Боже, пусть он окажется порядочным человеком.
– Но разве он сможет любить женщину, которую оскорбили в глазах всей семьи? – рыдания возобновились.
Констанция закрыла глаза, стараясь думать о том, как избавить дочь от сомнений. Нужно срочно что-то делать…
– Дене, – она отстранилась от дочери и подняла ее подбородок, заглядывая в глаза. – Ты не должна так думать! Мужчины совсем по-другому воспринимают мир, не так, как женщины! Мужчины гордятся своим… э-э… мужским достоинством. Какая ему разница, если в результате он обрел милую, прелестную жену, чтобы украсить жизнь? А ты, Дене, безусловно, украсишь его жизнь, в этом нет сомнения.
– Но мама, я же… падшая…
Констанция застонала про себя, видя, что явно перестаралась.
– Иден, послушай. Никакая ты не падшая. Ты по-прежнему изящная, красивая, юная леди, которой была до всех этих событий, – она протянула руку и сжала ладони дочери. – Ты вполне можешь счастливо и спокойно выйти замуж за лорда Рэмсея.
– Но я… я уже не невинна, – Иден вновь закрыла лицо руками.
– Иден, – Констанция застонала уже в открытую, поднялась и зашагала по комнате. – Вижу, что должна выдать тебе мой секрет, даже если ты перестанешь уважать меня, перестанешь любить. Но если это поможет тебе унять боль в сердце, значит, все правильно, – она остановилась перед дочерью, сжимая руки. – Я… тоже не была девственницей, когда выходила замуж.
Иден раскрыла рот и подняла голову, чтобы понять, не ослышалась ли она. Глаза широко открылись.
– Не, – девушка сглотнула, – девственницей?
– Именно так.
– Ты хочешь сказать, что ты и отец…
– Да, – Констанция видела, что ее признание поразило дочь. Мысль Иден напряженно работает. Но отчаянная ситуация требует отчаянных мер. Правды. Хотя и не всей. – Я позволила ему. До свадьбы. И с тех пор мы прожили долгую счастливую жизнь. Боже правый, я ни о чем не жалею.
Констанция расправила плечи, чувствуя легкий укол совести. Ах, как она была молода! И не могла не подозревать, что ее прошлое, связанное с Гаскеллом Маклином, сыграло свою роль в судьбе дочери.
– Ты и папа, – Иден задумалась, казалось странным, что ее родители были любовниками до свадьбы, но известие принесло немалое облегчение. Они действительно живут счастливо, их брак гармоничен. Но все же одно облачко омрачало ее гордость – хотя Рэмсей признался в своей любви перед лицом всей семьи, они не были любовниками по-настоящему, любовниками, страстно желающими друг друга.
– Пусть все будет так, как ты скажешь, мам-ма, – она постаралась придать голосу прежние элегантные нотки. – Если я должна выйти замуж, то попытаюсь быть хорошей женой. Дай мне знать, когда я должна быть готова.
Констанция смотрела, как ее милая, совсем юная дочь идет к двери, видимо, надеясь спрятаться где-нибудь в укромном уголке и поплакать.
ГЛАВА 9
Через две недели и два дня Иден в последний раз спустилась по главной лестнице Марлоу-Хаус как незамужняя женщина. Она чувствовала себя марионеткой, которую принарядили в элегантный ансамбль из желтого и розового шелка и такого же цвета вуаль, спускающуюся с изящной шляпки. В десятый раз Иден поправила пуговички на лайковых перчатках, судорожно сжала букетик из розовых и желтых роз. Каждое ощущение казалось значительным – как мягок ковер, как ярко сверкают люстры. Голубые и малиновые цвета, в которых была выдержана гостиная, казались особенно яркими.
Иден помедлила наверху лестницы, стараясь не только взглядом, но и сердцем запомнить все вокруг. Констанция остановилась позади, крепко сжав веер. Ей казалось, она слышит биение сердца дочери. Констанция ощутила сердечную боль, вспомнив тот счастливый день, когда она, смеясь и улыбаясь, буквально таяла от нежных прикосновений Адама. Тогда она мечтала только о том, чтобы соединить свою судьбу с Адамом Марлоу – невзирая на то, что скажут родители или общество. А ее дочь, милая маленькая Иден, не узнает в день своего бракосочетания и капли той радости…
– Дене, – Констанция невольно нахмурилась.
– Знаю, мама, – Иден гордо расправила плечи. Мать ощутила, что дочь вся дрожит. Иден повернулась, успокаивающе коснувшись рукой локтя Констанции, медленно пошла вниз, где уже ждал Адам. Констанция тут же обогнала ее, чтобы первой войти в зал и кивком головы дать знак дирижеру оркестра.
Иден вымученно улыбнулась отцу, нервно расправила кружева, обрамлявшие низкий корсаж роскошного платья. Неожиданно она вспомнила, как на примерках в Лондоне этот вырез показался ей скандально вызывающим. А теперь это платье стало свадебным…
Музыка уже играла. Адам нежно сжал пальцы дочери и повел ее навстречу судьбе. Они помедлили на пороге. У Иден чуть не подогнулись колени, когда она увидела Рэма Маклина, стоящего рядом с преподобным Гилворти у камина. На нем был черный, хорошо сшитый сюртук, клетчатый шейный платок с серебряной пряжкой и красно-коричневый шотландский килт.
Глаза Иден широко раскрылись, взгляд остановился на сильных ногах. Она перевела дыхание, с трудом отвела глаза, уставившись на цветы. Чувство странной вины затопило душу, бледные щеки окрасил румянец. Иден и впрямь стала походить на зардевшуюся невесту.
Адам подошел к Констанции, та сжала его руки, слезы набежали на глаза еще до того, как были сказаны первые слова церемонии. Иден – такая юная, такая беззащитная, такая маленькая рядом с самоуверенным шотландцем. Констанция поискала взглядом лица сыновей и прочла на них отражение собственных мыслей.
Чувствуя на себе взгляд Рэма, Иден посмотрела на священника, затем на человека, который должен стать ее мужем и хозяином. Она была готова к его высокомерию, даже к холодному одобрению, но оказалась беззащитной перед тем, что ее женская сущность неожиданно бурно вскипит рядом с этим мужчиной.
Он так близок, она чувствует его дыхание, видит свежий шрам, пересекающий уголок рта, улавливает запах теплой шотландской шерсти и даже бренди, рюмочку которого Рэм пропустил вместе с Арло перед приездом на церемонию. Эти мужские запахи сразили ее наповал, все тело сладко заныло – так болеть оно могло только в его объятиях. Под его пристальным взглядом кожу буквально защипало, соски напряглись. Дышать стало почти невозможно, Иден с трудом облизала пересохшие губы.
Чуть напомаженные густые волосы, сильная шея, размах плеч… его красота кружила голову. Неожиданно тепло разлилось по самым потаенным уголкам тела. Он так красив самоуверенной, мужской красотой. Иден неожиданно пронзила мысль: это и есть желание… тот самый грех – жажда обладания. Именно это чувство привело ее сюда, к этому человеку.
Девушка заставила себя покорно кивнуть в ответ на вопрос преподобного Гилворти, беспомощно перевела глаза на Рэма, удивляясь, почему он выбрал ее, надеясь, что Маклин сделал это ради них обоих, невзирая на обстоятельства.
Краска вновь залила щеки, когда его большая рука накрыла ее пальцы…
Рэм смотрел на нежный овал лица невесты, в удивительные глаза, светящиеся надеждой и отчаянием, на шелковистые локоны, нежно-розовую кожу, обнаженную глубоким вырезом. Строгие линии лица смягчились, улыбка чуть тронула губы. Никогда в жизни он не видел женщины более прекрасной, более желанной. Рядом с нею все тело горит, разум теряется.
Но, Боже мой, какое это прекрасное безумие! Быть рядом, чувствовать тающую мягкость ее тела! Глаза Рэма потемнели, он понял, что может потерять контроль над собой. Даже сейчас, при всех, рядом с Иден кровь быстрее побежала по жилам, руки жаждали прижать к себе это совершенное творение. Скоро, очень скоро она будет его, действительно его. Рэм постарался прогнать эти мысли. Он будет с нею, открывая новые тайны желанного тела…
Холодная нежная ручка медленно теплела в его ладони, Рэм ободряюще провел большим пальцем по нежной коже. Она так юна, так женственна… Он должен защищать ее.
Не без беспокойства Рэм попытался понять, насколько ему необходимо не только ее тело, но и душа, их связывала теперь не только плоть, но и закон. Иден – его жена.
– В болезни и здравии, в бедности и богатстве, до смертного часа… – повторил Рэм, чувствуя, что тонет в глазах Иден. В них он прочел обещание, страсть и желание. Что-то всколыхнулось в душе, он с трудом сдержал дрожь. Почему, откуда эти чувства? Но сегодня день его свадьбы. Завтра… завтра все станет на свои места.
Иден вздрогнула, когда холодный металл свадебного кольца скользнул по ее пальцу…
Преподобный Гилворти объявил их мужем и женой и пустился в долгие наставления любви, счастья, в рассуждения о христианском долге, будущих детях и внуках, о благополучии и неподверженности болезням. Он объявил брак делом крайне серьезным, даже неумолимым. При этих словах ноги Иден подкосились.
– Вы можете поцеловать невесту, – произнес священник, закрывая книгу.
Возникла заминка.
– Поцелуйте ее, лейрд Рэмсей, – Арло хитро ухмыльнулся.
Рэм заглянул в почерневшие, ожидающие глаза Иден, и желание пронзило его тело. Маклин заставил себя выпрямиться, встретив поверх шляпы Иден сердитый взгляд Джеймса. Он взял лицо юной жены в ладони и осторожно поцеловал в лоб.
Иден покраснела и опустила глаза. Он не притронулся к ее губам, когда они сами тянулись к нему.
– Вы же ей не дядя, – рядом возник Арло, притворившись, что он в ужасе. – Поцелуйте ее, как подобает Маклину!
Рэм бросил на слугу сердитый взгляд и прикоснулся губами к сладкому рту Иден. Поцелуй на этот раз был агрессивным, что еще больше усилило унижение девушки. А ведь несколько секунд назад ее предательское сердце было на грани того, чтобы сдаться, чтобы… Ах эта чувственность…
– Это даже больше чем положено! – пошутил Арло, после того, как хлынул поток поздравлений.
Иден обнимала вся семья, Арло, преподобный Гилворти, многочисленные гости – все это время ее руку сжимали пальцы Рэма, не отпуская от себя ни на шаг.
Иден почти не поднимала глаз, только сумела выдавить из себя подобие улыбки, когда ее поздравляла семья.
– Пожалуйте к праздничному столу, сюда, – голос Констанции перекрыл общий шум. Взяв под руку Адама, она возглавила шествие, направившееся в столовую.
Рэм тоже взял Иден под руку и последовал за четой Марлоу. Когда они вошли в украшенный цветами зал, позади раздался голос:
– Впервые присутствую на свадьбе, когда на женихе юбка, а не брюки, – невозможно было не узнать Джеймса.
Иден замерла, когда Рэм остановился с окаменевшим лицом, затем повернулся к молодым Марлоу.
– Боже, я совсем забыла, – Констанция тут же постаралась встать между ними с ледяной улыбкой на губах, прижимая руку к груди. – Я так рассеянна! Иден, ваша светлость, занимайте места во главе стола, вон там, рядом с Адамом, – она примиряюще пожала руку Рэма, махнула, указывая на места жениха и невесты за длинным столом, покрытым скатертью. – Преподобный Гилворти и миссис Скинне, Эдвард и Миллисент Перкинс – рядом, чуть дальше. Тетя Пенелопа – вот сюда, – Констанция взяла Чейза за руку. – Чейз и Итон – туда, – затем взяла за руку Джеймса и повела за собой. – Мой старший сын сядет по правую руку от меня.
Решительная улыбка Констанции и ее наигранное оживление никак не гармонировали с выражением лица ее четверых детей, которые, казалось, пришли на похороны, а не на свадьбу. Но больше всего Констанция опасалась за Иден, чтобы та внезапно не отшатнулась от новоиспеченного мужа. Бросая нежные взгляды на Рэма, улыбаясь гостям, Констанция исподволь следила за Иден, как, впрочем, и ее сыновья.
Скромное поведение девушки воистину можно было назвать триумфом воспитательных уроков миссис Данливи. И хотя чувственность предательски кружила голову невесте, а тело горело в ожидании мужской ласки, Иден, гордо выпрямившись, сидела на стуле из красного дерева. Рядом с НИМ. Она кивала в такт рассказам мистера Гилворти, вежливо улыбалась, благодаря за комплименты и поздравления. Воспитанная юная леди. Но она знала, чего захочет ее муж через несколько часов, безуспешно пыталась не думать о том, как всесокрушающая сила вдавит ее в мягкую постель. Стыд прогонял чувство возможного удовольствия.
Пенелопа, незамужняя тетушка Адама, была первой (как это обычно и бывало), кто провозгласил тост от имени тех, кто знал Иден с детства. Затем Миллисент Перкинс, улыбнувшись, начала расспрашивать покрасневшую девушку и молчаливого Рэма о «корабельном ухаживании». Все долго шутили по этому поводу, но как-то не очень остроумно. Разговор увял, тишина стала гнетущей. Констанция подмигнула Итону, тот встал, повинуясь сыновнему чувству долга, и провозгласил очередной тост за здоровье молодых. Уловка матери сразу раскрылась, когда Итон толкнул Чейза и прошептал:
– Теперь твоя очередь.
Это был последний тост.
– Миллисент, дорогая, ты обещала спеть, не так ли? – Констанция вновь взяла инициативу в свои руки. Все устремились в гостиную. После пары-тройки рулад, извлеченных из горла Миллисент Перкинс, преподобный Гилворти и его жена откланялись. Тетя Пенелопа заснула в кресле и ее унесли в комнату для гостей. С каждым боем часов Рэм становился все суровее, нервы Иден были на пределе. Она чуть не закричала с облегчением, когда Милли, не встретив должного одобрения, недовольная уровнем музыкального образования присутствующих, заявила, что завтра рано вставать, – дела! – и увела своего унылого Эдварда домой.
Констанция пошла проводить Перкинсов. Рэм встал, разминая затекшие ноги.
– Полагаю, мы тоже пойдем, – он ни к кому конкретно не обращался, но четверо Марлоу в один голос спросили:
– Ночью? Куда? Зачем? Что еще такое, черт побери? – последние слова принадлежали Адаму.
Весь вечер он следил за напряженным лицом дочери.
– Иден проведет свою первую брачную ночь здесь, под крышей МОЕГО дома и под МОЕЙ защитой, – он расправил плечи с чувством отцовского достоинства. – И если вы хотите быть с нею, – прорычал он, – то и вам придется остаться.
– Я все организовал. По-другому, – твердо сказал Рэм, заслоняя жену от мужчин семьи Марлоу.
– Он снял комнаты в гостинице «Бостон», – вмешался Арло, попятившись от грозного взгляда Итона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53