Публика выжидающе наблюдала за ней. Все ждали скандала.
– Оскар, я не хочу, чтобы кто-нибудь заметил, что я расстроена, – прошептала Кристина. – Как ты думаешь, Констанция поймет, если ты отвезешь меня домой?
Он посмотрел в сторону своей новой жены – высокой молодой блондинки, одетой в изысканное платье.
– Это не имеет значения, – пробормотал он. – Поехали!
Кристина сидела, откинувшись на подушки, и прислушивалась к цокоту копыт. Поначалу этот ритм успокаивал ее, но вскоре она вновь стала ощущать беспокойство.
– Ты получила мои письма? – спросил ее сидевший рядом Оскар. – Должен сказать, что твой ответ был весьма оригинальным – ни единой строчки!
– Да, получила. Семь писем, – ответила Кристина. – Я сохраню их. В старости, если вдруг разорюсь, заложу их под хорошие деньги. Ведь к тому времени ты будешь всемирно известным писателем.
– Благодарю, я и сейчас уже достаточно известен, по крайней мере, в Англии. Но почему так мрачно, радость моя?
Кристина поспешила сменить тему:
– Оскар, ведь ты ирландец?
– Родился в Ирландии, – поправил он. – Когда я поступил в Оксфорд, у меня был жуткий ирландский акцент. Все со смеху помирали. А я очень хотел стать настоящим джентльменом и вскоре стал говорить по-английски правильнее, чем урожденные англичане.
– А какие чувства ты испытываешь к Ирландии?
– Как всякий поэт, я ценю свои корни. Рифма как основа поэзии во многом обязана своим рождением именно Ирландии. Правда, за последние семьсот лет ирландская культура почти полностью погибла, не выдержав соревнования с английской.
– А что ты думаешь об Ирландии в политическом смысле?
Оскар подумал, покрутил в пальцах трость.
– Моя мать, как ты знаешь, страшная патриотка Ирландии. Было время, когда она напрямую помогала революции. Будучи ее сыном, я не могу не разделять ее желания увидеть свою страну свободной от английского влияния. Меня часто упрекают в том, что я не использую свою популярность, чтобы помочь Ирландии. Ну, что ж, будем считать, что я сделал вклад, написав «Невесту бандита» – историю про романтического ирландского разбойника.
Карета остановилась возле дома Кристины. Оскар молча подал руку.
– Прошу, – сказал он. – Я не знаю, почему тебя так волнует Ирландия. Надеюсь, что когда-нибудь ты расскажешь мне все.
Для Кристины наступил момент выбора. И она решилась.
– Подожди одну минуту, – попросила она Оскара и побежала в дом. Очень скоро вернулась и протянула Оскару свой дневник.
– Прочитай, – сказала она. – Сегодня я раскритиковала твою пьесу. Теперь твоя очередь дать оценку моим записям. Только прошу – никому ни слова. Пусть это будет нашей тайной.
– Обещаю сохранить все в тайне.
Оскар поцеловал ей руку и велел кучеру трогать. Кристина стояла в воротах до тех пор, пока карета Оскара не скрылась из вида.
Он был единственным человеком, кого она могла посвятить в свои мысли. Правда, этот дневник читал в свое время Майкл, но это совсем другое дело, да и форма изложения с тех пор изменилась. Теперь Кристина описывала свои приключения в виде повести. Рассказ велся от третьего лица. Но при этом сохранились все детали, включая сцены близости с Капитаном.
Возбуждение, вызванное решительным поступком, начало спадать, облегчение снова сменилось в душе Кристины страхом. Остается уповать лишь на то, что Оскар сдержит слово и будет молчать. В противном случае сегодняшний поступок Кристины может стоить Ричарду головы.
26
Оскар приехал к завтраку. На нем был сюртук оливкового цвета и широкий желтый галстук. На голове – широкополая шляпа, точно такая же, как у Брайтонского Бандита.
Поймав удивленный взгляд Кристины, Оскар пояснил:
– Я купил ее в Америке.
Он действительно был недавно со своими лекциями в шахтерских городах штата Колорадо. Но Кристина знала, что на самом деле Америка здесь ни при чем. Такие шляпы вошли в моду в Англии только потому, что их носил Брайтонский Бандит. Пока что немногие отважились разгуливать в них открыто, но Оскар всегда был в первых рядах модников.
Впрочем, Кристина не собиралась обсуждать шляпу. Она не сводила глаз с толстой тетради в кожаной обложке, которую он держал в руках.
– Знаешь, дорогая, – неторопливо сказал он. – Я чувствую себя путником, возвратившимся домой после долгих странствий. Пока тебя не было, я часто вспоминал твой дом. Теперь я смотрю на эти стены с благоговением язычника.
– Ты прекрасно знаешь, что это не мой дом. И все здесь устроено не по моему вкусу, а по вкусу покойного герцога. Так что не могу разделить твой языческий восторг. К тому же Уинтербрук был не язычником, а убежденным христианином.
Оскар положил шляпу, перчатки и трость на столик возле двери.
– Не знаю, не знаю. Как бы то ни было, я всегда рад очутиться именно здесь. Надо полагать, я подсознательно бегу от современной жизни. Модные дома так унылы! Они потеряли свое лицо, свою индивидуальность. Все на одно лицо.
– Довольно ходить вокруг да около, Оскар, – не выдержала Кристина. – Давай же, не мучь меня! Объявляй свой приговор.
– Звучит так, словно ты заранее признаешь свою вину.
Кристина сердито вздохнула и повела Оскара в столовую, где был накрыт стол: блюда с лососиной, тушеными почками, копченой рыбой и горячими булочками. Вазы с персиками и клубникой. Шампанское. Дымился чай в изящном чайнике севрского фарфора.
Они уселись. Оскар лукаво посмотрел на Кристину.
– Очень неплохо, – сказал он. – Если хочешь знать мое мнение – прекрасная повесть. Изумительное сочетание греха и покаяния.
– И тебя ничто не шокировало в моей повести?
– Страсть? Откровенность? Исповедь разбитого сердца? Нет. Все это сейчас не редкость в литературе.
Кристина положила ладонь на его руку, сделала глоток шампанского из своего бокала.
– Оставим страсть. Поговорим о другом. Ты часто воспеваешь искусство ради искусства, красоту ради красоты… а как насчет преступления ради преступления?
– Так тебя мучает совесть? Тогда, мне кажется, ты обратилась не по адресу. У меня свои представления о нравственности. По-моему, жизнь – безнравственная штука. Она учит нас приспосабливаться и прятать поглубже свои чувства.
Кристина в задумчивости окунула клубнику в шампанское и наблюдала, как стекают с нее капельки янтарной жидкости.
– Главная наша обязанность в жизни – это жить, – продолжал Оскар. – На самом деле умеют жить далеко не все. Я имею в виду – жить так, как хочется, реализуя все свои желания и мечты.
– А если при этом их желания разрушают чью-то жизнь?
– Ты говоришь сейчас о своем бандите?
– Да. Можем ли мы простить преступнику его желания?
– Общество часто прощает преступников. Оно никогда не прощает лишь мечтателей. В твоей повести запечатлелось состояние твоей души.
– И это состояние ужасно, – грустно сказала она. – Настолько ужасно, что я даже приблизительно не сумела передать его во всей полноте.
– В наши дни писатели часто выдают вымысел за факт собственной жизни.
– Но могут и на самом деле взять за основу реальную жизнь, как это сделали, например, вы с моей матерью, когда писали пьесу.
– Видишь ли, личность преступника всегда привлекает внимание публики и зачастую становится легендой. Что же касается твоего разбойника, то мне кажется, ты очарована им потому, что разделяешь его убеждения.
– Я люблю его. Я просто его люблю, – потупилась Кристина. – И это ужасно. Как можно любить человека, который не останавливается ни перед чем, даже перед убийством. Я не знаю, что мне делать.
Оскар подошел к Кристине и обнял ее за плечи.
– Девочка моя дорогая, ты разбиваешь мое сердце! Чем я могу помочь тебе?
Она слабо улыбнулась в ответ.
– Мне может помочь твоя любовь. Именно твоя. Со страстями для меня покончено.
– Девочка моя дорогая!
– Прости! Я обидела тебя?
– Обидела? Напротив. Я польщен. Моей любви ищет такая женщина! Женщина с нежным телом, созданным для неги и… Только теперь я начинаю понимать, как много потерял в жизни.
Закурил и продолжил:
– Я уверен, что твой бандит – лорд Уайклифф.
Кристина решительно кивнула.
– Я так и думал. Поэтому взял на себя смелость собрать кое-какую информацию о его семье. Итак, слушай. Его отец, Эдвард Уайклифф, женился на молоденькой девушке-ирландке. Невероятно красивой. Она была из простой семьи, чуть ли не из крестьян. Брак их не был счастливым. Бриджит – так звали мать твоего разбойника – так и не смогла привыкнуть к жизни в Англии и умерла при довольно загадочных обстоятельствах. Ее сын, Ричард, после окончания Оксфорда стал офицером и вместе с отцом воевал с повстанцами в Ирландии. Спустя несколько лет Эдвард был убит. Говорят, что его убил собственный сын.
Прошло какое-то время, прежде чем Кристина обрела дар речи.
– Убил своего отца? Не могу поверить.
– Так говорят. А вскоре и сам Ричард якобы был убит на дуэли принцем Уэльским. Но списали все на лорда Уэмбли, который там присутствовал. Сказали, что именно он убил Ричарда. Одним словом, скандал погасили. Что там было на самом деле – трудно сказать. Лорд Уэмбли давно умер и уже ничего не расскажет.
Кристина поднялась и на ватных ногах прошлась по столовой.
– Это ужасно. Твой рассказ еще больше все запутал. Что мне делать, Оскар?
– Если ты на самом деле любишь его так сильно, как говоришь, я посоветовал бы тебе попытаться разузнать о нем все. Не скрою, меня тоже очень занимает этот человек. Ты же знаешь, я обожаю преступников. Они кажутся мне родственными душами, такими же свободными художниками, как я сам. Но твой разбойник, помимо всего прочего, еще и умен…
– Оскар, ты абсолютно прав!
– В чем?
– Я должна узнать правду. Если я смогу понять, что им движет…
– Дорогая, что ты замышляешь?
– Я давно должна была это сделать. Лучше позже, чем никогда. Я еду в Ирландию. Ради него я убила человека. Неужели и после этого я не имею права узнать о нем все?!
27
Кристина задумчиво смотрела на старые, покосившиеся, потемневшие от дождей и времени хижины. Дети с визгом гоняли по лужайке обруч, оглашая окрестности звонкими голосами. Увидев Кристину, они замолчали и сбились в тесную кучку перед незнакомкой. Сразу бросалось в глаза, как плохо, бедно они одеты. Впрочем, как и большинство детей, которых Кристина успела повидать здесь, в Ирландии.
Первый раз она обратила внимание на ребятишек в порту Холихед, ожидая свой рейс на Дублин. Несколько семейных пар возвращались домой после каникул, проведенных в Англии. Маленькие дьяволята с криком носились по причалу, то и дело тыкаясь в ноги Кристины. Родители при этом спокойно разговаривали друг с другом, лишь иногда прерывая беседу для того, чтобы словом одернуть самых неугомонных.
Сама Кристина тоже не отличалась кротким нравом с самого детства, но ей никогда не позволяли так вольно вести себя на глазах у посторонних.
Кристина продолжала стоять на причале и смотрела на веселых сорванцов со слезами на глазах. Она знала, что собственных детишек у нее не будет никогда!
Всю жизнь Кристина считала себя образцовой путешественницей, легко принимающей традиции и нравы новой для нее страны, быстро осваивающей чужой язык и чужую культуру. Но на сей раз все было иначе. Барьер между нею и ирландцами оставался прочным и нерушимым. Путешествие не доставляло Кристине ни малейшего удовольствия, особенно после одного случая.
Кристина сидела в каюте первого класса, когда со стороны лестницы до нее донеслось пение. Детские голоса выводили вовсе не детскую песню с весьма неприличным текстом. Кристина вышла на лестницу. При ее появлении маленькие сквернословы моментально исчезли. После них осталась целая гора мусора. От всего этого Кристине стало тошно. Она вышла на палубу, прислонилась к перилам и всерьез задумалась о том, стоило ли ей вообще отправляться в это путешествие.
Были, правда, и приятные впечатления. Ей очень понравился Дублин – очаровательный город, старый и загадочный, с потемневшими от времени домами. Остановившись на мосту через реку Лиффли, по берегам которой раскинулся город, Кристина любовалась нежным закатом. Она стояла и думала, что когда-то им точно так же мог любоваться Ричард. И в ее сердце вновь появилась надежда. Она найдет ответы на свои вопросы, несмотря на то, что она чужая в этой стране.
В первые же дни Кристина почувствовала, что ее английское происхождение является камнем преткновения в разговорах с ирландцами. Любой ее вопрос о графе Уайклиффе наталкивался на недоуменное молчание. Тогда она решила переодеться в обноски, купленные на рынке, и, прикинувшись немой, побродить по городу. Куда бы ни заходила Кристина, везде слышала негромкие разговоры о Ричарде Уайклиффе. Его имя не только знали все в Ирландии, но и считали национальным героем. Одним словом, здесь буквально молились на человека, признанного в Англии государственным преступником.
Однако, стоило Кристине возобновить свои расспросы, ответом было тяжелое молчание. Никто не доверял здесь английской леди. Более того, ее вопросы выглядели весьма подозрительно. В Ирландии хорошо заботились о безопасности своего национального героя.
Прошло две недели, и Кристина получила письмо от Оскара.
«Похоже, – писал он, – что мы искали ключ, который лежал у нас под самым носом. Я разговаривал с вашей матушкой и выяснил, что она была знакома с Бриджит Уайклифф в те годы, когда та жила в Лондоне. Их дружба продолжалась, пока о ней не прознал Эдвард и не разрушил ее. Бриджит чувствовала себя в Лондоне одиноко и не раз говорила о революции и о грядущей независимой ирландской республике. Из этих разговоров матушка сумела запомнить кое-что, связанное с семьей Бриджит. В том числе она дала мне имя и адрес некоего человека Патрика О'Дейла – не слыхала про такого? Он живет в Гэлуэе – там, где родилась в свое время Бриджит. Насколько он может быть тебе полезен, судить не берусь. Я просто сделал свое дело во имя нашей дружбы. Что же касается матушки, то боюсь, что ты можешь оказаться перед нею в неоплатном долгу».
Письмо Оскара вновь возродило надежду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34