За исключением отца Джевона, который произносил латинские слова молитвы, все прочие сохраняли молчание и скорбно следили за тем, как Пэкстона и Алану уводят.Когда приподняли полог палатки, Пэкстон, взглянув через плечо на отца Джевона, увидел заходящее солнце. Он подумал, что в последний раз суждено будет увидеть его, и помолился. Но тут какие-то люди загородили выход из палатки короля, так что Пэкстону и Алане пришлось остановиться.— Прочь с моей дороги, священник! — прокричал первый из вошедших и грубо отпихнул отца Джевона в сторону.— Рис!Вопрос сорвался с уст Аланы, которая была настолько поражена, что глазам своим отказывалась верить. Пэкстон уставился на вошедших. Кроме Риса, тут были все его сыновья, включая Дилана. За их спинами стоял Олдвин.— А, племянница! А вот и я, — сказал Рис. — Я не мог позволить, чтобы это беззаконие продолжалось. — Затем он огляделся и спросил: — А где же Генрих?Громко прозвучал голос Генриха:— Кто меня спрашивает?— Рис-ап-Тевдвр, — объявил дядя Аланы. — А пришел сюда, чтобы свидетельствовать в пользу моей племянницы. — Он взглянул на Алану и Пэк-стона. — Насколько я понимаю, мне посчастливилось прибыть как раз вовремя.— Подойди, Рнс-ап-Тевдвр, — сказал Генрих. — А вы, — обратился он к охранникам, задерживавшим Алану и Пэкстона, — подведите сюда осужденных. Я уже принял решение. Твоя племянница признала себя виновной в убийстве и приговорена к повешению. Так что ты со своими показаниями несколько запоздал.— Ну почему же, — возразил Рис, — просто чуть подзадержался, не более того. Или вы не из тех, кто признает свои ошибки? Ведь в таком случае вы приговорите к смерти совершенно невинного человека.Генрих гневно взглянул на Риса.— В результате разбирательства вина этой женщины вполне доказала. Ты можешь сказать что-нибудь, но только предупреждаю: если ты не сумеешь убедить меня в ее невиновности, она будет повешена.Рис кивнул, давая понять, что ситуация ему ясна.— Вы, может быть, и являетесь королем Англии, но в Кимри вы никакой не король, — сказал Рис, назвав на своем языке собственную страну. — И поскольку я не являюсь вашим подданным, то намерен говорить, независимо от того, будет ли мне дана такая возможность.В третий раз палатка наполнилась изумленными восклицаниями, после чего наступила абсолютная тишина. И пока Рис и Генрих сверлили друг друга взглядами, присутствующие, затаив дыхание, ждали, что в любую минуту Генрих может проявить известный многим норов.Однако подобного не произошло. По каким-то одному лишь ему известным соображениям Генрих проявил уважение к такой непочтительности Риса.— Я отлично понял тебя, уэльсец, — сказал наконец король. — Мы будем говорить с тобой как равные. Но когда я объявлю о своем решении, то это будет королевская воля, ибо мы сейчас на английской территории, а Гилберт Фитц Уильям — мой вассал. Теперь можешь говорить.— Рис, не надо! — взмолилась Алана.— Тихо, племянница, — приказал он, повернувшись к ней. — На сей раз, тебе лучше было бы попридержать свой язык. — И вновь он обернулся к Генриху: — Алана не убивала Гилберта. Это сделал я.— А также я, — сказал Дилан.— И я тоже, — подтвердил Мереддид.— Да и я, — прибавил от себя Карадог.— Вранье! — заявила Алана.— Тихо! — крикнул ей Генрих, после чего перевел взгляд на Риса. — А что побудило тебя убить моего вассала?— Он пытался убить мою племянницу.— Она сказала об этом, однако прибавила, что сама же убила его.— Ну это же немыслимо. Ее столкнул в бурлящую реку Гилберт Фитц Уильям, и она чуть живая выбралась на берег. Из последних сил она добралась до леса, где и спряталась. Один из наших воинов нашел ее там и привел ко мне. Она рассказала мне обо всем. Твой глупый вассал совершил главную ошибку, когда заявился к нам и стал утверждать, что его жена утонула. И вот за свое коварство он получил сполна.Генрих молчал. Затем спросил:— А ты видел ли сам, как Гилберт столкнул твою племянницу в реку?— Нет, — сказал Рис. — Они были вдвоем, их никто тогда не мог видеть.— Значит, у тебя решительно нет никакого доказательства, что Гилберт пытался убить ее?— Это почему же? — спросил в свою очередь Рис.— Какие у него могли быть причины, чтобы убивать свою жену?— У него была причина, — возразил Рис. — Нам с сыновьями довелось узнать, как эту причину зовут. Ибо имя это было последним, сорвавшимся с губ Гилберта.— И что же это за имя такое? — поинтересовался Генрих.— Гвенифер.Взоры всех присутствующих устремились на женщину, которая тихо сидела и слушала.— Нет! Это неправда! — воскликнула она и вскочила с лавки.— Они были любовниками, — категорически заявил Рис. — У мужчины едва ли могут быть более весомые причины для убийства своей жены, чем желание жениться на любовнице.— Это ложь! — не унималась Гвенифер, видя, как двое из охранников Генриха направились в ее сторону, намереваясь взять ее под стражу.— Подождите! — скомандовал Генрих охранникам, которые уже хотели было схватить Гвенифер. — Гилберт не смог бы жениться на этой женщине. Церковь категорически запрещает подобные браки. Она, в конце концов, кузина его жены. Это слишком уж близкое родство.— Может, в Англии этого сделать и нельзя, но мы в Кимри постоянно заключаем брачные союзы с родственниками. Не хотим, чтобы к нашей крови примешивалась кровь чужеземцев, — с кривой ухмылкой сказал Рис. — И как только Алана оказалась бы в гробу, Гилберт женился бы на Гвенифер, и никто бы возражать не стал. Но, как я уже сказал, он совершил непоправимую ошибку. Алана все еще жива, тогда как самого Гилберта давно уже среди живых нет. Он поплатился за свое коварство.Генрих гневно посмотрел на Гвенифер.— Правда ли все это, женщина? Был ил Гилберт твоим любовником?Смертельно побледнев, Гвенифер покачала головой.— Не смей мне лгать! — прогремел голос Генриха. — Мне не составит труда выяснить это наверняка. Мой личный лекарь осмотрит тебя, и тогда мы узнаем, невинна ли ты.Видя, что Гвенифер и не думает отвечать, Генрих пригласил своего лекаря.— Нет! — закричала она, видя приближающегося к ней человека. — Не подходите?— Твое поведение, женщина, говорит само за себя! — крикнул Генрих. — Стало быть, это правда, ты была любовницей Гилберта.— Да! — выдохнула Гвенифер, затем показала рукой на Алану. — Но это она убила его!Это признание Гвенифер парализовало Алану. Она никак не могла ожидать подобного. Лишь спустя некоторое время она поняла: отношения между Гвенифер и Гилбертом были вовсе уж не такими безобидными, как это ей казалось раньше. Припомнила все случаи, когда заставала их вместе: как Гилберт улыбался Гвенифер, как весело звучал его смех, как свободно и весело в ответ смеялась Гвенифер. Алана теперь сообразила, что то были свидания любовников. Какой же все-таки она была дурой, что не поняла!— Вы оба хотели, чтобы меня не стало, — сказала, обратившись к Гвенифер, Алана. — Ты отлично знала, что Гилберт задумал избавиться от меня, разве не так?— Да, знала, — крикнула Гвенифер и пыталась вырваться из рук крепко державших ее охранников. — Мы этот план обдумывали с ним вместе.Генрих кивнул, и Алану отпустили. Она шагнула к Гвенифер.— Неужели ты бы убила меня, только для того, чтобы самой выйти за Гилберта?— Я любила его, и он любил меня. Впрочем, почему «только»? Я не только хотела выйти за него замуж, но еще и отомстить.— Отомстить? Но за что?— Отомстить за то, что твой отец сделал с моим отцом. Я ненавидела твоего отца. Мне удалось отомстить за смерть Хайвела. Убийца моего отца не остался без возмездия.Алана широко открыла глаза.— Ты?! Но ведь тебя даже близко не было там, где мой отец упал с лошади.Гвенифер приосанилась.— Это вовсе не был несчастный случай. Я подрезала подпругу его седла. Потому-то он и упал. Потому и сломал свою мерзкую шею.Только сейчас Алана сообразила, что ведь и вправду, всякий раз, когда ее навещала Гвенифер, непременно случалось что-нибудь ужасное. То Алана чуть не утонула, и именно тогда умер Гилберт. А теперь вот это ее поведение на разбирательстве. Что же касается самого первого раза, то хоть Гвенифер и винит Родри в смерти ее отца, все ее обвинения — чистой воды вранье.— Хайвел погиб из-за своего собственного коварства, Гвенифер. Когда наш дед умер и начали делить земли, оставшиеся от него, то Хайвел был недоволен своей долей наследства. Он попытался захватить также и землю, доставшуюся его брату, что и привело к конфликту. Родри был поставлен в такие условия, что вынужден был защищаться. Хайвела убила его собственная жадность. И более ничего.Гвенифер решительно не хотела признавать правду.— Это была земля моего отца, — выкрикнула она. — Теперь это должна быть моя земля. Но ты украла мою землю. Я тебя потому и ненавижу, что ты сумела присвоить себе все, что только было мне дорого. Ты отняла у меня отца, землю, Гилберта. Но я знала, что тебе это даром не пройдет.«Вот откуда клок туники», — подумала Алана. Именно Гвенифер и положила его на постель.— А как же тебе удалось достать клок с одежды Гилберта? — спросила Алана.— Я дождалась, когда Мэдок покинет замок, и незаметно прокралась следом за ним. В лесу он пытался все улшси сжечь на костре. Но тут начался дождь, огонь погас. Мэдок закопал то, что еще не сгорело. Но как только он ушел, я тотчас же все откопала, все эти улики. С тех самых пор они хранились у меня в ожидании, когда подвернется подходящий момент, чтобы их использовать. Твой нормандский муж с самого начала подозревал тебя. Ну, я и полагала, что будет вполне справедливо незаметно подложить ему кусок туники, когда вы будете абсолютно счастливы. Так я и сделала. И мой план сработал. Потому-то вскоре я и смогу увидеть, как ты болтаешься на виселице. Вот тогда я буду чувствовать, что полностью отомщена.— Нет уж! — перебил ее Генрих, к которому тотчас же обратились взоры присутствующих. — После того как мне стали известны новые факты, Алана из Ллан-голлена не будет повешена. Ты, молодая особа, в своих показаниях была предвзята. Ты не просто лгала, но лгала с умыслом, желая, чтобы твои слова привели к казни невинного человека. Ты и Гилберт вместе желали смерти Аланы. А кроме того, ты только что сама призналась, что убила собственного дядю. Гилберт получил по заслугам. — С этими словами Генрих посмотрел на Риса. — И я могу лишь добавить, что так ему и надо. — Генрих вновь обернулся к Гвенифер. — Но следует воздать по заслугам также и тебе. И потому вот мой приказ: то наказание, которое прежде я предназначал твоей кузине, будет теперь твоим жребием. — И Генрих сделал жест рукой. — Отвести ее на виселицу!Кровь отхлынула от лица Гвенифер. Казалось, что еще немного — и она упадет в обморок. Двое охранников, поддерживая вмиг ослабевшую Гвенифер с обеих сторон, повели ее и усадили на лавку. Один из охранников пытался найти веер, а другой принес воды. Только тогда Гвенифер очнулась.Выхватив из привязанных на поясе ножен отточенный нож, она рывком поднялась с лавки. Некогда симпатичное лицо ее было сейчас искажено гримасой ненависти, в глазах застыла дикая злоба.— Ненавижу! — крикнула она и направила острие лезвия прямо в сердце Аланы.Алана стояла и молча следила за приближением кузины. Она слышала, как рядом раздался крик Пэкстона, как выругались охранники, которые все еще держали его с обеих сторон. Рис и Дилан попытались было оттолкнуть Алану, вывести ее из-под удара. Затем Алана увидела прямо перед собой Гвенифер, которая вдруг вздрогнула, словно споткнулась. Лицо Гвенифер внезапно застыло, и она упала к ногам Аланы лицом в грязь. Стрела торчала у нее из спины.У Аланы отчаянно стучало сердце, каждый удар которого сильно отдавался в ушах. Она подняла глаза и посмотрела на человека, стоявшего позади Гвенифер. Генрих стоял прямо, лицо его было мужественно, губы сжаты. Медленно он опустил арбалет.— Вот так, женщина, каждый предатель получает по заслугам, — сказал он, обращаясь к безжизненному телу Гвенифер. Затем он поднял глаза и посмотрел на Алану. — Выпавшая ей смерть все же более легкая, чем казнь через повешение. Ей устроят достойные похороны.Передав арбалет одному из своих охранников, Генрих сделал знак рыцарям, которые прежде держали Гвенифер. Когда они подняли и понесли тело Гвенифер из палатки, Алана не выдержала, отвернулась. За телом двинулся отец Джевон. Желая почувствовать объятия мужа, Алана взглянула на Пэкстона. Однако его все еще удерживали с обеих сторон, и ободрить жену он никак не мог.— Отпустите моего рыцаря и развяжите ему руки, — распорядился Генрих. — Развяжите также и его супругу. — И пока с пленников снимали кожаные ремни, Генрих подозвал жестом сэра Грэхама, который стоял в задних рядах и только сейчас подошел поближе. — Подними шпоры и принеси их, — приказал Генрих.Как только сэр Грэхам выполнил приказание, Генрих подозвал к себе Пэкстона и Алану, всем остальным повелев отступить немного назад.Отвязав ремни со своих собственных шпор, чтобы заменить ремни, прежде обрезанные на шпорах Пэкстона, Генрих присел у ног Пэкстона и принялся прилаживать ему эти знаки рыцарского достоинства.Не поднимаясь, Генрих вскинул голову и посмотрел на Пэкстона.— Ты назвал меня глупцом и усомнился в моей мудрости. И все присутствующие тут слышали твои слова, — тихо сказал он. — За это я мог бы вздернуть тебя на виселице. Но я воздержусь. Ты так веришь своей жене, что даже хотел быть повешенным возле нее. Что ж, подобное мне очень по душе. Но только помни: я полностью был уверен в ее виновности. К счастью, приехал ее дядя и раскрыл ту ложь, что прозвучала из уст ее кузины. Знай также еще и вот что: я всегда заинтересован в справедливости. Потому и решился изменить собственное решение. И именно поэтому я сам, своими руками надеваю на тебя шпоры. Я также прощаю тебя за то, что ты сказал в мой адрес. Но если только ты вынудишь меня вторично лишить тебя шпор, знай, во второй раз прощения не будет. — Он поднялся в полный рост и посмотрел прямо в глаза Пэкстону. — Ты меня хорошо понял?— Да, сир, — сказал Пэкстон. — Я вас очень хорошо понял. То, что я говорил в ваш адрес, было сказано исключительно от безвыходности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40