Когда Алана узнала, какая участь постигла Гилберта, она не почувствовала ни малейшей радости. Правда, она испугалась возможного гнева со стороны Генриха, который рано или поздно узнает о смерти Гилберта. Именно тогда она и настояла на своем возвращении в крепость, тогда и сочинила историю о том, что Гилберт утонул. Она молила Бога, чтобы Генриху это объяснение показалось достаточно правдивым.Глядя на клочок шерстяной ткани в руке Пэкстона, Алана думала и никак не могла понять, откуда же Пэкстон раздобыл эту улику. Ведь Мэдок полностью уничтожил тунику — по крайней мере, пытался уничтожить. Дождь зарядил с новой силой, и то, что не сумел сжечь, Мэдок старательно закопал. Может, был и еще человек, с самого начала знавший правду? Но кто именно?— Алана!— Что?— Я спрашиваю, сколько раз ты ударила его ножом.— Не знаю. Раз десять, а может, даже и больше. Он стиснул зубы, затем сказал:— Я тебе не верю.«Должен поверить, — подумала Алана. — Почему нет?»— Я видел, как выглядит эта река, когда течение сильное настолько, что едва ли кто-нибудь может ему противостоять. Ты говорила, что в тот самый день, когда Гилберт утонул, течение было очень сильным. Ты также сказала, что боролась с Гилбертом, но он был сильнее. Также ты сказала, что «с трудом» вылезла из воды. И в таком состоянии ты физически не смогла бы нанести столько ударов мужчине, который был сильнее тебя.— Я дождалась, когда он опустился на колени и стал переворачивать меня, — сказала она первое, что пришло ей в голову. — Именно тогда я ударила его ножом. Он, наверное, сразу же и умер, потому что обмяк и упал на меня.— А как же остальные раны?— Мне хотелось удостовериться, что он не выживет, — с убеждением в голосе ответила Алана. — Этот подонок пытался убить меня! А что бы ты сделал на моем месте?«Без сомнения, то же самое», — подумал Пэкстон. И все-таки он не мог поверить ее рассказу. Особенно когда речь шла об убийстве Гилберта.Он представил себе бурлящий водный поток. После того как Алана вышла из разъяренной реки, она должна была быть настолько слабой, что у нее не должно было бы хватить сил даже поцарапать Гилберта.Хотя страх и жажда выжить порой способны творить чудеса!Нет!Все не так, это она специально говорит, чтобы спасти Риса. Пэкстон был в этом уверен.И тут он вспомнил!— А скажи-ка, Алана, если ты и вправду убила Гилберта на этом берегу, почему тело оказалось на том берегу реки?Она постаралась выдержать его взгляд.— О, да все очень просто. Я скатила тело в воду. А течение подхватило и понесло.Он рассчитывал, что сумеет запутать Алану, однако не тут-то было! О, проклятье! И зачем она только наговаривает на себя? Зачем ставит под удар собственную жизнь, прикрывая Риса? Тем более он ведь сам сказал, что у нее нет больше родственников.Клятвой он был связан со своим королем. И хотя Пэкстон обязательно попытается защитить ее, будет уверять, что действия Аланы были оправданными, он отлично понимал, что именно Генрих будет решать, жить Алане или нет. О Господи…Умереть.— Ты уверена, что рассказала мне все так, как оно было на самом деле? Что ты, ты одна, без посторонней помощи убила Гилберта?— Да. Я готова в том поклясться.Пэкстон заметил, что она даже не смутилась. Он тихо стоял и смотрел на нее.— Ну так что же ты намерен делать со мной? — поинтересовалась Алана, нарушая возникшую было паузу.— Не мне решать, Алана.— То есть как это не тебе? Мне казалось, что ты здесь всем распоряжаешься. Разве не ты должен будешь решать, что именно со мной делать?— О, если бы так! Прежде чем я прибыл сюда, я дал клятву Генриху, что выясню, кто убил Гилберта. И если ты причастна к его смерти, я отправлю тебя к королю, чтобы он решил твою судьбу. И вот теперь, когда ты знаешь это, продолжаешь ли ты по-прежнему утверждать, что сама убила Гилберта?У Аланы на глазах заблестели слезы.— Да, — вымолвила наконец она. — Я клянусь, это именно так и было.— Что ж, в таком случае готовься к путешествию, Алана. Завтра мы отправляемся в Честер.— Честер? А почему именно туда?— Чтобы ты могла предстать перед королем. Именно там ты и узнаешь свою судьбу. Глава 20 Честерская равнина, июль 1157 г . Алана была восхищена тем видом, который открылся перед ней. Некогда обширная равнина сейчас представляла собой сплошные ряды палаток. Дым от костров поднимался к безоблачному вечернему небу. По лагерю с сосредоточенными лицами во всех направлениях двигались люди.Нетрудно было понять, что все это значило. И, тем не менее Алана решила уточнить. Сидя верхом на лошади, она взглянула на Пэкстона, который ехал рядом с ней, и поинтересовалась:— И что же это все означает?Пэкстон не ответил, продолжая ехать, глядя перед собой. Впрочем, его молчание вовсе не удивило Алану. С тех самых пор, как они выехали из крепости, а было это в предрассветную пору того же дня, когда еще все рыцари в замке спали, с тех самых пор Пэкстон как воды в рот набрал. Во время переезда он практически не разговаривал с ней и не помогал Алане.Эта его резкая перемена, эта внезапная холодность была как острый нож для Аланы. Она даже полагала, что если бы Пэкстон и вправду ударил ее ножом, едва ли Алане было бы больнее.Впрочем, она понимала, что после ее признания отношения между ними не могут оставаться прежними. Она думала, что Пэкстон может стать резким и даже грубым, может ругать ее и всех ее соплеменников, может даже побить ее. Но Пэкстон стал молчаливым и внешне невозмутимым, что бы вокруг ни происходило. И она страдала от того, что Пэкстон сразу как-то отдалился, сделался подчеркнуто официальным в обращении с ней. Было ощущение, что она совершенно перестала для него существовать. Поэтому Алана особенно остро чувствовала свою потерянность и одиночество.И хотя она дала себе слово, что не покажет, как ей страшно, она вынуждена была признаться, что ее тревожила полнейшая неопределенность. Как ей недоставало кого-нибудь, кому она могла бы полностью доверять, кто мог бы сейчас успокоить ее, придать душевных сил.Но Пэкстон так быстро отдалился от нее, что Алана отлично понимала: никакой поддержки от него она явно не получит. Она осталась совсем одна. И вот теперь ее мучил вопрос: а вообще он когда-нибудь принимал ее всерьез?Может быть, раньше, подумала она, когда Пэкстон еще не знал, что она убила собственного мужа.Группа примерно из двадцати всадников, куда кроме нее и Пэкстона входили также сэр Грэхам, отец Джевон, Гвенифер и Мэдок, подъехали к лагерю. Все эти люди были посвящены в случившееся. Пэкстон взял с каждого слово хранить все в тайне, после чего все они выразили желание последовать за Аланой, чтобы свидетельствовать в ее пользу.Алана решилась задать Пэкстону интересующий ее вопрос.— Значит, Генрих намерен вторгнуться в Уэльс, так ведь получается? — выпалила она.— Да, — сказал Пэкстон, бесстрастным голосом. — Пройдет совсем немного времени, и он со своей армией отправится воевать с Овэйном Гвинеддом, чтобы вся территория Уэльса принадлежала Генриху. Он одержит победу в считанные дни.Полагая, что Пэкстон слишком уж уверенно предрешает ход событий, Алана усмехнулась.— Если твой король настолько глуп, что рассуждает точно так же, как и ты сам, тогда его ожидают скорые и серьезные разочарования. Попомни мои слова: в лице Овэйна Гвинедда он встретит весьма достойного противника. — Она вновь посмотрела на военный лагерь, до которого теперь было менее сотни ярдов. — Признайся, что ты с самого начала знал о том, что именно задумал Генрих, так ведь?— Да. Именно для этого Генрих и вернулся из Нормандии в Англию. И потому я точно знал, куда следует доставить тебя, чтобы ты могла предстать перед королем.Пэкстон связал кожаным ремешком поводья своего коня и уздечку мерина Аланы, давая тем самым понять, что у него есть основания ей не доверять. Собственно, он ожидал от Аланы самой неожиданной выходки в любую минуту. Алана не могла понять Пэкстона. Куда ей бежать, когда вокруг столько людей, которые тотчас же отправятся за ней в погоню? И первым за ней вдогонку кинется сам же он! Пэкстон перевел своего боевого коня с легкого галопа на рысь, затем вынудил пойти медленным шагом и все время потихоньку натягивал привязной ремень, желая убедиться, что Алана послушно следует за ним.Как только они въехали на территорию лагеря и двинулись к центральной его части, Алана тотчас же почувствовала сильный запах жареного и характерный запах тушеного мяса. Мясо жарили на вертелах, варили в котлах, поставленных на открытое пламя. Никто не мог бы сказать, сколько еды готовилось одновременно.После обвинений Пэкстона и после того, как она по глупости тотчас же во всем призналась, у Аланы не было аппетита. Со вчерашнего дня она съела лишь немного сыру.Недовольный таким неожиданным постом желудок Аланы сейчас выразил протест, издав долгий, громкий, урчащий звук. Рот тотчас же наполнился слюной. Однако на душе у нее было так тяжело, что Алана сомневалась, сумеет ли она и сегодня проглотить хотя бы кусок.Женский игривый визг донесся до них. Алана обернулась, желая узнать, в чем дело. Пышнотелая молодая женщина развалилась на коленях у солдата, который, не долго думая, засунул руку ей под юбку.Эта сцена не слишком удивила Алану, потому что где собиралась такая большая армия, тут же отыскивались женщины, желающие скрасить досуг солдат.И хотя случалось, что вместе с воинами были и их жены, а иногда и целые семьи, все же основную массу прибившихся к лагерю составляли женщины весьма сомнительной репутации.Кроме той женщины, что сразу бросилась Алане в глаза, она увидела также и других, которые делали недвусмысленные намеки солдатам. Были и такие, которые пытались сразу соблазнить целую группу мужчин. Как бы там ни было, а мужчины выражали большую заинтересованность и желание заплатить несколько монет за их услуги.Одна особенно привлекательная молодая женщина, которая весьма отличалась от всех прочих как по своему внешнему виду, так и по чистоте одежды, привлекла сейчас внимание Аланы. Эту женщину какой-то симпатичный рыцарь взял на руки внес в свою палатку. Тотчас же за ними был опущен полог.Алана задумалась над тем, случалось ли Пэкстону, будучи вдали от дома и приготовляясь к очередному сражению, таким же вот образом удовлетворять себя— с лагерной потаскухой. И если да, то теперь, когда он сделался женатым человеком, не пропала ли у него охота к подобного рода развлечениям?Мысль о его возможной измене, о том, что он может с поразительной легкостью переспать с одной женщиной и тотчас же с другой, весьма расстроила Алану. Но, впрочем, если Генрих решит казнить ее, то Пэкстон окажется свободен и сможет делать все, что ему заблагорассудится.Она тяжело вздохнула. Да и что толку задумываться над тем, что у Пэкстона было в прошлом и что будет потом. Не исключено, что ее муж полагал, будто волен делать все, что угодно и когда угодно. Все перестало существовать в то самое мгновение, когда она призналась, что убила Гилберта.Лживая сука и убийца — вот как, без сомнения, он думал теперь про нее. Именно поэтому он стал так холоден, так отдалился. Ему наверняка невыносима сама мысль о том, чтобы оставаться рядом с Аланой.Если даже это было так, Алана не могла укорять его. Если бы она оказалась на месте Пэкстона, то, скорее всего, чувствовала бы то же самое и, возможно, вела бы себя так же. С самого начала она знала, что счастье ее долговечным не будет. Рано или поздно правда всегда выходит наружу. А коль уж Пэкстон сейчас так ее ненавидит, Алане уже все равно, оставят ее в живых или нет. Вполне вероятно, что ее приговорят к смертной казни — впрочем, это будет решать лично Генрих.Мерин Аланы остановился. Она огляделась и увидела, что они прибыли в менее людную часть военного лагеря. Пэкстон подозвал сэра Грэхама, и тот встал рядом с Аланой. Она оказалась между ним и Пэк-стоном.Пэкстон оставался все таким же неприступным. Даже ни разу не взглянул в ее сторону. Состояние Аланы становилось все более подавленным. Она чувствовала себя отверженной. Тут она услышала, как Пэкстон, обратившись к сэру Грэхаму, сказал:— Понаблюдай за ней. Если она сумеет ускользнуть от нас, мы едва ли сумеем разыскать ее.Алана полагала, что единственное чувство, которое она еще способна испытывать, — это чувство грусти. Оказывается, она была неправа. Ее возмутило, что Пэкстон, говоря сейчас о том, что она может сбежать, намекал на ее коварство.Если поначалу она еще подумывала о побеге, то сейчас Алана отлично понимала, что тем самым сразу же бросит тень на Риса, на кузенов, на любого, кого только могли заподозрить.— Вы пытаетесь оклеветать меня, сэр, — сказала она, обратившись к Пэкстону, и глаза ее сузились. — Я не боюсь предстать перед Генрихом, и, стало быть, мне незачем убегать.Холодным взглядом голубых глаз Пэкстон смерил Алану.— Глупые слова! Будь у тебя хоть капля здравого смысла, ты бы опасалась предстать перед Генрихом. Потому что есть все основания опасаться его суда. — Он обернулся к сэру Грэхаму. — Глаз с нее не спускай. Вдруг да поумнеет и решится удрать. А я скоро вернусь.Пэкстон пришпорил коня и двинулся в другую часть лагеря. Алана посмотрела ему вслед. Как только его фигура скрылась за ближайшими палатками, она перевела взгляд на Гвенифер, которая подъехала и поставила мерина на то самое место, где только что находился конь Пэкстона.— Почему он так жесток с тобой? — спросила Алану кузина.— Главная причина в том, что я призналась в убийстве Гилберта. А кроме этого, Гвенифер, он скорее всего проклинает сейчас тот день, когда женился на мне.Алана поспешно отвернулась, чтобы Гвенифер не могла увидеть ее слез. Ах, как бы хотелось Алане, чтобы и Пэкстон испытывал такие же глубокие чувства.К сожалению, это было не так.Пламенная ненависть переполняла душу Пэкстона. Никогда прежде он не испытывал подобного чувства. Лишь железная выдержка и сила воли позволяли ему внешне оставаться невозмутимым.Алана и ее лживость разожгли в нем это чувство, а то, что она все это время продолжала ему лгать, лишь добавляло огня. Но больше всего его злила клятва, которую Пэкстон дал Генриху.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40