Эти кошмарные сны, в которых вы находите ее мертвое тело… хорошо еще, что вы оказались достаточно сильной, чтобы не сойти с ума от всего этого.— Самое страшное в моих снах — это даже не то, как я обнаруживаю ее мертвой, — помолчав, сказала Мартина. — Иногда мне это даже и не снится. Самое страшное — это вода. Во сне она превращается в кровь. В озеро крови… — Она вздрогнула и обвила его руками. — С того момента вода приводит меня в ужас, я боюсь ее. Будучи ребенком, я плавала постоянно, но теперь уже много лет ни разу не входила в воду.— И все же вы прыгнули в воду, когда это потребовалось для того, чтобы спасти Эйлис.— У меня просто не было выбора.— Нет, у вас был выбор. Вы могли отступить, поддаться сидящему в вас страху и позволить ей погибнуть, но вы не сделали этого. Вы призвали на помощь всю свою волю, преодолели страх и спасли ее.Она задумалась над его словами и глубоко вздохнула.— Вам надо снова поплавать, — сказал Торн, — просто так, ради удовольствия.— Я боюсь, — прошептала она.— Страх для того и существует, чтобы побеждать его. — Он гладил ее по голове, массируя пальцами ее кожу. — Вы должны поплавать.— М-м-м.— Вы должны.— М-м-м, — она слегка напряглась под его рукой.— Обещайте мне, что вы сделаете это.— Хм-м?— Скажите, что как-нибудь пойдете и поплаваете. Это важно. Преодолев страх один раз, вы сможете и дальше поступать в соответствии с вашей волей. Обещайте мне!— Да-да, обещаю, — пробормотала Мартина.— Вы просто соглашаетесь, чтобы отделаться от меня. — Торн недоверчиво усмехнулся.Она не ответила, уютно сворачиваясь подле него клубочком, теплая и полусонная.
Сквозь сон она услышала чей-то смех. Мартина открыла глаза. Кто-то лежал в кровати рядом с нею. Она вдохнула знакомый и терпкий мужской запах.Торн!Голоса приближались. Кто-то оживленно переговаривался, смеясь.— Что там… — начала было она.Торн зажал ей рот рукой. Она увидела его глаза в призрачном свете догорающего светильника, в них было предостережение. Она кивнула, и он убрал руку.— Это Райнульф и Мэтью, — наклонившись к ее уху, фошептал он. — Они вернулись, когда вы спали. Они идят там, в зале, и беседуют. Поэтому я не мог уйти из вашей спальни незамеченным.Мартина кивнула.Была глубокая ночь, дождь за окном усилился. Она лежала в объятиях Торна, свернувшись клубочком, ее рука покоилась на его талии. На нем не было рубашки, и они лежали, тесно прижавшись друг к другу на узкой кровати, как любовники. На мгновение ее охватил страх, прежде чем она вспомнила, что между ними ничего не было. Он просто слушал ее, отгонял прочь ее страхи и держал в своих объятиях, пока она не заснула. Он не целовал ее, это точно. Она была в этом уверена, потому что, если бы целовал, она бы помнила об этом.А ведь ему ничего не стоило воспользоваться ее полусонным состоянием и овладеть ею. Достаточно было лишь захотеть, отдернуть простыню, и вот она вся в его власти. Он не святой, а обычный мужчина, с нормальными мужскими потребностями. К тому же он сильный. Она чувствовала его крепкие, гладкие мышцы ног и бугры на груди. Он без труда мог бы овладеть ею, если бы только захотел. И ему даже не пришлось бы принуждать ее! Ведь такой искушенный человек, как Торн, наверняка знает, как разжечь в женщине огонь. Знает, как дотрагиваться до нее, как ласкать тайные местечки, пока она сама не раскроется и не станет умолять его взять ее сейчас же. При мысли о том, что он мог бы с ней сделать, ей стало тепло и приятно. Ее волосы колыхались от его дыхания. Он держал ее так крепко, что она не могла различить, стук чьего сердца она слышит — Торна или своего. Она чувствовала его каждой клеточкой, и это наполняло ее необычайной трепетной радостью.Мартина посмотрела на Торна. Увидев его глаза, она прочла в них отражение своего горячего желания. «Он знает, что я сейчас чувствую, — подумала она. — Знает, потому что чувствует то же самое».Его рука сжала ее еще крепче, и возле живота она ощутила какое-то движение, что-то теплое, поднимаясь, упиралось в нее. Ее тело затрепетало в ответ, требуя его прямо сейчас, зовя его войти и наполнить ее.Она замерла, мысли спутались в беспорядке. Ее охватило смущение, и тут он резко отодвинулся от нее.Господи, она не должна желать этого. Ведь если он не справится с собой, то она-то уж точно не сможет противиться овладевшей ими страстью!Из-за штор, закрывающих вход в ее комнату, снова раздался смех. Торн приподнялся на локте и, протянув руку, слегка раздвинул занавеску. Выглянув наружу, он тут же задернул ее.Он сел, потирая затекшие мышцы. Порывисто вздохнув, запустил пальцы в свои длинные волосы. Глядя на него, она думала о его всем известной сдержанности. Он только что продемонстрировал ее; его умение контролировать себя сейчас спасло их обоих от непоправимого шага. С одной стороны, она была разочарована этим, с другой — вздохнула с облегчением.Он был и остается ее другом. Но сейчас эта дружба стала опасной. И то, что едва не случилось этой ночью, надо поскорее забыть, забыть до того, как они вернутся в Харфорд. Ей захотелось поблагодарить его, сказать, как ей будет не хватать его и что она никогда не забудет эти минуты, проведенные с ним.— Торн… — Прежде чем он успел закрыть ладонью ее рот, Мартина поняла, что сказала это слишком громко. Разговор в зале оборвался, послышался скрип отодвигаемого стула.Торн прижался губами к ее уху.— Ради Бога, сделайте так, чтобы он не вошел сюда!— Р-райнульф? — позвала она.— Мартина? — В голосе брата слышались нотки беспокойства. — С тобой все в порядке? Тебе снился плохой сон?Голос Райнульфа раздался совсем рядом со шторой. Она глубоко вздохнула и ответила, стараясь оставаться спокойной:— Все в порядке, Райнульф. Видно, я во сне разговаривала сама с собой.Торн одобрительно кивнул, и она улыбнулась.— Я иду спать, — помолчав, проговорил Райнульф. — И ты тоже постарайся уснуть. Нам предстоит долгое путешествие.— Хорошо, спокойной ночи.Торн с Мартиной напряженно вслушивались в звуки удаляющихся шагов. Когда они стихли, Мартина посмотрела в голубые глаза Торна. Мысль о том, что через две недели она станет женой Эдмонда, болью отозвалась в сердце. Ее чувство к Торну обречено, и надо смириться с этим. И все же она испытывала непреодолимое желание разделить с ним эту боль и эту радость, даже несмотря на возможные последствия.— Торн, — прошептала она.Он опять провел пальцами по ее губам, но на этот раз она прочла в его глазах не предостережение, а сожаление. Он как будто хотел что-то сказать, но в последний момент передумал. Торн нагнулся, взял с пола светильник и встал.На мгновение, показавшееся ей бесконечным, он застыл в дверном проеме.— Спокойной ночи, леди Мартина, — обернувшись через плечо, сказал он и вышел из комнаты.
Сон никак не шел к Мартине, лишь на короткое время ей удавалось забыться в полудреме. Длинные золотые ленты и куски яблочно-зеленого шелка кружились вокруг нее, смешанный хор голосов что-то шептал о судьбе и свободе воли, о страхе и мужестве.Ей вспомнилось детство. Синее озеро в Нормандии. Бездонная голубизна тихой воды с отражающимися в ней барашками облаков. Вода казалась такой приветливой, ласково манила ее к себе. Мартина всегда любила воду, с удовольстием плескалась в ней и ныряла в теплую глубину.Когда-то ее мама тоже послушалась манящего зова воды и нырнула. Только для нее глубина стала темной и бесконечной. Вода стала ее проводником в бесстрастную вечность и забвение.Мартина представила, как она войдет в воду, сделает первый шаг. Страх холодными липкими пальцами сдавит ее грудь, но она разожмет его хватку и сделает еще один шаг. Она вспомнит слова Торна и воспрянет духом. Она знала, что должна сделать это. Если она уступит сейчас, то потом будет вечно сожалеть о своей трусости.Приняв такое решение, она спокойно пролежала остаток ночи с открытыми глазами, ожидая рассвета.
Лежа на спине с закинутыми за голову руками, Торн смотрел, как первые бледные проблески рассвета смывают тьму с небосклона. Заслышав приглушенные шаги, он Удивленно свел брови. Рановато кто-то поднялся сегодня. Еще даже не зазвонили первые утренние колокола. Он отдернул штору и выглянул наружу, успев заметить сбегавшую по лестнице фигуру, закутанную в черный плащ.Вскоре шаги раздались во дворе. Он встал с кровати и посмотрел в окно.Снаружи было еще темно, но дождь уже прекратился, и он отчетливо различил внизу Мартину, в черном плаще с капюшоном, входящую в конюшню. Через некоторое время она вышла, ведя под уздцы своего оседланного пегого жеребца. Интересно, куда это она направляется в такую рань? Мартина вскочила на коня, выехала через центральные ворота и поскакала на север. В той стороне не было ничего примечательного, разве только река. А может, она к ней и поехала?Торн надел штаны, присел на краешек кровати и задумчиво почесал подбородок. К реке они обычно ездили вместе, и Мартина никогда не бывала там без него. Почему же сейчас она поехала одна, да еще в столь ранний час? А ведь сегодня ей надо готовиться к отъезду в Харфорд.Через две недели состоится свадьба. Как, однако, странно получается. Адела жаждала стать законной женой своего господина, а Мартина считает замужество каким-то проклятием. То, что казалось ее матери раем и пределом мечтаний, дочери кажется адом, на который она тем не менее все же обрекает себя.«Для меня не существует никакой дальнейшей жизни» — так она, кажется, сказала? «Я уже приняла решение».Решение. Торн вспомнил, что это же слово она употребила, говоря об Аделе. «Она приняла решение и исполнила его. Я даже в некотором роде восхищаюсь ею». Ужасная догадка шевельнулась в его мозгу. «Это был для нее единственный способ освободиться. Она приняла решение и исполнила его».«Я уже решила. Нет для меня никаких оставшихся лет жизни».Он вскочил и заметался по комнате.«Я приняла решение…»— Господи Иисусе, — пробормотал Торн. Он схватил рубашку и вылетел из комнаты.
Торн бросил неоседланного жеребца на крутом берегу и побежал по склону вниз к реке. Заря едва занялась, густой туман лежал над рекой. Дальше вытянутой руки он ничего не видел.— Миледи, — закричал он и прислушался. Неужели он опоздал? Неужели она успела сделать это? Его сердце застучало, как испанский барабан.Он сорвал рубашку и вошел в воду по пояс, лихорадочно оглядываясь вокруг. Куда идти? В какой стороне искать? — он не знал.— Миледи! Миледи!«Боже милостивый, не дай этому случиться! — взмолился он. — Ты и так уже достаточно наказал меня. Не забирай у меня и ее».Торн представил ее бездыханное, холодное тело, и отчаянный крик вылетел из его груди:— Мартина!Сзади раздался всплеск. Торн обернулся и увидел почти рядом с собой белое, светящееся в тумане пятно.Он сделал шаг, и его глаза встретились с огромными и глубокими, как озера, глазами Мартины. Она стояла по пояс в воде, закрывая скрещенными руками обнаженную грудь, золотые пряди волос рассыпались по ее плечам.— Мартина! Слава Богу! — В два больших прыжка он преодолел разделявшее их расстояние и со вздохом радостного облегчения заключил ее в объятия. — Я уж было решил, что ты погибла.Он крепко прижал ее к себе и поцеловал в макушку.— Погибла? — Она подняла на него изумленный взгляд и тут все поняла. — Вы подумали, что я… вы решили, что…Все внутри него перевернулось. Она поднесла руку к его щеке и успокаивающе погладила ее. Торн закрыл глаза, умоляя себя сдержаться. Сначала страх, теперь граничащая со счастьем радость — все это было выше его сил!— Я просто решила поплавать, — спокойно сказала она.Он открыл глаза. Мартина была так близко, ее лицо всего в дюйме от его лица.— Вы же сказали, что я должна поплавать, что мне надо преодолеть свой страх. Вот я и решилась. Это было так здорово. Теперь я чувствую себя такой сильной.Он молча обвил ее руками.С облегчением рассмеявшись, Торн притянул Мартину к своей груди. «Она просто плавала. Ну конечно, что же еще. Она просто решила поплавать».Он поцеловал ее в лоб, потом в макушку. Одной рукой он гладил ее мокрые волосы, положив другую ей на спину и прижимая ее к себе.Торн чувствовал на своей груди ее упругие округлости. Внутренний голос подсказывал ему отойти от нее. «Сейчас, — думал он, — сейчас, только немножко подержу ее в руках, всего минуту».Он взял ее лицо в ладони и прижался губами к ее глазам, целуя веки. Потом опустился ниже, скользя ртом по высоким скулам, нежным щекам и подбородку. Ее глаза закрылись, полуоткрытые губы призывно розовели в окружавшем их тумане. Нет, он не посмеет поцеловать их, нет. Если он сделает это, все погибнет, все будет потеряно.«Я не должен, не имею права целовать ее, — убеждал он себя, ища губами ее рот. — Только один раз…» Он нашел ее губы и припал к ним. Мартина издала слабый стон. Голова его закружилась. «Вот она в моих объятиях, это ее губы я сейчас пью, — думал он, скользя губами по ее лицу, губам, носу. — Я ведь не целую ее, нет. Я просто ласкаю ее своими губами, только и всего».Сквозь прерывистое дыхание он слышал биение своего сердца и ощущал дрожь в паху. Он раздвинул языком ее губы. Она мелко задрожала, он почувствовал, как набухли и затвердели ее соски.Они не издавали ни звука. Было слышно его учащенное дыхание и ее слабое постанывание. Но внутри себя Торн ясно слышал рев, яростный рев рвущегося с цепи медведя.Он почувствовал неодолимое желание ласкать и гладить ее. Не отрываясь от губ Мартины, Торн свободной рукой откинул назад ее мокрые волосы, обнажая груди, а затем положил на них обе руки. Она замерла. Он взял их в ладони, лаская и сжимая, чувствуя ответную дрожь ее теплой плоти; он гладил ее упругие соски, пока она не застонала, подаваясь вперед, навстречу ему.Его плоть ответила на ее порыв, напрягаясь и упираясь в нее. Но Мартина не отодвинулась, почувствовав это; он опустил руку под воду и, нащупав ее живот, прижался к нему. Она обвила руками его спину, потом опустила их ниже, заставляя его плотнее прижиматься к ней. Торн запустил одну руку в ее спутанные волосы, другой обвил ее стан и припал к ней в жадном, долгом и счастливом поцелуе. Она ответила ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49