить его вам, — сухо добавил он.
— Все это вас ужасно развлекает, не так ли?
Герцог резко обернулся, в его глазах вспыхнул гнев.
— Напротив, мисс Мэйфилд, я просто стараюсь хоть как-то улучшить эту чертову ситуацию. И полагаю, тебе тоже стоит приложить к этому усилия.
Александра напряженно выпрямилась.
— Я, пожалуй, поостерегусь пить, ваша светлость. Боюсь, как бы снова не оказаться одурманенной.
— Даю тебе слово джентльмена, в спиртном ничего нет.
— Слово вельможи, пожалуй. Но джентльмена?.. — Ее голос вопросительно замер.
— Я вызывал мужчин на дуэль и за меньшие оскорбления, — сказал Хоуксворт. — И если бы я подумал, что ты… но тебе незачем меня бояться, — чуть насмешливо закончил он.
— А я вас и не боюсь!
— Тогда, должно быть, ты боишься самой себя. — Он налил в хрустальный стакан янтарной жидкости. И с вызывающим видом демонстративно отпил несколько глотков.
Как он и предполагал, Александра попалась на удочку. На ее щеках выступили розовые пятна.
— Пожалуй, я не отказалась бы от глотка хереса, ваша светлость, — дерзко бросила она, протягивая руку.
Хоук приподнял брови.
— Но лучше тебе пить не спеша. Старые вина весьма коварны.
Он наполнил стакан и подал его Александре. Она тут же выпила все до дна.
— Итак, мисс Мэйфилд, будем стреляться на рассвете? — спросил Хоук, снова наполняя ее стакан.
— Я бы предпочла мечи, ваша светлость. Очень острые мечи.
— Однако ты знаешь, что мы можем поискать и другой путь, чтобы уладить наши разногласия.
— Сомневаюсь. — Показалось ли Александре, что серебристые глаза прищурились на мгновение? Черт бы побрал этого человека! Пропади он пропадом, думала она, во второй раз осушая стакан.
— Лгунья, — мягко произнес Хоук.
— Отпустите меня, — потребовала она. — И все разногласия исчезнут.
— Это невозможно.
— Я уеду туда, где этот ваш Телфорд меня не найдет, — на север, может быть, в Шотландию.
— У тебя есть там родные? — небрежно поинтересовался Хоук.
— Нет, но…
— Тогда на что ты будешь жить?
— А вам-то какое дело? — спросила Александра, вертя в руках пустой стакан.
— Ну, ты поневоле стала моим делом, нравится тебе это или нет. Так как же ты намерена содержать себя? Или ты предпочитаешь не говорить вслух о своих замыслах? — цинично произнес он.
— Я стану гувернанткой! Это вполне достойное занятие… впрочем, что вы можете знать о таких вещах?
— Вот этим-то ты как раз и не сможешь заняться, дорогая! Во всяком случае, сейчас.
— Это почему же не смогу? — вспыхнула Александра. — Я дочь джентльмена, получила хорошее образование. Я могу стать отличной гувернанткой, потому что я гораздо взрослее, чем большинство женщин в моем возрасте, и я повидала мир.
Хоук лениво и многозначительно оглядел ее.
— К несчастью, твои знания и умения никого не будут интересовать. А вот твоя красота — и то, что твое имя свяжут со мной, — это помешает тебе найти место гувернантки или компаньонки. Я хочу сказать, в приличном доме.
Александра удивленно моргнула.
— А почему мое имя должны связывать с вашим? Никто, кроме Пенни и вашей прислуги… — Она умолкла.
— Так что же, мисс Мэйфилд? Прошу, продолжай. Никто — что? Не знает, что я похитил тебя, опоив наркотиком, — он вдруг заговорил жестко и резко, — что я с тобой переспал, будучи уверен, что ты моя вероломная супруга?
— Но ведь они не станут рассказывать об этом, — прошептала Александра.
— Ты забыла, что есть еще некто, владеющий этой тайной. Джеймс Телфорд, человек, который ничего не упускает. Единственное существо в мире, которое отличается еще большей подлостью, чем моя жена.
— Но зачем…
— Я никому не рассказывал о тех годах… — Серебристые глаза Хоука всмотрелись в лицо Александры, и герцог, похоже, на что-то решился. Он вдруг повернулся и беспокойно зашагал по комнате, держа в руке наполовину полный стакан. — Вообще-то это длинная история, но я постараюсь изложить ее коротко. Это было в Испании, в Ла-Корунье, в 1808 году… тебе не приходилось об этом слышать? Это был кошмар. Мы застряли высоко в горах, на перевале, в снегах. И между Асторгой и морем погибло шесть тысяч человек. Думаю, воспоминания об этом будут мучить меня всю жизнь. И наверное, лишь из-за этого я согласился стать неофициальным советчиком для военного министерства, когда мы вернулись с Пиренейского полуострова. И в этом качестве я нередко получал сообщения чрезвычайно важные, о нашей стратегии… К сожалению, в то время мои мысли были заняты еще одним предметом, и я оказался не так бдителен, как мне бы следовало, — добавил герцог, и в его голосе прозвучало горькое самоосуждение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54