Разве что, заслышав ее вопли, отец сообразит схватить охотничье ружье, хранящееся за кухонной дверью, хотя эта идея вряд ли придет ему в голову. У отца с практической сметкой всегда было туго.
Если она немедленно не остановит Коннелли, то очень скоро будет знать о плотской любви куда больше, чем когда-либо собиралась узнать. Ее изнасилуют и разрушат ее жизнь, и никто, кроме нее, не будет виноват в этом. Последнее соображение придало ей силы.
– Коннелли, немедленно отпусти меня! Если ты меня не отпустишь, тебя повесят!
Но и эта угроза на него не подействовала. Вместо ответа он очень нежно поцеловал уголок ее рта. Тут Сузанну осенило, что, возможно, из-за снотворного он еще не вполне проснулся и пребывает в сомнамбулическом состоянии, вызванном ее появлением у постели. Возможно, ему снится эротический сон, и он проигрывает его на ней!
– Коннелли! Проснись!
Единственным ответом были губы, скользнувшие по щеке к подбородку. Собрав последние силы, Сузанна выгнула спину, пытаясь сбросить его, но шансов у нее было столько же, сколько у ягненка, очутившегося в пасти волка. Зато он слегка отстранился, и Сузанна решила, что ее сопротивление принесло результат. Однако она ошибалась. Его колено очутилось между ее ног.
На одно мгновение, не больше, когда Сузанна ощутила мускулистость его бедра, шероховатость и напор покрытой волосами ноги, ее тело пронзило незнакомое острое желание. Но страх, гнев и с детства вбитые моральные принципы тут же погасили эту искру. И она сделала еще одну попытку освободиться. А Коннелли все сильнее раздвигал ей ноги. Ее сопротивление не шло ни в какое сравнение с его силой, так что рано или поздно он добьется того, к чему стремится. Сузанна почувствовала, как его бедро касается самой сокровенной части ее тела. Ощущение оказалось внезапным и странным, как будто ее сбросила с себя лошадь.
Он еще сильнее прижался к ней, и во рту у нее пересохло.
Как бы ни было стыдно перед семьей за то, что она попала в такой переплет, как бы это ни было опасно, но ей надо позвать на помощь. Сузанна уже хотела было закричать, но тут Коннелли прижался губами к ее рту, языком скользнув глубоко внутрь. У Сузанны перехватило дыхание. Запах мыла смешался с запахом куриного бульона. Казалось, он хотел полностью завладеть ее ртом. Его губы были жаркими, влажными и жадными. Его бедро двигалось вверх и вниз прижимаясь к тому месту, на котором, как она ни боролась с этим, сосредоточились все ее мысли. Сузанна пыталась увильнуть от настойчивого постыдного прикосновения, но тут же бросила эти бесполезные попытки. Неведомые мощные волны уже подхватили ее тело.
Значит, вот как мужчины соблазняют женщин на плотскую любовь? Конечно, Сузанна иногда задумывалась об этом. Но и только. У нее никогда не было поклонника. Саре Джейн и в голову не могло прийти обсуждать такие неприличные вещи со своей старшей сестрой. Хотя Сузанна однажды случайно слышала, как она нерешительно призналась Мэнди, что ее пугает первая брачная ночь. Если плотская любовь именно такова, то Саре Джейн нечего бояться. Наоборот, надо ждать с нетерпением, но, конечно, это должно случиться лишь после свадьбы.
Но сама-то она вовсе не на брачном ложе, и Коннелли ей не муж. Наслаждение, пронизывающее ее тело, греховно. Сузанна не позволит себе испытывать это чувство. Не позволит!
Губы Коннелли снова скользнули ей на шею. Внезапно он отодвинулся, освободив ее руки, и начал изучать ее тело. Мужские пальцы нащупали грудь и сомкнулись вокруг нее, касаясь соска. Сузанна напряглась, не желая поддаваться нахлынувшему страстному желанию. Она давно привыкла к мысли, что ей самой суждено остаться старой девой. Помолвка Сары Джейн только подтвердила правильность ее рассуждений. Ей не дано мечтать о том будущем, которое сестры считали само собой разумеющимся – брак, дети, муж, который научит их плотской любви. Все это не для нее. Ее судьба – быть с отцом и сестрами. А когда она будет им больше не нужна, то к тому времени слишком состарится, чтобы начать собственную жизнь. Но все же волновало и другое… Пусть она дурнушка, пусть излишне практична, ей тоже хотелось, как и всем женщинам, познать искусство любви. И вот ей дан шанс. Надо лишь спокойно лежать и позволить ему…
В это время к первому присоединилось и второе колено. Сузанна даже опомниться не успела, как ее ноги оказались широко раздвинутыми.
– Нет! – Паника взяла верх над всеми остальными чувствами. Сузанна изо всех сил ударила Коннелли кулаком в висок.
– Какого черта?
Она и удивилась, и обрадовалась, когда он с громким воплем скатился с нее. Сузанна внезапно почувствовала, что свободна. Она отползла к краю постели, но здесь ее остановила рука, вцепившаяся в гриву ее волос.
– Пусти меня! Пусти меня, слышишь?
– Черт возьми, женщина, за что ты меня ударила? – Он был искренне удивлен.
Сузанна взглянула на темную фигуру, едва различимую во мраке, и поразилась, заметив, что дрожит. Это она-то, Сузанна, которую никто не мог испугать.
– За что я тебя ударила? – переспросила она.
Может, он и в самом деле не знал за что? Если предположить, что Коннелли только теперь по-настоящему проснулся, то, конечно, он и представления не имеет о своих безумных действиях. Она умоляла Бога, чтобы это было так. Какой стыд, если он помнит все, что случилось. Он трогал ее в таких местах, до которых она сама стеснялась дотрагиваться, он почти раздел ее и… Если он помнит, она никогда не сможет снова взглянуть ему в лицо. Коннелли молчал. Сузанна не имела представления, о чем он думает, но в темноте чувствовала его взгляд. Внезапно он сильно потянул ее за волосы. Сузанна ужасно испугалась. Что, если он снова захочет затащить ее под себя и закончит то, что начал? Вдруг он вовсе и не спал, а с самого начала хотел ее изнасиловать? От ярости и страха она тряслась так, что зуб на зуб не попадал, и ей пришлось плотно сжать челюсти.
Она не могла видеть, скорее, почувствовала, что Коннелли сел, потому что он дернул ее за волосы. Потом дернул еще сильнее, и Сузанна вынуждена была лечь на бок. Он перегнулся через нее и достал что-то с противоположной стороны кровати. Сузанна услышала удар о металл, увидела высеченную искру, потом загорелась свеча. Конечно, Коннелли еще раньше заметил свечу и то место, где она держит кремень. Пока свеча разгоралась, хватка ослабла, и Сузанна смогла сесть. Она постаралась отодвинуться подальше, но мешала рука, вцепившаяся ей в волосы. Сузанна больше ничего не могла предпринять, поэтому с упавшим сердцем повернулась к Коннелли.
Тот, не торопясь, разглядывал ее – от спутанной копны русых волос, закрывающих всю спину, до неприлично задранной рубашки. Он на мгновение задержал взгляд на ее высокой груди, туго обтянутой тонкой материей. Глаза его сверкнули, когда Сузанна попыталась закрыть себя руками. Потом его взгляд опустился ниже, по обнаженным бедрам и ногам, не упуская ничего – ни их изящной формы, ни маленьких ступней. Сузанна быстро подобрала ноги под себя и натянула на них рубашку. Она так покраснела, что, казалось, вот-вот вспыхнет. Она понимала, что он все замечает.
Подняв глаза, Сузанна увидела, что Коннелли смотрит на нее со странной усмешкой, будто это она сделала что-то не так. Ночная рубашка отца, с трудом натянутая на широкие плечи, скомкалась на его груди. Ниже Сузанна смотреть не осмелилась. Черные волосы взлохмачены, губы сжаты. Ехидная улыбка вкупе с бандитской бородой делали Коннелли похожим на дикаря.
При воспоминании, как ее тело реагировало на ласки этого грубияна, ей захотелось исчезнуть. Она отвела взгляд. Неужели она дошла до такой жизни, что ей сойдет любой мужчина?
– Какого черта ты делаешь в моей постели? – Коннелли обвинял ее, тут не могло быть сомнений.
Она зло посмотрела ему в лицо.
– Что я делаю?.. – Голос отказал ей. Что ему ответить? Если он и в самом деле не помнит, что тут творилось минуту назад, то она не собирается рассказывать ему пикантные подробности. Пусть неприятный эпизод сохранится лишь в ее памяти, тогда это будет не так унизительно. Хотя, даже если он и не спал, он же не может знать, как ожило все ее существо при его прикосновениях, так ведь? Он же не ясновидящий! Только она знала, как бурно отозвалось ее тело, а она унесет свою постыдную тайну в могилу.
– Если ты купила меня в качестве жеребца, леди, то ты просчиталась. Я сплю, с кем хочу и когда хочу, а не по приказу.
– Что? – Сузанна онемела. Оскорбительное обвинение заставило ее сжать кулаки. Смешанные чувства, вызывавшие дрожь, стремительно перешли в яростный гнев, ей казалось, она сейчас взорвется. – Ах ты неблагодарный, невежественный чурбан! – прошипела она. – А я еще спасала тебя от Хайрама Грира. И от Джорджа Ренарда! Подумать только, я отнеслась к тебе по-доброму! Ты заслуживаешь порки! Тебя повесить мало! Тебя стоит разрезать на куски тупым ножом и бросить свиньям! Как ты смеешь так со мной разговаривать! Ты… ты дубина стоеросовая!
Она перевела дух, а Коннелли снова оглядел ее, и в его серых глазах мелькнула искорка, значения которой она не поняла.
– Я не сплю с женщинами из чувства благодарности.
Глаза Сузанны сверкали, а в голове вертелись такие дурные слова, которых она вроде бы и не знала. Она не дала волю языку и дернула головой, пытаясь вырвать волосы из крепко сжатого кулака. Но напрасно, ей лишь стало больнее.
– Отпусти меня немедленно, понял?
– Или?.. – Он насмехался, лениво наматывая ее волосы на руку.
– Или я продам тебя Хайраму Гриру завтра же, еще солнце не встанет! Я расскажу ему, как ты меня оскорбил, он запорет тебя до полусмерти.
– А если я расскажу ему и всем остальным, кто захочет послушать, как ты сама залезла ко мне в постель и как сильно тебе хотелось переспать со мной, то ты лишишься своей чистенькой репутации. И не надейся, что я не поведаю миру детали, потому что я это сделаю. – Кониелли злорадно ухмыльнулся.
Сузанна в ужасе смотрела на него. Конечно, она не залезала к нему в постель. Это мерзкая ложь, верит он в это или нет. Но в остальном Коннелли недалек от истины. Она похолодела. Откуда он знает, какие желания пробудили в ее теле его руки?
– Я плохо отношусь к угрозам, – сообщил он в качестве объяснения.
– Я тоже, – процедила она сквозь зубы и снова дернула головой. На этот раз она либо дернула очень сильно, либо его хватка ослабла, но ей удалось высвободиться. Сузанна спрыгнула с постели и отскочила на приличное расстояние. Покрывало валялось на полу. Она схватила его, накинула на плечи и плотно запахнула.
Несколько прядей ее волос остались в руке Коннелли, и теперь Сузанна следила, как он накручивает их вокруг пальца.
– На память, – заявил он и снова ухмыльнулся.
Сузанна была вне себя, но ей удалось сдержаться.
– Если ты и в самом деле не помнишь, как весь этот… фарс начался, могу объяснить. Меня разбудил шум, и я пришла проверить, все ли с тобой в порядке. Когда я коснулась твоего лба, чтобы пощупать, нет ли температуры, ты схватил меня за руку и опрокинул на постель. Потом ты… ты… мне пришлось вырываться и наконец ударить тебя, чтобы привести в чувство.
Последовала короткая пауза. Коннелли хмыкнул, как будто размышляя.
– А мне все помнится по-другому, дорогуша, – ласково произнес он и улыбнулся такой хитрой улыбкой, каких Сузанне и видеть не приходилось.
– Ты – дьявольское отродье! – Она так разозлилась, что с трудом произносила слова. – Никакая я тебе не дорогуша. Пока я потерплю и не буду продавать тебя, но ты будешь обращаться ко мне мисс Сузанна.
Не дожидаясь ответа, она развернулась и, собрав последние силы, вышла из комнаты с гордо поднятой головой.
Глава 10
У Сузанны было такое ощущение, что всю жизнь она только тем и занималась, что пекла хлеб. Смешивала, взбивала и пекла. Пекла дважды в день. Ни одной ночи не проходило, чтобы в бадье не поднималось тесто. Прошло всего полчаса, как петух своим криком приветствовал зарю, а она уже стояла на кухне и пекла к ужину хлеб. Утренняя порция уже стояла в маленькой духовке сбоку от огромной печки, занимавшей одну стену кухни почти целиком. Скоро хлеб нужно будет вынимать. Кругом приятно пахло свежей выпечкой.
Остальные члены семьи выйдут к завтраку через час. С этого начинался их день. Так будет продолжаться бесконечно, пока есть Сузанна, которая обо всем позаботится. Только по непонятным причинам ей больше не нравился этот раз и навсегда заведенный порядок. Ее жизнь была добродетельной, заполненной делами, но… но… но что? Она должна быть благодарной, а не роптать. Что с ней такое, почему ей втайне хочется чего-то большего, чем то, что она имеет?
На плите кипела каша. Если полить ее патокой и есть со свежим хлебом и маслом – получится отличная утренняя трапеза. Вместе с сестрами она быстро перемоет посуду и отправится в огород. Сузанне нравилось полоть.
– Мне что-нибудь еще сделать, мисс Сузанна? – Бен вошел через заднюю дверь с охапкой дров, которые потребуются ей для плиты. Он сегодня старался вовсю, и она от души поблагодарила его.
– Ты можешь покормить кур.
– Да, мэм. – Он сложил дрова в корзину и вышел.
Крэддок уже тоже должен был подняться и подоить корову, но Сузанна знала, что этот пьяница не проснется, пока Бен его не разбудит. Крэддок любил поспать почти так же, как и хорошенько выпить, и именно по этой причине ему никогда не удавалось долго удерживаться на одном месте.
От Крэддока мало толку. Бен ненадежен. Они только добавляли забот, взваленных на плечи Сузанны. В последние месяцы она просто падала с ног под грузом проблем. И что же она сделала? Купила работника, чтобы облегчить себе жизнь. Эгоизм чистейшей воды! “А на эгоизме бирка с большой ценой”, как любит говорить отец. Теперь ей придется платить эту цену.
Коннелли. Как только Сузанна вспоминала о нем, ей хотелось провалиться сквозь землю. Вообразить невозможно, что она, не обменявшаяся даже мимолетным кокетливым взглядом ни с одним мужчиной, оказалась полуголой в постели с незнакомым человеком, купленным накануне. Как только Сузанна представляла его руки на своей груди, его колени между ее ног, не говоря уже о его жадных поцелуях, ей становилось плохо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39