Обдумывая слова Гвенифер, Алана должна была признать, что кузина права.— По-твоему, я должна подружиться с мужчиной, которого едва выношу, да еще так подружиться, чтобы это не выглядело предательством моих соплеменников?— Предательством твоих соплеменников?! — как эхо повторила Гвенифер. — Знаешь, Алана, если тебя послушать, так выходит, что всякий раз, когда относишься к мужчине учтиво или, скажем, сотрудничаешь с ним для того, чтобы был мир между двумя сторонами, — выходит, что ты становишься шлюхой. Ведь все здесь отлично тебя знают. Я же не говорю, что ты должна заигрывать с ним. Просто держись с ним по-дружески, и я уверена, что очень скоро напряжение в замке исчезнет.В большинстве случаев Гвеиифер оказывалась права, но она еще не знала, что Пэкстон сомневался в искренности Аланы и правдивости ее рассказа о том, как погиб Гилберт. А ведь именно поэтому отношения между Пэкстоном и Аланой были такими сдержанными.Гвенифер, как и все остальные, кто находился в замке в тот самый день, когда Гилберта выловили из реки, искренне верили, что Гилберт утонул сам. Алане же это было на руку.С детства они не раз делились друг с другом самыми сокровенными чувствами. Гвенифер, например, хорошо знала, что брак Аланы оказался неудачным. Знала она также, что между супругами не было любви.Но только чтобы обезопасить кузину, Алана не рассказала ей правду о смерти Гилберта. Этот секрет Гвенифер никогда не должна узнать.— О чем ты сейчас думаешь? — спросила ее сестра. Алана пожала плечами.— Так. Ни о чем…Гвенифер рассмеялась. Ее легкий музыкальный смех наполнил спальню.— Брось ты… Не хочешь же ты сказать, что Пэкстон де Бомон — это и есть «ни о чем».— Я совершенно о нем не думала. Но если уж хочешь знать, то для меня он — именно «ничто».Это был уже второй за сегодняшний день случай, когда Алана солгала Гвенифер. Первый раз это когда она сказала, что едва его выносит. Хотя с одной стороны, это была правда, с другой…— Боже правый! И почему этот подлец так тебя интересует?!— Он очень симпатичный, — сказала Гвенифер, глаза которой восхищенно загорелись.Поскольку весь этот разговор о Пэкстоне изрядно Алане поднадоел, она резко произнесла:— Ты так говоришь про любого мужчину!— Ничего подобного. Только про тех, которые на самом деле симпатичные. А Пэкстон де Бомон как раз один из таких.Алана внимательно посмотрела на кузину. Явно Гвенифер куда-то клонила. Неужели же ей каким-то образом удалось почувствовать правду… Правду о том, что на самом-то деле Алана по уши влюблена в Пэкстона? Но если сестра рассчитывала услышать признание такого рода, то напрасно: она ничего не услышит.Затем ей пришла в голову новая мысль.Хотя Гвенифер отрицала собственный интерес к Пэкстону, Алана не предъявляла никаких прав на Пэкстона, и потому Гвенифер вполне могла попытаться подъехать к нему со своей стороны.— Слушай, Гвенифер, — сказала Алана. — Еще минуту назад ты уверяла, будто нормандец тебя совсем не интересует. Но по тому, как ты продолжаешь разговор на эту тему, я могу сделать вывод, что ты не сказала мне правды. Больше того, тебе понравился этот человек — хотя, разрази меня гром, не могу понять, чем же именно! Но я еще раз говорю: это твое лично дело. Хочу лишь предупредить тебя. По своему личному опыту я знаю, что и ты будешь куда более счастлива с кем-нибудь из мужчин-уэльсцев. У нас с Гилбертом были чудовищные проблемы. Ради твоего счастья хочу, чтобы ты, выбирая себе мужа, очень хорошо подумала.Гвенифер вновь рассмеялась.— Мужа? Алана, я тебя умоляю! Я вовсе не собираюсь выходить за Пэкстона де Бомона. Мне он просто кажется привлекательным мужчиной. Ну, а кроме того, по приезде сюда я вела себя таким образом, что он, пожалуй, предпочтет держаться от меня подальше.— Да, ты показала себя, — согласилась Алана.— Но лишь потому, что происходившее тут мне показалось отвратительным. Ты и представить себе не можешь, как я себя почувствовала, поняв, что по тебе едва не прогулялась плеть. Если бы мы опоздали с приездом буквально на считанные мгновения, тебе пришлось бы ужасно страдать. И я бы этого себе не простила, вечно корила бы себя.— Но почему?— Ведь если бы сэр Грэхам и его люди не натолкнулись на нас в лесу, не помогли бы нам, когда у нас сломалось колесо, они вернулись бы уже вчера. — На глаза ее навернулись слезы. — Ужасно, как подумаю, что могло произойти с тобой. Я просто не могу спокойно думать об этом.Алана подвинулась к Гвенифер.— Не волнуйся, — сказала она, обнимая сестру за плечи. — Святой Давид с небес наблюдал за мной.Гвенифер тяжело вздохнула.— Откуда ты знаешь?— А вот… Пэкстон не начинал экзекуции, все тянул, тянул время, чего на его месте никто другой не стал бы делать. Он дал слово, он пообещал наказать меня, если отряд не вернется, затем должен был исполнить обещания. Но по какой-то необъяснимой причине все медлил. И как раз поэтому отряд успел вернуться в замок, и все были живы-здоровы, и ты приехала с ними. Я не могу все эти события считать простыми совпадениями. За всеми нами следил святой Давид. Я в этом уверена.— Если ты и вправду так считаешь, что ж, может, в этом и есть истина. Я тоже так буду считать.— Конечно, — одобрила ее Алана. — Ну, а что касается нашего знаменитого рыцаря, кузина, то мне кажется, что ты из тех, кто мог бы подобрать ключик к любому мужчине, который только встретится тебе на пути. Думаю, ты вполне сможешь найти подход и в данном случае.Гвенифер, освободившись от объятий Аланы, подошла к окну и посмотрела во двор.— Ты имеешь в виду Гилберта, так ведь? — Она помолчала. — Ты что же, сердишься, что мы были друзьями?Разглядывая кузину со спины, Алана призналась себе, что ревновала к Гвенифер, множество раз наблюдая, как легко та разговаривала с Гилбертом. Но ведь и темперамент у Гвенифер был совсем другой. Сегодня едва ли не в первый раз Алане довелось слышать, как Гвенифер повышает голос. Не исключено, что подобного Алана больше не услышит.В этом смысле они с Гвенифер были полной противоположностью. Если одна была чрезвычайно спокойной, то другая была вечно меняющейся, характер у Аланы был неровный, вспыльчивый — Алана на свой счет не заблуждалась.Да и к чему было отрицать, что едва ли не главной ее бедой было неумение справляться с собственными эмоциями. Уж если она принималась сердиться, то давала волю чувствам. Если ее что-то по-настоящему печалило, то слезы лились ручьем.Гвенифер же всегда умела держать себя в руках. Может, это потому, что Гвенифер слишком самоуверена? А почему бы и нет, впрочем. Она ведь практически безупречна.Нередко Алана завидовала тому, как кузина умеет держать себя. Но все же неизвестно, что было бы, если бы судьба Гвенифер походила на судьбу Аланы, смогла бы Гвенифер сохранять свою самоуверенность?В отличие от Аланы, ее решительно не волновала судьба уэльсцев, и она не вышла, наперекор себе, за Гилберта, не превратила свою жизнь в кошмар.Алана задумалась над последним вопросом кузины.— Сержусь ли я на тебя за то, что ты и Гилберт были дружны? — переспросила она. — Нет. — И это была сущая правда. — По крайней мере, ты могла хоть иногда вызвать у него улыбку, чего мне, например, никогда не удавалось.Гвенифер обернулась — лицо ее сияло.— Знаешь, после этого путешествия мне ужасно хочется пить, — сказала она, развязывая свой плащ. — Как только закончишь одеваться, может, спустимся вместе в залу и отведаем по бокалу молока, если ты не против.— Что ж, это было бы хорошо.Алана надела белую льняную накидку и фланелевое, темно-голубого цвета, блио. Она была одета не так ярко и выглядела не так эффектно, как Гвенифер. Но, впрочем, Алана полагала, что ей больше идет простой и скромный стиль в одежде.— Как поживает мама? — поинтересовалась Алана, рассчитывая своим вопросом прекратить разговоры о Пэкстоне де Бомоне.— В добром здравии. — Гвенифер поправила брошь, закреплявшую накидку Аланы. — Ну вот… Кажется, мы оделись.— А отчим твой как? Он тоже в добром здравии? — поинтересовалась Алана, поправляя головную накидку.— Он-то здоров как бык. Да и что ему сделается, — ответила Гвенифер. — Они счастливы, живут себе возле реки Клвид. Думаю, они были бы рады прожить там до конца своих дней.Алана вспомнила как после смерти Хайвела Родри-ап-Дэффид заботился о Гвенифер и ее матери, движимый чувством раскаяния и чувством долга по отношению к семье убитого им единственного брата. Ну, а кроме того, в то время у матери и дочери не было места, куда бы они могли уйти. И все же Мараред навсегда возненавидела его, и никто не был вправе упрекнуть ее в этом. Жить с Мараред под одной крышей оказалось тяжело.После того, как эта женщина в продолжение года беспрерывно стонала и отравляла жизнь всем, кто был рядом с ней, нервы ее близких оказались на пределе. К счастью, благодаря связям Родри, удалось организовать ее замужество, и для Мараред была найдена очень хорошая партия.Мараред приняла предложение, после чего она и Гвенифер покинули Родри и переселились на реку Клвид, где и начали новую жизнь. Гвенифер, которая, в отличие от матери, не испытывала никаких тяжелых чувств по отношению к родственникам, нередко приезжала в замок. И хотя, как правило, она приезжала без уведомления, в ее приезды всегда происходило что-то важное в жизни обитателей замка.Так, в один из приездов отец Аланы упал с лошади и погиб. Приехала она в замок и незадолго до кончины Гилберта. И потом, как умела, пыталась успокоить кузину, полагая, что та очень скорбит о смерти мужа.Хотя Алана не понимала, отчего это Гвенифер решила, что ее кузина станет горевать по поводу кончины Гилберта. Тем более что Гвенифер было прекрасно известно, что между супругами не было и тени любви. Собственно, сейчас Алана вспомнила, что именно Гвенифер плакала больше всех. Но, в конце-то концов, она и Гилберт были друзьями, и, стало быть, слезы Гвенифер были искренними, в отличие от слез Аланы.И вот опять: как только в жизни Аланы наступил очередной важный этап, Гвенифер тут как тут. Прямо как дар Божий, подумала Алана. И если Гвенифер, со своей редкостной красотой и чувством самообладания, сумеет заинтересовать Пэкстона де Бомона, может случиться, что и он увлечется, забыв при этом о решимости раскопать обстоятельства смерти Гвенифера. А это избавит Алану от страха, даст ей покой.— Я очень рада, что у твоей матери все нормально, — сказала она, раздумывая над тем, как пристроить к Пэкстону свою кузину.Учитывая редкую красоту Гвенифер, Алана сомневалась, что ей будет очень уж трудно свести эту парочку. Скорее всего, и делать ничего не придется: Пэк-стон откроет рот и сам пойдет навстречу великолепной Гвенифер. Алана мысленно помолилась, чтобы все именно так и было.— Ну как, мы готовы спуститься и попить молока? — спросила она и, не дожидаясь ответа, направилась к двери.— В самом деле, — согласилась Гвенифер, едва успевая за Аланой. — Надеюсь, что ты подумаешь над моим предложением подружиться Пэкстоном.Они шли по галерее. Раздумывая о том, какие они разные, Алана сомневалась, что они когда-нибудь смогут понять друг друга.— Я непременно подумаю об этом, — пообещала Алана, почти наверняка зная, что обещанием, скорее всего, дело и кончится.— Скажи, а ты правда считаешь, что я смогу установить с ним дружеские отношения? — склонившись к подруге, шепотом спросила Гвенифер.Посмотрев через парапет галереи, Алана заметила Пэкстона, который стоял неподалеку от входа в залу. Он разговаривал с сэром Грэхамом. И как бы почувствовав, что женщины вот-вот должны спуститься по лестнице, он поднял глаза. И взгляд его был направлен на Гвенифер, не на Алану.Странное чувство испытала при этом Алана. Обернувшись, она сказала:— Я совершенно им не интересуюсь, Гвенифер. И потому тебе, что называется, и карты в руки.— Правда? — переспросила Гвенифер.Алана задумалась, правда это или нет. Пэкстон оказался единственным мужчиной, которому удалось разжечь огонь в ее крови. Однако он нормандец, а она — уэльская женщина. И, кроме того, она солгала насчет гибели Гилберта. Столько преград было между ними.Алана еще раз взглянула вниз на стоявшего там мужчину. Он по-прежнему смотрел только на Гвенифер. И было очевидно, что Пэкстон весьма заинтересован, заинтересован по-мужски.— Правда, — сказала Алана. — Совершеннейшая. Глава 9 Алана пришла на конюшню, расположенную тут же, в замке. В чашке, которую она держала одной рукой, находились куски сырого мяса.Выбрав кусок получше, она осторожно, двумя пальцами, взяла его за самый краешек и сунула между вертикальными прутьями клетки.Ручной сокол резко схватил угощение. Прихватив мясо когтями, прижав его к жерди, птица принялась отрывать кусочки и жадно их глотать.Алана обернулась к Мэдоку.— Птицы должны летать, — сказала она, показав на пятерых соколов и четырех ястребов. — А то они уже много недель подряд не охотились.Не дождавшись ответа, она внимательно посмотрела на слугу. По его нахмуренному лбу и отсутствующему взгляду она поняла, что он целиком поглощен своими размышлениями.— Мэдок… Ты что, не слышишь?— Что вы?..Она еще пристальнее посмотрела на него.— Ты, кажется, чем-то расстроен? Может, у тебя какие неприятности?— Да. Но ведь вам не нравится, когда кто-то критически отзывается о вашей кузине. И потому я предпочитаю держать язык за зубами.— Ты, должно быть, имеешь в виду ее интерес к Пэкстону, я угадала?Глаза Мэдока сощурились, губы сжались.— Да. За те два дня, что ойа здесь, ваша сестра старается при всяком удобном и неудобном случае подкараулить этого нормандца; где только его не встречает — то в одном конце двора, то в другом.— Да и он не избегает ее, — перебила слугу Алана. Произнося эти слова, она почувствовала боль в сердце. — Очевидно, они приглянулись друг другу.— Может, оно и так, конечно, но если у нее осталось хоть немного преданности своему народу, ей негоже бегать за ним. Тем более на виду у всех. Ведь то же самое происходило, когда был жив ваш супруг: вечно болтала и хихикала с ним. Такое поведение раздражает уэльсцев, которые и без того считают этого нормандца едва ли не главным своим врагом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40