— пробормотал Майлс, захлопывая крышку часов.Продолжая размышлять, Майлс Сент-Олдфорд обнаружил, что уже натягивает брюки и разыскивает рубашку и сапоги.«Леди не пристало бродить по саду посреди ночи», — именно об этом Майлс собирался сказать Элиссе, направляясь к розарию. Глава 7 Наконец-то она на свободе. Ночные туфли всю дорогу сваливались с ее ног. Подолы ее тонкой ночной рубашки и льняного халата промокли от росы, но Элисса не замечала этого. Она пересекла лужайку, направляясь к своей излюбленной скамье в «Будуаре миледи». С каждым шагом Элисса чувствовала, как пережитый ею кошмар отступает.Она почти упала на каменную скамью меж розовых кустов, сбросила туфли и устроилась поудобнее, подогнув ноги под себя. В этом укромном уголке она любила бывать одна. Ее никто не видел, а она могла следить за всем аббатством, воротами, ведущими в сад, стеной и даже небесами над ней.Уже не в первый раз Элисса искала спасения в розарии. Еще подростком — в беспокойные годы между детством и юностью — она часто просыпалась посреди ночи, потом не могла заснуть и тогда сад становился ее убежищем.Но сейчас почему-то она не чувствовала успокоения. Элисса не могла подобрать слов, чтобы описать свои ощущения. Ей всегда казалось, что эта странная лихорадка у нее достигает пика в чудесные июньские ночи, когда розарий стоит в полном цвету — в такие июньские ночи, как сегодняшняя.Элисса запрокинула голову и уставилась на небо. Звезды казались светящимися капельками на черном фоне полночного неба. Луна была огромной, полной и яркой, ее серебристый свет заливал всю округу. Розы, цвет которых изменился в лунном свете, приобрели радужные оттенки винно-красных, карминовых, багровых, розовых и алебастрово-белых тонов.— «Луна, будто мячик, на небе маячит, молчит, улыбаясь, тишиной наслаждаясь», — процитировала она вслух.Мистер Уильям Блейк был прав — луна улыбалась, глядя на нее. Эта же луна улыбалась тысячам, миллионам других женщин, которые сегодня сидели в своих садах на Майорке, в Марракеше, Мирзапуре, Дарджилинге, Денизли и Сантьяго — эти названия казались ей удивительно поэтичными. О чем думают эти женщины? Какие чувства владеют ими? Наверняка их надежды и мечты не слишком отличаются от ее собственных.Но на что она надеется? О чем мечтает?Она хотела… ждала… жаждала — какое название подобрать ее ощущению нестерпимого желания?Разум и сердце подсказывали Элиссе, что это чувство касается интимных отношений между мужчиной и женщиной, однако она слишком мало знала об этом. Подобно большинству женщин ее возраста и круга, она оставалась совершенно невежественной. И это таинственное молчание, этот заговор нельзя было нарушить до брачной ночи.Неужели то, что происходит между мужем и женой, настолько отвратительно, отталкивающе, столь омерзительно по природе, что об этом никто не отваживается заговорить? Вряд ли.Она не могла поверить, что это правда, ибо помнила, какими глазами смотрели друг на друга ее мать и отец, когда думали, что их никто не видит. Они явно не могли дождаться, когда останутся одни!Может быть, это чудо, радость, не поддающаяся описанию? Может быть, это настоящее блаженство?Что, если она никогда не выйдет замуж? И у нее никогда не будет брачной ночи? Неужели она проживет всю жизнь, даже не испытав страсть, желание, учащенное биение сердца при виде возлюбленного, о котором так красиво говорят поэты?..Ее мечты внезапно прервались: кто-то вошел в «Будуар миледи».Элисса обернулась и поняла, что это Майлс Сент-Олдфорд. Она сразу узнала его шаги по мощеной камнем дорожке — уверенные и твердые, его походку, очертания его головы, широких плеч, его впечатляющий рост — он был значительно выше других знакомых ей мужчин.Майлс направлялся к ней в темноте, и сердце Элиссы заколотилось. Казалась, она не в силах перевести дыхание — воздух задержался в ее легких. Она вздрогнула, несмотря на теплоту ночи. Дрожь пробежала по ее спине, и каждый нерв ее тела отозвался на нее. Прежде приближение джентльмена никогда не вызывало у нее такой реакции. Что же такого особенного было в Майлсе Сент-ОлДфорде?Каким-то непостижимым образом Элисса понимала, в чем дело: этот мужчина был способен ответить ей, если только она отважится задать вопрос.— Десять фунтов за ваши мысли, миледи, — произнес маркиз, приближаясь к каменной скамье.— Это маленькое состояние, — заметила она.— Вот именно, — кивнул он, усмехнувшись.— Уже второй раз за сегодняшний вечер вы делаете мне столь великодушное предложение, милорд. Кажется, цена будет повышаться и впредь. Так почему же вы готовы заплатить десять фунтов — или один фунт, если угодно — чтобы узнать, о чем я думаю?— Ваши мысли пленили меня. — Он приблизился.Неужели он говорит это всерьез? Или же шутит?— Не понимаю, почему.— Главное, что я это понимаю.Элисса решила вести себя так, как будто беседа с Майлсом Сент-Олдфордом посреди ночи, да еще в одной ночной рубашке, была для нее заурядным делом.— И вы не хотите попытаться объяснить мне это, милорд?Он глубоко вздохнул.— Вы отличаетесь от других светских дам.Она подавила вздох и подтянула подол халата, чтобы прикрыть кончики пальцев ног.— Этого я и боялась.— Здесь нечего бояться, — заверил Майлс. — Этому надо радоваться.— Не понимаю вас. — Она облизнула пересохшие губы кончиком языка.— Я знаю об этом, — тоном безусловного превосходства заявил он.«Джентльмен оказался скучным, впрочем, как и большинство других джентльменов», — с досадой подумала Элисса.— Прошу вас, продолжайте, сэр.— Женщины, с которыми мне доводилось встречаться в светском обществе…— Вы имеете в виду дам свиты Мальборо? — перебила она.— Да. — Черная бровь слегка приподнялась. — Кстати, а что вы слышали о придворных дамах принца Уэльского?— Довольно мало, — призналась Элисса. — Говорят, что они прекрасно одеваются — обычно в чрезвычайно дорогие туалеты от мистера Шарля Уорса с Рю-де-ла-Пэ в Париже, что они умны, остроумны, образованы и…— Безнравственны, — закончил за нее Майлс.— Они и в самом деле безнравственны? — Элисса поплотнее обхватила руками колени и с любопытством взглянула на собеседника.— Некоторые из них.— Как удивительно…По-видимому, лорд Корк ожидал от нее совсем других слов.— Вы действительно считаете это «удивительным»?Элисса кивнула.— Я никогда не встречала людей, которые переступали рамки общепринятого поведения, когда дело касалось нравственности. Конечно, можно было бы поспорить насчет того, какое поведение считается безнравственным или распущенным.— Можно было бы, но мы не будем спорить.— Впрочем, мне придется сделать оговорку, милорд, — на мгновение она прикусила нижнюю губу. — Я встречала человека сомнительных нравственных качеств.Она почувствовала, как Майлс воззрился прямо на нее.— Кто же это?— Спесивый принц из рода Бурбонов, который когда-то навещал моего отца, — Элисса покраснела, вспомнив о Филиппе — да, именно так его звали. — Теперь, вспоминая это, я уверена, что виной всему была моя юность и наивность. Я не могла понять, каковы его намерения.— Что у него были за намерения? — спросил маркиз требовательным, сухим тоном.— Намерения жениться, — она помолчала. — По крайней мере, под конец.— А каковы были его намерения в начале?— Думаю, ему хотелось поцеловать меня, — хрипловатым голосом призналась она, и короткий смешок вырвался у нее помимо воли.— Вы только так думаете?— Нет, я знаю, что он хотел меня поцеловать.— И вы позволили ему эту вольность?— Конечно, нет! — Она была ошеломлена. — Ни разу, как только я догадалась, чего он добивается.— Чего же он добивался? — непонятное выражение промелькнуло в темных глазах Майлса.Элисса пыталась найти наиболее деликатное объяснение.— Не следует забывать, милорд, что этот принц был французом.— Значит, он пытался соблазнить вас.Она застыла на месте. Как мог догадаться об этом лорд Корк? Разумеется, он — светский человек, а мужчины в большом свете прекрасно осведомлены обо всем подобном. По крайней мере он избавил ее от необходимости дальнейших объяснений.По-видимому, он не удовлетворился своим предположением.— Где же были в то время ваши родители?— В библиотеке.Элиссе послышалось, как Майлс бормочет сквозь зубы: «Ради подобных случаев не стоит становится завзятым читателем». Поставив обутую в сапог ногу на край скамьи, Майлс склонился к девушке и продолжил допрос:— И где же имела место эта попытка соблазнения?Элисса почувствовала, что краснеет.— Рядом с мраморным, щедро наделенного всеми достоинствами Аполлоном, — и в ответ на удивленно приподнятую бровь она поспешила добавить: — Так мы называем одну из статуй в парке.— Насколько я понимаю, на этой скульптуре греческий бог изображен… гм… без одежды? — предположил маркиз.— Да, милорд.— Этот Аполлон изображен в расцвете мужской красоты: высокий, широкоплечий, с узкой талией и бедрами, длинноногий и мускулистый?Его описание статуи оказалось верным.— Значит, вы видели этого Аполлона?— Нет.— Тогда откуда же вы знаете, какой он?— Будем считать, что у меня богатое воображение, — Майлс Сент-Олдфорд потер затылок, покачал головой и издал нетерпеливое восклицание: — Мадам, мы отвлеклись. Помню, я предложил вам десять фунтов за ваши мысли, и только теперь понял, что мы вдались в обсуждения садовой статуи. Скажите же, о чем вы думали, пока я направлялся сюда?— Я думала о том, как много вы знаете, а я — почти ничего, — как можно осторожнее ответила она.Он нахмурился.— Это звучит неубедительно. Блант говорит мне, что мисс Пиббл воспевает вас при каждой удобной возможности. По-видимому, вы — ее любимая ученица, и считаетесь весьма образованной особой.— Может, кое в чем я и преуспела, но совершенно не понимаю людей.— Наверняка на своих занятиях вы обсуждали поведение и наклонности людей.— Разумом я понимаю и мужчин, и женщин. Но я имела в виду совсем не это.— Что же вы имели в виду?Его явная тупость начинала раздражать Элиссу.— Я говорила об отношениях между мужчинами и женщинами, — чистосердечно призналась она.— А!Это восклицание прозвучало чрезвычайно многозначительно. Сардоническая усмешка тронула уголки его губ.— Вы, миледи, имели в виду романтические отношения между мужчиной и женщиной?— Вот именно, — Элисса с трудом запрокинула голову, чтобы взглянуть ему в лицо. — У меня затекла шея, милорд. Не будете ли вы так любезны присесть, чтобы продолжить беседу?— Да, благодарю вас, — учтиво кивнув, он обошел скамью и сел.Должно быть, Майлс одевался второпях — его одежда выглядела небрежно: рубашка, как заметила Элисса, была застегнута всего на пару пуговиц. На нем не было галстука, а подол рубашки свисал над поясом брюк. Она подозревала, что под этой одеждой у него совсем ничего нет и попыталась отвести взгляд. Сознание того, насколько близко ее обнаженное тело оказалось к почти обнаженному телу Майлса Сент-Олдфорда вызвало у Элиссы чрезвычайно странные ощущения.— Так о чем мы говорили? — Смущенно спросила она, чувствуя, что совсем потеряла нить разговора.Майлс, казалось, не заметил ее смятения.— Вы признались, что вам было бы любопытно узнать о романтических отношениях между мужчиной и женщиной.— Вот именно! Вы знаете все, милорд, а я — совершенно ничего.Эта была сущая правда.— Так и должно быть, — согласился он, вытягивая вперед длинные мускулистые ноги.— Почему?— Потому, что вы женщина.— Не слишком веский довод, — возразила она.— Для вас, вероятно, да, миледи, но он является весьма веским с точки зрения света.— Значит, свет ошибается. Назовите мне настоящую причину, — настаивала Элисса.Лорд Корк скрестил руки на груди, запрокинул голову и уставился на звезды.— Потому что вы не замужем.— И вы тоже.Майлс повернулся к ней.— Но я — мужчина.— Мы вновь вернулись к тому, с чего начали.— По-видимому, да, — сухо кивнул он.— Неужели так бывает всегда? — Элисса не дождалась ответа от своего ночного собеседника. — Мне кажется нелогичным, что мужчина может разбираться в подобных вопросах, а женщина должна оставаться невежественной.— Добродетель женщины требует защиты.— Но каким образом невежество способно защитить добродетель? — Элисса в раздражении всплеснула руками. — Как женщина узнает, что должна делать, а чего нет, если не знает ровным счетом ничего?— Ради поддержания нашего спора вы позволите мне задать вам личный вопрос? — Он потер подбородок.— Пожалуйста.— Вы позволяли сэру Хью целовать вас?— Да.Майлс был изумлен.— Я знакома с Хью Бэбингтоном Пьюрхартом уже много лет, — объяснила Элисса. — Он был очень добр ко мне после смерти родителей. Несколько раз сэр Хью целовал меня в щеку или в лоб.— Понятно, — казалось, ее ответ удовлетворил Майлса. — И вы не позволяли ничего другого?— Я уже говорила вам о принце. Когда я поняла, что он намерен делать, то отвернулась. Его поцелуй пришелся куда-то в подбородок.— А как же попытка соблазнения?Она облизнула губы.— Он бросился за мной…— Продолжайте.— Но я быстро отступила в сторону, и принц заключил в объятия статую, а его глаза оказались на уровне… — Элисса смутилась, — … самой выдающейся части статуи Аполлона. — У нее вырвался нервный смешок. — Надо было видеть выражение на лице Филиппа, когда он присмотрелся, милорд!— Жаль, что я этого не видел, — согласился Майлс Сент-Олдфорд.Элисса, несомненно, была умна и одновременно удивительно наивна. Она сводила его с ума, казалась ему неотразимой и вместе с тем раздражала его. Майлс не знал, чего ему хочется больше — задушить ее или поцеловать.Он последовал за ней в розарий с лучшими намерениями: прочесть ей нотацию о непристойности одиноких ночных прогулок по саду. Вместо этого он сидит рядом с ней на уединенной скамье, обсуждая под луной решительно все — от попытки соблазнения до обнаженной статуи Аполлона.Это было невероятно.В самом деле, леди Элисса Грей оказалась неподражаемой. Вряд ли когда-либо он встречал женщину, хоть немного похожую на нее.— Во всяком случае, милорд, вернемся к предмету нашего спора. Полезно бывает читать о чем-либо, узнавать на уроках, но ведь это не заменит опыта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31