– Я срываю спелую вишню с ветки, и у нее вкус ваших губ. Я купаюсь в реке, и прохладная свежесть напоминает о мягкой коже, – его рука коснулась теплой нежной щеки. Желание охватило его с новой силой, сметая все разумные соображения. Он открыл рот, чтобы продолжить прерванный монолог, но вместо этого прошептал, выдав свою истинную жажду: – Позволь (же мне попробовать, Иден…
Он склонил голову. Нежно коснулся губами мягкой сочности рта. Поцелуй вызвал ту сладкую боль, которую она ощущала только рядом с Рэмом. Иден вцепилась рукой в край каменной скамьи, стараясь остановить плывущий мир. Должно быть, она качнулась, потому что ее поддержали крепкие руки, не давая упасть.
Божественное прикосновение губ Рэма нарастало, требуя ответа. Ее губы раскрылись – она невольно ответила так, как это делает женщина. Ее руки коснулись лацканов сюртука, жилетки, исследовали изящную вышивку, медленно обвили талию. Потоки блаженства затопили Иден. Тепло его тела переливалось в нее, парализуя последние попытки сопротивления. Странная боль возникла внизу живота, растеклась по всему телу. Боль, которую мог породить только ОН.
Рэм ощущал ее упругую грудь, крепко прижимающуюся к нему, и понимал, что момент, которого он так желал, уже близко. Иден хочет его – это видно по напряжению каждого мускула ее тела. Ну а он хочет ее до безумия. Желание страшило его и раньше, но сейчас Рэм с трудом контролировал себя. Как хочется впиться в ароматную свежесть рта, заблудиться в соблазнительных ложбинках нежного тела… И он должен все решить сейчас, здесь.
– Иден, – прошептал он, – позволь мне любить тебя.
Мужская страсть в голосе Рэма отозвалась эхом в ее сердце, сломались последние барьеры благоразумия у обоих. Сердце Рэма бешено забилось от предвкушения обладания, и он жадно приник к ней, чувствуя тающую в руках плоть.
Время остановилось, реальность исчезла. Иден казалось – она парит в его объятиях, купается в море нежной страсти. Ее руки ласкали широкие плечи, затем обхватили сильную шею, когда Рэм легко поднял ее на руки и понес в сад. Его губы скользили по щекам девушки, подбородку, шее. Судорога удовольствия пробежала по телу Иден. Она почувствовала, что он опускает ее, голубые глаза неистово ищут ее взгляда. Девичьи страхи улетучились. Он – вселенная, и она готова открыть для него все богатства женской плоти.
Пахло влажной травой, ставшей мягким ковром. Как пахнет земля? Вот земляной плющ… Это была последняя мысль, прежде чем во всем мире остался только Рэм. И вновь Иден заскользила по захватывающей дух спирали наслаждения.
В уединенной беседке Рэм опустил девушку на землю, лег рядом – длинные ноги путались в юбках. Рука заскользила по шее, груди, вслед за нею устремились нежные горячие губы. У Иден перехватило дыхание – всем своим существом она отдалась новым, неизведанным чувствам. Стоило его руке прикоснуться к ее телу, как девушка выгнулась навстречу, впитывая сладость прикосновения мужчины, подчиняясь желанию, вспыхнувшему в плоти.
Изящные пальчики нежно перебирали шелковистые каштановые волосы, скользили, словно исследуя, по мужественному подбородку. Иден тронула узел на шейном платке – так давно она хотела коснуться его тела, ощутить чувственное удовольствие, которое может подарить ей только ОН. Новое, неизведанное…
Рука Рэма чуть дрожала, когда скользнула вниз, взялась за подол… Дыхание замерло, когда он коснулся шелка ее чулок, кружевной оборки панталон, нежной кожи бедер. И наконец – шелковистый бугорок. Он знал, что так и будет. Девичье тело – упругое, округлое, податливое… Оно обвивается вокруг него, словно сладкий цветок.
Иден ощутила тяжесть его тела, как он раздвинул ее бедра… Любое движение несло радость. Иден дрожала в его объятиях, задыхалась от счастья, когда он коснулся губами ее груди. Она инстинктивно подалась навстречу, сквозь бархатные бриджи ощутив возбужденную мужскую плоть. Девушка дрожала от предвкушения того неизведанного, что должно произойти… Новый виток спирали удовольствия.
Он отстранился на секунду и вновь вернулся к ней – мягкая, влажная обнаженная плоть коснулась ее тела. Теперь ожидание стало почти непереносимым, бедра девушки поднялись навстречу его мужской силе. Раздвинув пульсирующую плоть, Рэм ощутил девственную преграду, на мгновение его охватило раскаяние, но было поздно, остановить себя он не мог, хотя постарался преодолеть ее медленно и нежно. Стыд и боль пронзили Иден, но растворились в море наступающего естества. Она словно поднималась на гребне страсти, увлекаемая его руками и губами. Он вошел глубже, осторожно постигая тайны ее девственности.
Иден ощутила его проникновение, движение в ней. Жар подступил к бедрам, мягкое, горячее удовольствие разлилось по всему телу, когда он на секунду отстранился, чтобы войти опять. Каждое ощущение было тропинкой к новым волнам наслаждения. Девическая честь была забыта, кровь Марлоу победила разум.
– Дене? – донесся далекий голос. – Дене? – этот голос поначалу было нелегко расслышать. – Дене? Рэмсей, старина? Где вы?
Рэм пробился сквозь облака блаженства, с трудом пытаясь вернуться к реальности. Этот голос зовет не к радости. Это предупреждение. Тревога поселилась в нем, но Рэм стремился овладеть Иден до того, как благоразумие вернется к ним. Чужой голос должен подождать за дверью рая.
Но Иден тоже услышала брата. Сквозь туман наслаждения она возвращалась в королевство обыденности. Не хотелось ничего, только продолжать путь по упругой спирали удовольствия.
– Дене… – голос прозвучал ближе. Подобно вспышке он пронзил сознание. В этот момент тело Рэма продолжало искать ее тайны, губы стали требовательнее, руки сжали с еще большей силой. Он прижал ее к ковру из плюща, губами коснулся уха. Сквозь бушующие толчки крови она с трудом расслышала:
– Тише. Он не найдет нас.
Тише… тише… шепот раздавался прямо в мозгу. Пахло радостью, обманом и… грехом.
ГЛАВА 7
Неожиданно Иден осознала, что произошло. Чувства постепенно возвращались к ней, и каждая деталь все явственней обозначалась в воспаленном мозгу. Темно… самый темный уголок в саду… плющ… она на спине… ее ноги раскинуты, а над ее телом нависает высокомерный и чувственный Рэмсей Маклин! Все тело болит, а там, где вторгся этот шотландец, пульсирует немыслимо! Она… они… соединены.
Иден застонала, лихорадочно пытаясь одернуть смятые юбки, но руки только скользили по обнаженным бедрам Рэма, прижатым к ее телу. Эти постыдные, всеобъемлющие чувства… он… боль… Она широко раскрыла глаза.
– Иден, – Рэм погладил завиток волос на ее разгоряченном лице. – Джеймс ушел, дорогая.
Он склонил голову, чтобы вновь ощутить вкус ее губ, но девушка в ужасе отстранилась.
– Иден, дорогая, никто не найдет нас.
– Убирайтесь! – гневно прошептала она. Ногти вонзились в его грудь, но Рэм успел сжать ее запястья.
– Иден, ничего не изменилось, – но сразу понял, что это не так. Все изменилось, и Маклин, злясь на самого себя, осознал, что сказал глупость.
– Боже праведный! – простонала девушка, пытаясь оттолкнуть его. – Дайте мне встать, пожалуйста, дайте уйти!
– Иден, любовь моя, – он постарался сорвать еще один поцелуй, вернуть тот мог, когда она подалась навстречу. Но Иден только усилила сопротивление.
– Вы делаете мне больно! Дайте мне встать! Или я закричу, клянусь, закричу!
В животе Рэма засосало, он отпустил ее запястья и встал, оправляя одежду. Руки дрожали, когда он пригладил волосы, пытаясь унять боль в теле. Боже, что он натворил!
Иден поднялась, освобожденная от тяжести его горячего, мощного тела, лихорадочно оправила юбки. Рэм протянул руку, Иден попыталась ее оттолкнуть, но безуспешно.
– Нет! Вы не должны! Никогда больше! Не насилуйте меня! – умоляла она, плохо понимая, что Рэм тащит ее к каменной скамье.
– Мне не пришлось насиловать тебя, женщина, – его голос казался грубым, еще полным страсти. Слова уязвили гордость девушки. Он был безжалостно прав.
– Я презираю вас… вас и вашу отвратительную породу! – она вновь попыталась вырваться. В сердце закипал гнев. – Посмотрите, что вы наделали! – прошипела она, перестав натягивать порванный корсаж. Вид собственной обнаженной груди заставил побледнеть. Маклин лишил ее чести и – Боже милосердный! – она даже не боролась. – Вы подлый негодяй!
– Негодяй? – его глаза вспыхнули. – Не больше, чем вы – леди. Мне кажется, мы – достойная пара, – он схватил ее за плечи, прижал к себе. Иден ощутила тепло. Но его лицо осталось бесстрастным. – Вам не причинили такого уж вреда. И никто не должен знать, что я… был с вами. Я женюсь на вас, и это положит конец всем нашим бедам.
У Иден рот открылся от удивления.
– Жениться? На мне? – она забилась у него на груди и, неожиданно получив долгожданную свободу, отскочила. В глазах сверкал огонь, Иден пыталась найти подходящие слова, которые был способен отыскать ее разум. – Да я лучше умру!
Она побежала по извилистой тропинке, опасаясь его преследования. Только на ступенях террасы остановилась, пытаясь собраться с мыслями. Дрожащие руки разглаживали мятое платье, приводили в порядок волосы. Укрытая сумраком, Иден скользнула к черному ходу для слуг и, никем не замеченная, направилась в свою комнату.
Рэм Маклин, наследник Скайлета, тяжело дыша, сел на скамью, обхватив голову руками. Напряжение прорвалось в череду проклятий.
– Черт побери! – вновь ругнулся он, затем обратился сам к себе. – Какой ты шакал, Маклин! Не лучше, чем тот отвратительный тип, который тебя породил! – Его глаза казались парой холодных сапфиров, когда Рэм вспомнил об отце и передернул плечами.
Все было тщательно спланировано. Одежда, приглашение, танец, искренние извинения… Все, что могло бы польстить тщеславию женщины. И в нужный момент он бы встал на колени, попросил бы ее выйти за него замуж и… облегчить его страдания. Но все пошло прахом, он отдался зову плоти.
– Черт! – бушевал Рэм, чувствуя, что его мужское естество вновь готово взбунтоваться. Господь знает, он искренне старался сделать все как подобает. Но есть вещи, перед которыми не устоит ни один смертный. Перед Иден Марлоу, желанной, страстной, не устоит никто. От отчаяния Рэму хотелось плакать.
Ничего подобного раньше он не испытывал. Это и есть то самое, что заставляет старого Гаскелла волочиться за каждой юбкой? Если это так – то яблочко от яблони недалеко падает. Неужели он, Рэм Маклин, тоже обречен идти на поводу своих похотливых удовольствий до тех пор, пока за спиной начнут хихикать даже слуги?
Рэм рассерженно фыркнул и встал, расправил рукава, одернул жилетку на груди. Оглядел свой дорогой костюм и начал отряхивать листья, налипшие на колени и локти. Ни одна женщина не имеет такой власти над ним. Какой он идиот! Во второй раз потерял самообладание. Обжегшись на молоке, дуют на воду. А если обжегся водой?
* * *
Иден не успела добраться до спасительной двери в спальню. В холле на пути попались две леди, тут же устремившие на нее изучающий взгляд. Девушка вздернула подбородок и постаралась вежливо улыбнуться. Она была уверена, что ее падение крупными буквами написано на лице. Послышались голоса, и Иден метнулась к лестнице для слуг, чтобы избежать новых столкновений.
Но все же ее остановила Черити:
– Что случилось, мисс? Вы бледны, как смерть, – она коснулась ледяной руки Иден. Тепло ее заботы тронуло юную госпожу. Служанка заметила спутанные волосы, мятое платье, которое так тщательно гладила совсем недавно. Черити положила руку на тонкую талию Иден и повела ее в спальню. В тишине Иден попыталась унять слезы, стараясь придать себе приличный вид. Попросила Черити быстро привести платье в порядок. Радости, с которой девушка готовилась к вечеру, как не бывало. Начало жизни в Бостоне, обещающей быть такой радостной и роскошной, отравлено этим чувственным шотландским чудовищем. Боже, как дожить до конца приема?
Иден торопливо вышла из комнаты, расправляя кружева, обрамлявшие горловину. Наставления миссис Данливи, словно бой барабана, звучали в голове – о наряде настоящей леди, о долге леди. Она нарушила… но должна сделать вид, что все по-прежнему, она – воплощение девичьей грации. Иден вздохнула. Бледная, как смерть, серая, словно пепел. Она пощипала щеки, чтобы вернуть хоть немного румянца. Лицо было холодным.
На нижних ступенях главной лестницы ее встретил Чейз, удивленный странным видом сестры.
– Иден, мы обыскали весь дом…
– Я немного отдохнула, – вежливо ответила девушка. Ее улыбка походила на гримасу.
– Мать спрашивала о тебе, послала людей искать, – он подал Иден руку, которую та приняла с благодарностью. Отчаяние немного улеглось, когда она ощутила поддержку брата. – И меня буквально атаковали приятели, желая быть представленными самой лучшей девушке Бостона, – его улыбка чуть согрела сердце Иден, но она не смогла сдержать печального вздоха.
Чейз пожал ее руку, желая приободрить. Дьявол! Что же случилось с сестренкой в этот вечер – всем вечерам вечер?
К ним присоединился Джеймс. В серьезном взгляде Чейза и бледном лице Иден он прочел – что-то произошло. Джеймс постарался говорить весело:
– Я искал тебя и Рэмсея. Выходил в сад. Но никого не нашел. Куда ты исчезла?
Прилив краски унижения изменил цвет лица Иден, она опустила темные ресницы, чтобы скрыть смятение.
– Я… мы расстались… далеко не друзьями, – ее голос дрожал. В глазах стояли слезы, когда она подняла глаза и посмотрела брату в лицо. – Пусть ты больше не хочешь заботиться обо мне, Джеймс, но, по крайней мере, избавь меня… и не пытайся толкать в объятия этого дегенеративного субъекта.
Укор в великолепных глазах сестры сразил Джеймса до глубины души. Иден отпустила руку Чейза и прошла вперед, но брат протянул ладонь, чтобы остановить ее, и в пальцах, скользнувших по пышным рукавам, остался небольшой зеленый листок.
Оба, Чейз и Джеймс, уставились на молчаливое свидетельство.
– Черт побери! – Джеймс глянул на младшего брата. – Ты говоришь, ни одна женщина не сможет его ненавидеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53