Пэкстон первым направил своего боевого коня в широкий и темный проход и, миновав надвратную башню, оказался во внутреннем дворе замка, откуда смог как следует рассмотреть деревянные постройки, среди которых была даже небольшая часовенка. Все строения находились на удивление в прекрасном состоянии. Оглядев замок, Пэкстон принялся внимательно изучать его жителей, которые при появлении гостей прекратили работу, но без особенного интереса изучали всадников.— Для такого замка здесь, пожалуй, слишком много народа, — заметил Грэхам де Монтклер, приноравливая шаг своего коня к шагу коня Пэкстона.Пэкстон посмотрел на своего соратника и компаньона.— Да. — Он еще раз оглядел внутренний двор замка. — И один из этих людей направляется сейчас к нам.— Добрый день, сэры, — приветствовал всадников мужчина, останавливаясь напротив. — Меня зовут Мэдок. Госпожа моя послала меня проводить вас в главную залу, где вас и ваших людей ожидает угощение.— Ты очень любезен, Мэдок, благодарю, — сказал Пэкстон. Спрыгнув на землю, он остался возле своего коня. — И где же твоя госпожа? Если мне будет позволено, я желал бы лично поприветствовать ее.— Она пока у себя, — Мэдок кивнул в направлении массивного здания напротив, — и ждет вас. — Несколько поколебавшись, он откашлялся и все-таки спросил: — Полагаю, вас послал Генрих?По выражению лица уэльсца было ясно, что он с нетерпением ждет ответа на свой вопрос. Однако Пэкстон предпочел уйти от ответа и в свою очередь задал вопрос:— Кого же интересует это, тебя, Мэдок, или твою госпожу?— У нас нечасто бывают гости, и моя госпожа решила, что вас сюда послал сам Генрих. Я лишь хотел проверить ее предположения, чтобы при встрече сообщить ей, по какому поводу вы пожаловали.— Об этом я намерен побеседовать с ней лично, — ответил Пэкстон. — А теперь скажи мне, кто тут у вас командует?— Должно быть, вам нужен сэр Годдард. Но только он, как и его люди, еще спит.Пэкстон демонстративно вскинул голову, посмотрел на высоко поднявшееся солнце и подумал, что, судя по всему, замок доверен ужасным разгильдяям, ведь была уже вторая половина дня. Обернувшись, он отметил, что ворота охранял уэльсец. — Ну, так разбуди его, — распорядился Пэкстон. — И скажи, что я прибыл. Я встречусь с ним в зале.Передав поводья, Пэкстон сделал знак сэру Грэхаму. Они прошли через двор, направляясь туда, где их ждала Алана из Лланголлена.Высокий, самоуверенный Пэкстон, войдя в дверь и сняв боевой шлем, поправил густые блестящие черные волосы. Приятель его следовал за ним.Алана безо всякого труда сразу же определила, который из мужчин Пэкстон де Бомон.Гордый — это он. Гордый и властный.Надменно, как показалось Алане, оглядел он просторную залу: от пола до потолка, от стены до стены. Увиденное, судя по всему, не произвело на него особого впечатления: все здесь было из кожи и, вероятно, не в его вкусе. Но если он хоть отдаленно знаком с уэльсцами, то наверняка должен знать, что в этих краях излишество не в чести и, наоборот, очень ценится скромность.Лишь изучив обстановку, Пэкстон перевел взгляд на хозяйку. Затем он направился к ней плавным, чуть тяжеловатым шагом: так мог двигаться только мужчина, воин.Больше всего Алана желала, чтобы этот человек не оказался на самом деле таким проницательным, каким выглядел в первые минуты. Она молча, со скорбным лицом, ждала, когда он приблизится.— Насколько понимаю, Алана из Лланголлена? — вежливо спросил Пэкстон, остановившись на почтительном расстоянии.— Да.Чуть склонив голову набок, он пристально посмотрел на Алану. Алана с первых же мгновений была зачарована его темно-голубыми глазами и длинными черными волосами. Ее сердце забилось чуть быстрее. Столь неожиданная реакция Алану смутила и одновременно удивила.— Меня зовут Пэкстон де Бомон, я рыцарь и вассал Генриха, короля Англии, герцога Нормандского и Аквитанского. Кроме того, я имел возможность считать себя знакомым и даже другом вашего ныне покойного супруга. Прошу принять мои самые искренние соболезновения. Его кончина — огромная потеря для меня.Привычным усилием Алана выдавила из глаз слезы и через влажную пелену посмотрела снизу вверх на Пэкстона.— Благодарю вас за столь необходимые мне слова утешения. Минуло уже полгода, но я так остро чувствую утрату, как если бы все произошло лишь вчера.Алана тяжело вздохнула — то была еще одна из превосходно отработанных уловок, которая должна была произвести впечатление.— К сожалению, — после недолгой паузы продолжила она, — что случилось, то случилось, и ничего теперь не изменить.— Я очень сожалею.Его тон был резким. Алана усомнилась, что он поверил в искренность ее слов. Она внимательно посмотрела на него, однако лицо Пэкстона было непроницаемо. Алана старалась быть очень осторожной.— Слышала, будто бы вы привезли с собой священника, — с любопытством спросила она. — Правда ли это?— Да, это правда. Неужели его присутствие так беспокоит вас?— Нет, конечно, — поспешила заверить его Алана, отметив про себя, что Пэкстон как будто оправдывается. — Все дело в том, что священнослужители не балуют нас визитами. И я подумала, что хорошо было бы отслужить заупокойную по Гилберту.— Убежден, что отец Джевон согласится на ваше предложение. Я передам ему вашу просьбу. Сейчас, насколько мне известно, он осматривает часовню. По крайней мере, когда я в последний раз видел его, он направлялся именно в сторону часовни.Алана крепко сжала зубы. Может, конечно, она и ошибается, однако из слов Пэкстона она сделала вывод, что даже прибывший священник считал обитателей замка толпой дикарей, вполне могущих позабыть про дом Божий. Иначе как можно объяснить, что священник без промедления устремился в часовню.Если отец Джевон и предполагал увидеть какую-нибудь ветхую лачугу, всю в паутине и в пыли, то его ожидало разочарование. В часовне был образцовый порядок. Так что священник мог не опасаться испачкать свою одежду.Алана заставила себя скрыть гнев, помня, что должна выглядеть доброй и покладистой.— Спасибо, — поблагодарила она Пэкстона. Алана пригласила гостей к столу: — Прошу вас, после долгого путешествия вы, я уверена, изрядо проголодались. Еда и вино поданы специально для вас. Прошу разделить с нами нашу немудреную еду, и пусть это угощение послужит знаком нашего доброго к вам расположения. Но прежде чем сесть за стол, я предложила бы вам вымыть ноги с дороги.Пэкстон сверху вниз глянул на Алану и усмехнулся:— Ноги?— Ну да, таков здешний обычай. Мы предлагаем это всем гостям, когда хотим показать, что расположены к ним. — Она подняла голову, чтобы посмотреть на реакцию Пэкстона. — Вы как будто сомневаетесь? Неужели вас смущает такой обычай?«Нисколько», — подумал Пэкстон. Хотя лично он предпочел бы с ног до головы вымыться в горячей воде.— Нет, ваш обычай вполне приемлем для меня, только вот я не стал бы называть себя гостем. Ведь это слово подходит лишь к тем, кто приехал ненадолго…Пэкстон не закончил фразы, потому что у дверей началась какая-то суматоха. Обернувшись, он увидел неопрятно одетого человека. Его сальные рыжие волосы были спутаны, многодневная щетина покрывала порядком осунувшееся лицо. Он остановился поодаль от стола. На нем были надеты лишь исподние да кольчуга.— Кто тут Пэкстон де Бомон?! — выкрикнул он, не вполне твердо держась на ногах.У Пэкстона заходили желваки. Наверняка этот человек не был сэром Годдардом.— Это я, — отчетливо и громко ответил Пэкстон.Покачиваясь, этот странный человек направился было к сэру Грэхаму, который находился ближе всех к дверям, затем не слишком уверенно двинулся в сторону Пэкстона. Его босые ступни шлепали по ароматной траве, устилавшей пол в зале. Одолев полпути, он зацепился за край расположенного в центре камина и застыл как вкопанный, привлеченный ароматом дымка, поднимавшегося от огня к потолку.— Значит, это ты Пэкстон де Бомон? — осведомился он, приблизившись к рыцарю.Затхлое сивушное дыхание человека заставило Пэкстона отпрянуть.— Значит, я, — сказал Пэкстон, заметив, что выцветшие голубые глаза человека были влажными и налившимися кровью. — А вы, насколько я могу судить, сэр Годдард.— Да. Это что, Генрих вас сюда прислал?— Прислал.Годдард понимающе кивнул.— Мало тут нам своих нахлебников, — проворчал он. — Пойдем со мной, я покажу, где тут размещается гарнизон.Пэкстон был не на шутку поражен.— У вас что же тут — отдельное помещение для гарнизона?!— Ну, так…— прохрипел Годдард. Взгляд его остановился наконец на Алане, и глаза Годдарда сузились. — Только так и можно быть уверенным, что во сне всех нас не перережут.От Пэкстона не укрылась воинственность Годдарда, и он посмотрел на Алану, стоявшую рядом с Годдардом. Ее темные, с длинными ресницами глаза, покорившие его сердце с первого же мгновения, смотрели в пустоту.— Вы что же это, стало быть, опасаетесь за свои жизни? — осведомился он у рыцаря.— Давно известно, что ни единому уэльсцу никогда и ни в чем нельзя доверять.— Да, но ведь двор так и кишит ими, — сказал Пэкстон. Он не хотел спорить со своим новым знакомым, но ему был интересен ответ начальника гарнизона. — Почему же это так, если вы не доверяете этим людям?— Все это дело рук сэра Гилберта. Его и жены. Она этих людей и подбирала. И будь этот дурак поумнее, отошли он бездельников в леса, где прежде они и жили, уж наверняка был бы сегодня жив и здоров.Пэкстон обратил внимание, что в продолжение всего разговора Алана слушала не шевельнувшись, не изменившись в лице. Она и вправду была прекрасна. Такой красавицы Пэкстону еще не приходилось встречать. Пэкстон готов был признать, что такую красивую женщину многие мужчины, да и сам он, были бы не прочь заполучить в жены. А способна ли она на предательство и коварство — это уже другой вопрос. В этом и предстояло ему разобраться.— Так вы говорите, что ее люди виновны в смерти Гилберта?— Не они, она, — объявил сэр Годдард, сильно покачиваясь из стороны в сторону. — Не прыгни он за ней в реку, нам не пришлось бы вылавливать его тело день спустя. Она виновата, что его сейчас нет с нами.Слова Годдарда насторожили Пэкстона, хотя никаких доказательств у того не было. Алана же напряглась и ненавидящим и одновременно осуждающим взглядом посмотрела на сэра Годдарда.— Как обычно, вы не в себе после ночной пьянки, — возмутилась она. — Именно поэтому сейчас, в который уж раз, выплеснулась та ненависть, которую вы испытываете к моему народу. Скажите-ка лучше сэру Пэкстону, почему вы не отправили всех нас в лес. Ну же. Расскажите ему, пусть он послушает.Сэр Годдард поморщился. Затаенная злоба сверкнула в его взгляде. Пэкстон почувствовал, что Годдард так недоброжелателен к Алане не без основания и дело тут не в одном только наследстве. Пэкстон все же вмешался в их разговор, когда понял, что рыцарь не намерен отвечать.— Ну-ка выкладывайте, почему все эти уэльсцы находятся здесь?!Годдард перевел взгляд на Пэкстона, и, пока поворачивал голову, его заметно качнуло в сторону.— Я не обязан отвечать.— Неужели? Вы, сэр, ошибаетесь. Я требую, чтобы вы ответили — и немедленно.— Кто же это, интересно, уполномочил вас требовать от меня объяснений?— Король Генрих. Да и сам я настаиваю на объяснении.Сэр Годдард не мог скрыть крайнее недоумение.— Сам?! Уж не хотите ли вы сказать, что сделались правителем на этих землях?— Именно — на этих землях. И мне должны подчиняться все, кто находится здесь, — объявил Пэкстон. — В том числе и ты. Ну, отвечай же, или я прикажу тебя связать и перебросить через частокол башкой вперед!Годдард издал ворчливый, явно недовольный звук и лишь затем сказал:— Тут нет никакого секрета. Все эти уэльсцы находятся здесь как рабочая сила, чтобы содержать замок в надлежащем виде. Ведь рыцарям не пристало заниматься грязными работами, так ведь?— Наверное, им платят за эту работу?— Их кормят, а также дают возможность спать под крышей.— Они что же, по своей воле могут уходить отсюда и возвращаться сюда? — продолжал выведывать Пэкстон.— Если вы желаете знать, держат ли их в этих стенах как заключенных в тюрьме, тогда я скажу: нет.— Вынуждена с вами не согласиться, — перебила его Алана. — Ведь никто из этих людей не смог покинуть замок, с тех пор как попал сюда. Исключая случаи, когда кто-нибудь получал на работе увечье. Или если не случалось иной неприятности.— Если вы намекаете на молодого Алдвина, — тотчас же поспешил парировать сэр Годдард, — так его наказали за воровство.— Да ведь он и взял-то всего лишь еды на пару дней, чтобы не умереть с голоду, пока доберется домой к умирающей матери! — воскликнула она. — Когда вы его наказывали, то меньше всего думали о справедливости. Вы чудовищно жестоки!— Я поступил справедливо, — не унимался сэр Годдард.— Сначала высекли его, а затем отрубили правую руку?! По-моему, такое наказание не может быть морально оправдано ничем. Тем более что он и преступления-то никакого не совершил.— Он получил как раз то, что заслуживал, — рявкнул рыцарь.— Почему? Лишь только потому, что он уэльсец?!Пэкстону было известно, что Генрих издал специальный закон, согласно которому с ворами следовало поступать по всей строгости. И сэр Годдард явно действовал подобным образом. Однако в данном случае наверняка требовалось проявить чуть больше снисходительности. Ведь этот юноша не был воином, и, стало быть, он не нарушил воинский долг, отправившись к умирающей матери. Кроме того, Пэкстон вовсе не был уверен, что в замке было настолько плохо с провизией, что два куска хлеба и кусок сыра, пропавшие из кладовой, могли бы создать серьезную проблему.И потому напрашивался единственный вывод, что рыцарь намеренно дал волю своей жестокости. Предположение, что юноша был покалечен лишь потому, что был уэльсцем, — такое предположение звучало вполне правдоподобно.Из-за жестокости рыцаря обстановка в замке резко обострилась. Враждебность и недовольство уэльсцев в любой момент могли обернуться мятежом. Понимая, что этого допустить он не должен, Пэкстон принял решение.— Сэр Годдард, объявляю вам, что с данной минуты вы освобождены от выполнения обязанностей по охране крепости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40