Вы не согласны?В голове Майлса раздался предостерегающий шум. Ему следовало продолжать как можно осторожнее.— Согласившись с вами, миледи, я буду вынужден ответить на следующий вопрос — какое же поведение считается приемлемым для незамужней женщины нашего круга. Насколько нам обоим известно, неискушенность считается приличествующей для женщины, и даже ценится, как ее достоинство.Она издала звук, очень напоминающий возмущенное фыркание.— Если же я не соглашусь с вами, — продолжал он, — тогда вы скажете, что такое поведение неприемлемо и для джентльмена. В сущности, мужчина становится свободным в своих поступках, едва выберется из детской.— Совершенно верно, — кивнула Элисса. — Видите, вы понимаете меня.Майлс и в самом деле начинал ее понимать.— Из огня да в полымя, — еле слышно пробормотал он.По-видимому, Элисса не собиралась заканчивать спор.— Но что вы скажете о благовоспитанной леди, которая не намерена выходить замуж, и тем не менее хочет хотя бы немного, а может быть, и чуть побольше, знать о том, что происходит между мужчиной и женщиной?Он мог бы отделаться уклончивым ответом, но решил пойти напрямик.— Вы имеете в виду себя?— Да, — она слегка покраснела.— Значит, вы решили не выходить замуж?— Я никогда не выйду замуж, — твердо заявила она.«Что за нелепое решение!»— Могу я узнать причину?— Причин несколько. В сущности, их слишком много, чтобы перечислять все. — Она наматывала на палец свободный конец пояса своего халата. — Я постараюсь объяснить вам все вкратце, милорд.— Прошу вас, миледи.— По-видимому, мне предстоит выйти замуж за такого джентльмена, как сэр Хью, но меньше всего на свете я хочу иметь такого мужа. Поэтому я останусь незамужней. Однако это не означает, что у меня нет чувств или желаний.— Разумеется, не означает.— Вы ведь не женаты?— Нет.— И тем не менее у вас, несомненно, есть свои чувства и желания — разве не так, милорд?— Должен признаться, что такие желания у меня есть. — У Майлса вновь предостерегающе зашумело в голове.— Вот именно. Вы едите фрукты и пьете вино. Вы ведь не морите себя голодом или жаждой только потому, что вы одиноки.— Мы обсуждаем еду, миледи?— Я говорю о еде, как о метафоре физических потребностей, милорд, — уточнила Элисса.— А, понимаю. — Он потер подбородок. — На минуту я уж было решил, что вы описываете банкет или праздничный ужин, или вечеринку, которые так модны в этом сезоне в лучших домах.— Вы смеетесь надо мною, милорд?— Конечно, нет, миледи.Черт побери, эта женщина похожа на упрямого чистопородного терьера с лакомой косточкой в зубах, который не намерен выпускать ее изо рта до тех пор, пока не насытится!— Сэр, вы так и не ответили на мой вопрос.— Мадам, я уже забыл, каким был этот вопрос. — Действительно, за время разговора вопросов прозвучало немало.— Я готова повторить его.— Буду весьма признателен.— Чисто теоретически я хотела бы узнать, что такое поцелуй. Вы не могли бы поцеловать меня?Нет, эта ночь была действительно необычной.— Да.Элисса оказалась застигнутой врасплох.— Замечательно. Но почему сначала вы не хотели говорить об этом?— Сегодня мы уже и так порядком поспорили. Взгляните на луну, миледи, — Майлс придвинулся ближе к ней. — Глубоко вдохните воздух, напоенный ароматом роз, — он придвинулся еще ближе. — Прислушайтесь к пению ночных птиц, отдаленному крику совы, к шелесту ветра в ветвях деревьев в парке, хору лягушек на озере. В такую ночь все чувства становятся острее: мы лучше слышим, чувствуем и видим все гораздо яснее. Попробуйте эту ночь на вкус.— Сэр, еще немного, и вы заговорите стихами.Это замечание только раззадорила его.— Ваши волосы подобны шелку. У вас нежная и ароматная кожа — «… пленяет сладкий аромат того, что розой мы зовем».— Действие второе, сцена вторая, — пробормотала Элисса.— Прошу прощения?— «Ромео и Джульетта», — ее серые глаза уставились прямо ему в лицо. — Не желаете преподать мне еще какие-нибудь наставления?— Наставления?— Да, прежде чем поцелуете меня.Майлс подавил улыбку.— Не ожидайте на первый раз слишком многого, миледи. Поцелуи требуют навыка.Казалось, Элисса запоминает каждое сказанное им слово.— Другими словами, надо учиться целоваться? Но ведь навык приходит с опытом и упражнениями.Он не возражал.Майлс склонился к ней, нагнул голову, вдохнул ее запах — Боже, она была в самом деле соблазнительна — и легко прикоснувшись губами к ее губам, тут же отпрянул. — И что же?— Это было… — Элисса подыскивала нужное слово, — … приятно.— Приятно? — Его поцелуи вызывали взрывы восторга у множества женщин, но ни одна из них не осмелилась оскорбить их, назвав «приятными»! — Вероятно, следует попробовать еще раз — ради приобретения опыта.— Может быть.На этот раз Майлсу удалось ощутить вкус и нежность рта Элиссы. Ее поцелуй оказался сладким, как хорошее вино: он был нежным, чарующим, страстным и немного таинственным. Но чем больше открытий он делал, тем больше оставалось непознанного для него.— Как вам понравилась вторая попытка? — спросил он, подняв голову.— По сравнению с первой заметны явные достижения, милорд — осторожно заметила она, — но…— Но?— Не могу смириться с тем, что это так просто, — упрямо заявила она. — Я читала о невероятной силе физической страсти, одолевающей мужчин и женщин на протяжении всей истории человечества. Должно быть, я узнала еще не все.— Разумеется, не все, — Майлс был полностью согласен с ней. — Но вы невинны, вы — благовоспитанная девушка из хорошей семьи, миледи.Элисса вздохнула.— И вы — моя единственная надежда, милорд, мой последний шанс.— Неужели?Она кивнула.— Без вашей помощи я сойду в могилу, так и не узнав, что такое страсть. Я и в самом деле несчастная пленница, мне нужен рыцарь в сияющих доспехах, пришедший на помощь, — добавила она.Майлс чувствовал, как его решимость ослабевает.— Ну, может быть, всего на несколько минут, в уединении сада…— Будем думать, что мы одни в мире, — предложила она. — Нас никто не услышит, никто не увидит и никто ни о чем не узнает. Это будет наша тайна.Пожалуй, он не отказался бы хранить такую тайну.Майлс обвил рукой талию Элиссы и притянул к себе ее гибкое тело. Наклонившись, он прижался губами к ее рту. Кончиком языка он ощущал ее губы, зубы и язык. Он чувствовал, как по ее телу прошла сладостная дрожь, и сам вздрогнул от наслаждения.Осторожно раздвинув языком ее губы, он проник ей в рот, впервые ощущая ее вкус. Этот вкус быстро стал привычным и желанным. Майлс обнаружил, что чем больше он узнает, тем больше жаждет.Откровенно говоря, леди Элисса Грей обманула его предположение. Он знал, что она невинна, однако не мог и вообразить себе, что она обладала природным даром — даже богоданным талантом к поцелуям: такими поцелуями ему не удавалось наслаждаться еще ни разу.Подумать только, эту женщину никто не целовал так, как он сейчас. Никто не обнимал ее прелестное и желанное тело, никто не прижимал ее к себе. Он был первым и единственным — эта мысль показалась Майлсу восхитительной.Он ощущал ее напрягшиеся соски под тонкой тканью. Он представлял, как под ней проступают очертания ее груди, проявляются розовые кончики, доступные для его зубов, губ, языка. Он почти чувствовал, как его рука скользит по ее шелковистому бедру к золотистому сокровищу, впервые увлажнившемуся от его поцелуев и ласк.Майлс удивился, обнаружив, что, целуя Элиссу, прижимая ее к груди и чувствуя нежное прикосновение ее груди через ткань, он настолько воспламенился.Черт побери, да он раскалился, как кочерга! Его кожа горела — так он не возбуждался уже несколько лет. В сущности, он даже не помнил, чтобы когда-нибудь приходил в такое неистовство от одних поцелуев. Он чувствовал, как его тело становится слишком тесным, чтобы вместить его: это было великое наслаждение и великая мука.Он и в самом деле забыл, кто эта девушка, кто он сам, где они находятся — забыл все, кроме страсти к ней в прекрасном саду под серебристой луной.Майлс перевел дыхание и, глядя вниз, на ее прелестное лицо, признался:— Мне всегда хотелось поцеловать ангела.Элисса посмотрела ему в глаза:— Я совсем не ангел, милорд. Глава 8 Хоть кто-нибудь должен был сказать ей, предупредить ее о том, что поцелуй мужчины способен перевернуть целый мир и изменить все вокруг за несколько мгновений.Она хотела… ждала… жаждала… Майлса Сент-Олдфорда!Эта мысль ошеломила Элиссу. Ее сердце колотилось, как барабан, который она когда-то видела у моря, на концерте оркестра. Ее дыхание стало частым и торопливым. Руки и ноги превратились в ледышки, и в то же время их как будто сжигало пламя.Биение сердца Майлса тоже участилось — она слышала его ритм, чувствовала его под рукой. Тепло его тела проникало через ткань рубашки, согревая ее.Элиссе следовало возмутиться собственным поведением, но она не могла этого сделать. Она должна была умереть от стыда, обнаружив себя в объятиях маркиза, прижимаясь к нему всем телом, но и это оказалось ей не под силу. Ей следовало оттолкнуть маркиза, но она не собиралась этого делать.Всего минуту назад она была любопытной невинной девушкой, а теперь — уже женщиной. Внезапно она поняла, что имел в виду поэт, сравнивая страсть с «лихорадкой души». Она впервые вкусила страсть, и не могла не признать, что это ей понравилось. Пугая, страсть неудержимо влекла ее.Даже за миллион лет она не могла бы вообразить, что именно такими могут быть интимные, близкие отношения. Реальность поцелуев Майлса Сент-Олдфорда и ее собственных превзошла все, что могла подсказать ей самая смелая фантазия.Неужели отношения между мужчинами и женщинами всегда бывают вот такими?Элисса не была уверена в этом. Женщины просто не в состоянии были бы сдержать крик, если бы страсть всегда растекалась столь приятным, горячим опиумом по венам, заставляя от боли напрягаться соски. Они были сейчас чувствительны к малейшему прикосновению ткани ночной рубашки, превратившись в тугие бутоны; они так отчаянно зудели, что Элиссе хотелось потереться грудью о мускулистую грудь Майлса. Но самым уязвимым местом ее тела сейчас был низ живота.Предчувствие не обмануло ее. Майлс охотно дал ответ, как только она набралась смелости задать вопрос. Разумеется, он был прав во всем. Внезапно все ее чувства обострились, позволяя по-иному воспринимать окружающий мир. Она слышала, как ночные птицы поют в кронах деревьев на краю старого леса. Она ощущала аромат роз — не только вьющихся над ее головой, хотя их аромат был особенно сильным в ночном воздухе, — но и отдельные ароматы из каждого уголка «Будуара миледи»: отдаленно напоминающий фруктовую эссенцию аромат ярких малиновых китайских роз, нежный — бледно-розовых бутонов, едва уловимый — огромных махровых, тяжелый обволакивающий — алых распустившихся цветков и особенно запах ее любимых молочно-белых дамасских роз, каскадами спускающихся по садовой стене.Все стало видеться отчетливее — каждый лепесток можно было различить при лунном свете. Пока Майлс целовал ее, Элисса любовалась его длинными, густыми ресницами, удивительно гладкой кожей, непокорной прядью его густых волос, свисающую надо лбом.Желание провести руками по всему телу Майлса, чтобы убедиться, что он действительно точная копия статуй греческих богов в саду, внезапно пронзило Элиссу. В сущности, он обладал даже большими достоинствами, чем мраморный Аполлон. Она чувствовала, как определенная часть его тела прижимается к ее ноге, и могла с уверенностью сказать — эта часть была гораздо значительнее, чем у мраморной статуи.Маркиз казался ей огромным, гораздо больше, чем когда вначале присел рядом на скамью. Она старалась не глазеть на него — в конце концов, это было просто невежливо, — но неужели она была причиной этих удивительных изменений его тела?Элисса покачнулась. Ее голова кружилась, и она едва не потеряла равновесие. Она чувствовала, как все ее тело наполняет странный звон — от кончиков пальцев босых ног до макушки.Низкий, мужской возглас вырвался у Майлса, когда он сжал ее в объятиях и вновь приник ртом к ее губам. По ее телу пробежали мурашки. Она и не подозревала, что люди целуются так страстно — с приоткрытыми ртами, переплетенными языками, смешанным дыханием. Она почувствовала бы отвращение, окажись другой мужчина на месте Майлса Сент-Олдфорда.Он открыл глаза, и на мгновение Элиссе показалось, что она заглянула в самую душу этого человека, а он проник в ее.Элисса яростно замотала головой.Майлс отстранился и пробормотал:— «Девы нежны, как розы в их руках»…— Милорд? — удивленно моргнув несколько раз, с трудом проговорила Элисса.На лице мужчины появилось ошеломленное выражение, когда он признался ей:— Когда-то я читал в книге по садоводству — как раз в библиотеке аббатства, — что если розовый бутон очарователен, то полностью увидеть его истинную красоту можно только когда цветок распускается.Почему это его потянуло рассуждать о розах?— Теперь я понимаю — это правда, — добавил он, нежно держа в ладонях ее голову.Элиссе пришлось собраться с мыслями, чтобы что-нибудь ответить.— В греческой мифологии создательницей розы считается Афродита, богиня любви. По легенде, роза появилась из ее слез и крови ее раненного возлюбленного, Адониса.Он разглядывал ее губы.— Ваши поцелуи прекрасны.Она смутилась и поспешила вернуть комплимент:— Как и ваши, — и затем смело добавила: — Мне понравился ваш вкус.— А мне — ваш. Более того, вас очень удобно обнимать.— Да и мне, кажется, довольно удобно в ваших объятиях, — вслух призналась Элисса. — Так бывает всегда?— Нет. — Он улыбнулся.— Но по крайней мере часто?— Нет.— Значит, бывает хотя бы иногда?— Так бывает очень редко, — сообщил ей Майлс, с лица которого не сходило ошеломленное выражение.— Вы разбираетесь в этом не лучше меня, — заметила она, теребя пальцами его рубашку.Майлс покачал головой.— Должен признаться, я и сам так думаю.И затем, прежде чем они успели заговорить о своем взаимном и необъяснимом влечении, он застыл на месте.— В чем дело?— Не шевелитесь.— Здесь кто-то есть? — Она понизила голос до шепота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31