— Злисса, пожалуйста, отоприте дверь и впустите меня.— Нет.— Но я ваш муж!Последовала напряженная пауза.— Почему вы женились на мне, лорд Корк?Майлс предвидел, что она задаст этот вопрос.— Я буду счастлив объяснить вам, леди Корк, если вы впустите меня.Последовало молчание.— Мы хотели быть партнерами, хотели пользоваться равноправием… — с трудом произнесла Злисса.— Знаю, — Майлс помнил об этом.— А вы нарушили оба наших намерения, — раздался приговор. — Вы солгали мне.— Элисса!— Уходите, милорд. Я не желаю больше разговаривать с вами.— Элисса, прошу вас!Ответом ему было молчание.Проклятье, если бы за дверью находилась другая женщина, а не его жена, Майлс просто выломал бы дверь. Но здесь это не поможет. Он должен поговорить с Элиссой с глазу на глаз, а не через прочную дверь.Она была права — слишком уж они много говорили. Иногда бывает лучше предоставить волю натуре. Если бы ему только увидеть ее, поцеловать, обнять! Майлс готов был пожертвовать чем угодно, лишь бы вновь все стало, как прежде.Майлс Сент-Олдфорд оглядел уютную гостиную, заметил обитый пестрой тканью диван, и вытянулся на нем, пытаясь поудобнее пристроить свои чересчур длинные ноги.В конце концов его жене понадобится выйти из спальни, а до тех пор он подождет ее.
Должно быть, она заснула. Когда Элисса подняла голову с подушки и огляделась, в комнате было темно. Она села и уставилась на часы, стоящие на столике рядом с постелью. Они показывали двенадцать. Значит, уже полночь. Она проспала несколько часов подряд. Сначала Элисса долго лежала без сна, размышляя о случившемся — после того, как муж перестал колотить в дверь ее спальни и пытаться ее образумить.Как хрупко доверие между друзьями, партнерами, между мужем и женой! Если это доверие подорвано, его непросто восстановить.Майлсу следовало рассказать ей обо всем — ведь сама она всегда поступала именно так. Ну, или почти всегда.Она призналась самой себе, что так и не сказала, что видела в тумане рыцаря с крестом на тунике. Это случилось в тот день, когда ее заперли в гроте. На мгновение рыцарь показался на другом берегу озера, и уже в следующий миг исчез.Может быть, она не говорила Майлсу об этом потому, что боялась его недоверия. Или же не хотела доставлять ему беспокойство. Какой бы ни была причина, она пыталась защитить его, избегая правды.Точно так же, как он сейчас пытался защитить ее.Но тот же довод оказался неприемлимым в отношении их брака — она говорила правду, а он солгал.И здесь она была не совсем права.Она не лгала, просто кое о чем предпочитала умалчивать, по-видимому, как и Майлс. Различие было важным: она умалчивала о том, как любит его, обожает, что именно таким она всегда представляла себе мужа.Грех Майлса был гораздо тяжелее: если леди Чабб сказала правду, Майлс женился, чтобы предоставить ей свой дом.В сущности, причина была не такой уж и плохой — Элиссе это даже понравилось.Завтра утром, в обычный час, после того, как они выпьют кофе и позавтракают, они с маркизом сядут и выяснят все недомолвки, оставшиеся между ними. Никаких тайн, никаких грехов или упущений!Тем временем Элисса поняла, что звук, который она слышит — урчание в ее собственном животе. Она проголодалась. В последние дни ее аппетит резко снизился, и Элисса вспыхнула, подумав о причинах.Должно быть, на кухне есть что-нибудь вкусное — кухарка наверняка спрятала что-нибудь для нее. Может быть, пирожное с вишней или ломтик пудинга, или свежая булочка с домашним смородиновым повидлом.Урчание в животе усилилось.Элисса спрыгнула с постели и на цыпочках прошла через комнату. За долгие годы ночных прогулок в розарий она узнала, где находятся самые скрипучие половицы, где выступают острые углы мебели или скрежещут в петлях двери. Петли дверей ее спальни всегда были хорошо смазаны.За считанные минуты она прошла через гостиную и вышла в коридор, ведущий прямо к черной лестнице и кухне.Кладовая показалась Элиссе настоящей сокровищницей: здесь были пирожные с персиками и вишней, два сорта пудинга, остатки жареной баранины, свежий хлеб и булочки, самые разные фрукты — их Элисса решила пропустить. — От толстого круга сыра, накрытого белыми салфетками, она отрезала себе только ломтик и взяла кувшин со сливками.Она едва успела налить себе стакан, чтобы запивать полуночную трапезу, когда ей показалось, что по коридору кто-то идет. Элисса застыла со сливками во рту, не решаясь даже проглотить их.Звуки шагов приближались.Элисса отставила стакан, скользнула по кузине, тихо приоткрыла дверь, оставив щель толщиной всего несколько дюймов, и выглянула в коридор, а затем прошла по нему к углу.Там кто-то был. Кто-то крался на цыпочках по дому. Судя по внушительной фигуре, Элисса решила, что это мужчина. Он нес что-то на плече — Элисса не могла разглядеть, что именно.Темная фигура остановилась перед освещенным луной окном и обернулась. Элисса быстро отпрянула в тень и пригляделась. Теперь она видела ночного гостя.Это был сэр Элфрид Чабб, и выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Глава 25 Элфрид Чабб понял, что его преследуют.Сначала он принял за преследователя кота хозяйки — это чудовище свободно носилось по аббатству днем и по саду ночью. Затем он понял, что крадется за ним сама леди, не менее любопытная, чем кошка.«Любопытство сгубило кошку, удовлетворение воскресило её» — эта фраза из детской грамматики промелькнула в его голове.Он терпеть не мог женщин и кошек. Они были чересчур независимы, имели собственное мнение, шли всегда своим путем, не останавливались до тех пор, пока им этого не хотелось, и были склонны к воровству.Однажды, сидя за пинтой эля в «Горошине и Петухе», приятель сказал ему. «Только дважды от женщины можно получить удовольствие: в тот день, когда женишься на ней, и в тот день, когда ее хоронишь».Сейчас Элфрид понял правоту этих слов.Шармел плакала не переставая, с тех пор как завершилась эта безобразная сцена в зале. Сэр Элфрид не мог порицать сэра Хью, видя, как тот при первой же возможности поджал хвост и пустился наутек. Откровенно говоря, этот баронет оказался умнее, чем считал Элфрид.Кэролайн и Франческа укладывала вещи. Элфрид почти не понимал по-французски — только несколько распространенных слов, а горничная-француженка его жены болтала не переставая, и Элфрид подозревал, что любой богобоязненный человек содрогнулся бы, узнав, о чем они говорят.Элфрид не мог понять, на что рассчитывала Кэролайн, обойдясь столь неподобающим образом сначала с леди Элиссой, а затем с лордом Корком.Иногда он не понимал собственную жену, не говоря уже об остальных женщинах.Ведь этот маркиз — отнюдь не неженка-аристократ, боящийся запачкать руки. То, что услышал Элфрид, подсказало ему — от этого человека можно было ждать неприятностей. Настоящих и больших неприятностей.Но что делать с этой леди, преследующей его?Благодаря Кэролайн у него остался последний шанс проникнуть в «Нить Ариадны» и хорошенько осмотреться там. Если бы только его жена сегодня днем придержала язык… к несчастью, она этого не сделала. Она оскорбила их хозяйку, бесцеремонно обошлась с маркизом, ухитрилась добиться того, что всех их выставили из дома и чуть было не провалила все дело.Она ничем не облегчила его задачу.Люди считали его не слишком сообразительным — даже собственные жена и дочь, не говоря уже о бывших деловых партнерах. Однако это не тревожило Элфрида. То, что его недооценивали, казалось ему преимуществом и иногда единственным моментом, отделяющим победу от поражения. А сейчас он зашел слишком далеко и работал слишком упорно, чтобы проиграть.И все-таки, что делать с этой леди, преследующей его?Можно попробовать завлечь ее в «Нить Ариадны» — в лабиринтах люди всегда сбиваются с пути, теряются и, бывает, пропадают навсегда — по крайней мере, он слышал об этом.Он уже знал, что сделает с леди Элиссой. Или — с леди Корк? Должно быть, в то укромное место некогда приходили отшельники или монахи, исполняя обет или отбывая наложенное наказание, требующее уединения. Как только его «тень» окажется запертой, он сможет без труда совершить предстоящее дело. Разумеется, прежде чем вновь захлопнуть дверь ловушки, он выпустит ее.Или по крайней мере попытается это сделать…
Майлс подскочил и вскрикнул. Оказалось, что он не в своей постели, и даже вовсе не в постели. Он вспомнил, что несколько часов назад он расположился на этом коротком диване в гостиной Элиссы. Очевидно, ему было очень неудобно, поэтому он и растянулся на полу гостиной.Который теперь час? Что его разбудило? Почему ему трудно пошевелиться?Ответ на последний из вопросов он знал: на его груди лежала какая-то тяжесть, она дышала и издавала сопение.— Том? — Майлс протянул руку и погладил кота.Где-то поблизости часы пробили час ночи. Вот и ответ еще на один вопрос.Иисус, Мария и Иосиф! Он проспал несколько часов подряд! В последний раз он слышал бой часов в десять вечера — три часа назад!Внезапно Майлс понял, что его разбудило — он видел сон. Тот самый, в котором некто — или нечто — преследовал его в лабиринте. Нить Ариадны. Майлс задумался, снился ли этот кошмар Элиссе одновременно с ним.— Прости, Том, но тебя придется потревожить. — Он убрал кота с груди и перекатился на бок, готовясь встать. Повернув голову, Майлс увидел, что дверь спальни Элиссы широко распахнута.Он мгновенно вскочил на ноги. В следующий момент он уже был в спальне жены и разыскивал лампу, свечу, спички — что-нибудь в этом роде. Ему пришлось удовлетвориться лунным светом. Постель была пуста, комната — тоже. Элисса исчезла. По-видимому, пока он спал, она ловко прокралась мимо него и выскользнула в коридор.Почему? Куда она отправилась посреди ночи? Может, в «Будуар миледи»?Майлс поспешил к окну. В освещенном луной розарии не было и признака живой души. Разумеется, ручаться было нельзя… если бы не присутствие Тома в доме. Если бы Элисса отправилась прогуляться в сад, ее ангел-хранитель непременно сопровождал бы ее.— Где она, Том? — спросил Майлс, когда огромный кот потерся о его ноги. — Ты знаешь?Майлс вновь испытал знакомое отвратительное ощущение, которое всегда означало приближение неприятностей, и, тем не менее, именно оно не раз спасало жизнь ему и Бланту.Его мучили два вопроса: почему Элисса поднялась среди ночи и куда она отправилась?Она была слишком внимательна к окружающим, чтобы потревожить Эмму Пиббл в столь поздний час. У нее хватало здравого смысла, чтобы не покидать аббатство ради верховой прогулки или визита на фамильное кладбище.Список получился кратким: она проснулась, не смогла уснуть и отправилась читать в кабинет; проголодалась и пошла на кухню; переволновалась и ушла молиться в часовню. Майлс не мог выбрать ни одно из этих предположений — во всяком случае, пока.Заглянув в Рыцарские покои, он сунул в сапог любимый нож, а револьвер — за пояс. Не желая никого пугать без необходимости, он набросил сюртук и пригладил ладонью волосы.Бесшумно двигаясь по коридорам спящего аббатства, он направился к кабинету. Майлс отнюдь не был паникером по натуре и не стал бы беспокоиться, если бы не присутствие недостойных людей и необъяснимые события, происходящие в этом доме.До тех пор, пока он не скользнул в кабинет, прижавшись к стене, и не огляделся, Майлс не замечал, что огромный кот его жены следует за ним по пятам.Элиссы в кабинете не оказалось. Судя по всему, здесь никого не было со вчерашнего дня. В камине лежали приготовленные на завтра дрова. Лампа была холодной, в воздухе не чувствовалось гари свечей. Бумаги аккуратной стопкой возвышались на краю стола.Держась в тени и стараясь по возможности избегать освещенных луной окон, Майлс направился на кухню. Здесь его осмотр дал неожиданные результаты: дверь кладовой была приоткрыта, на столе стоял недопитый стакан со сливками. Под подошвой сапога захрустели крошки — от булки, как понял Майлс, приглядевшись.Майлс опустился на колено, потянулся и выудил из кучи крошек одну-единственную, но невероятно важную улику: длинный, шелковистый светлый волос.Элисса была здесь, и совсем недавно. А теперь она исчезла.В раздумье Майлс нахмурил брови. Что заставило леди столь поспешно завершить полуночную трапезу? Поскольку вокруг не было никаких следов борьбы, Майлс сделал вывод, что Элисса покинула кухню сама. Неужели она что-то услышала? Или увидела? И если так, неужели решила расследовать странное событие сама, не дожидаясь помощи своего партнера?Майлс сознавал, что Элисса жестоко разочаровалась в нем. Он поклялся, что они будут равноправными партнерами, и не сдержал свою клятву. Он так и не сказал ей, зачем ездил в Лондон, не поделился своими подозрениями относительно семейства Чабб. Он ни словом не упомянул о случае в библиотеке, когда застал сэра Элфрида сующим нос в фамильную историю Элиссы.И, что еще важнее, Майлс так и не объяснил Элиссе, насколько ему нравится смотреть на нее, ощущать ее тело, как он любит ее глаза, ее смех, ее поцелуи и ласки.Майлс не признался жене в том, что любит ее, что без нее не представляет себе свою жизнь, да и не хочет такой жизни. Он не упомянул, какой радостью наполняет его сердце присутствие рядом Элиссы, о том, какой яркий луч проливает она в его мрачную душу.Майлс не собирался дважды повторять одну и ту же ошибку, и сейчас надеялся, что еще не слишком поздно ее исправить. Грех упущения повлек за собой тяжелую расплату: он поплатился доверием жены, ее привязанностью, своим браком и ее безопасностью. И если по чьей-либо вине с прелестной головки Элиссы упадет хоть один волос, неизвестный злодей никогда не забудет, какой платы потребует с него за это Майлс.Он направился в часовню Богоматери. Два дня назад он тоже появился в этой маленькой средневековой часовне в полночь — для брачной церемонии. В то время часовня была украшена белыми розами, здесь горели свечи, звучали торжественные клятвы, поздравления друзей и благословения влюбленным.Теперь часовня была темной и пустой.Майлс переступил через порог и прислушался. По многолетней привычке и вследствие упражнений, он стоял не двигаясь, не издавая ни звука и едва дыша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31