Она тяжело дышала и более всего желала сейчас возвращения Пэкстона.Ее так и подмывало отправиться за ним, крикнуть Пэкстону, что она согласна принять его приглашение. Но она сдержалась.Он обещал ей радость, удовольствие, экстаз, восторг — все прелести телесных наслаждений.Однако Алана искала гораздо большего, нежели простых чувственных радостей.Прежде, чем она отдастся другому мужчине, она должна получить от этого мужчины то, что может дать только лишь его душа. Алана очень сомневалась, обладает ли подобным Пэкстон, способен ли он предложить ей душевный комфорт, а если да — согласится ли она.Это Алана называла залогом любви. Глава 7 Пэкстон пребывал не в самом лучшем расположении духа.Давали о себе знать две последние ночи. Беспокойство за безопасность Грэхама и двух других рыцарей, сопровождавших сейчас его приятеля, а также мучительные раздумья о том, придется или не придется наказывать Алану, что уже само по себе способно будет вызвать восстание уэльсцев в замке, — все это лишило его нормального сна.А, кроме того, Пэкстона донимали видения, когда ему удавалось немного вздремнуть.Боже правый! Он никогда прежде не предполагал, что сны могут быть столь реальными, живыми. Он мог бы поклясться, что жил в этих снах столь же полноценно, как и в реальности.И во всех его снах была Алана.Она лежала обнаженная на мягком ложе из лесных цветов, на поляне в дремучем лесу, — и рукой манила его к себе. Сбросив в себя одежду, он ложился рядом с Аланой. И очень скоро их тела сливались, ноги сплетались — и Алана охотно принимала в себя каждый его выпад. Но прежде, чем ему удавалось достичь оргазма, Пэкстон неизменно просыпался.Сердце стучало как кузнечный молот, дыхание было громким и учащенным. Соломенный тюфяк был влажным от пота, а напряженный член сводило болезненной судорогой.После пяти таких возбуждений в течение двух ночей Пэкстон чувствовал себя уставшим и порядком измотанным. Если видения и дальше будут его преследовать по ночам, он не сможет уже поручиться за свое психическое здоровье.Он протяжно застонал и одновременно отодвинул от себя доску, где лежали хлеб, сыр и нарезанные куски мяса. Пэкстон и другие рыцари собрались сейчас за столом, в то время как все уэльсцы были заняты работой. У него не было желания есть. По крайней мере, не было аппетита. Окинув взглядом залу, он обнаружил Алану. Вот кого он сейчас больше всего хотел.Она выглядела так, как и в его снах. Едва Пэкстон подумал об этом, как член начал подниматься.О, черт побери…Резко встав с лавки, он поспешил на свежий воздух. Ему сейчас не хватало воздуха. Воздуха и спокойствия.Помни.Это слово не давало покоя Алане. Она наблюдала со своего места за тем, как вставший из-за стола Пзкстон направился к двери.Да и как же она могла забыть?Всякий раз, когда она хоть мельком видела этого человека, она тотчас же вспоминала его поцелуй. Конечно же, она и прежде считала Пэкстона очень красивым мужчиной, а его лицо казалось ей и вовсе шедевром природы. И до той ночи его голубые глаза действовали на Алану неотразимо. Теперь же ока знала его губы. Нежные и умелые. Это воспоминание не давало ей покоя.Воспоминание о поцелуе заставило Алану тихо застонать. Так не может продолжаться!Был лишь один способ избавиться от фантазий, прочно засевших в голове. Алана должна пойти и прямо заявить ему, что не намерена претендовать на его внимание и никогда не предложит ему заняться с нею любовью.Конечно же, это был выход из положения, думала Алана. Поставив пустой поднос на стол, она направилась в сторону двери, намереваясь раз и навсегда разделаться с этим.Но когда она вышла во двор, Пэкстона нигде не было видно. Она посмотрела в направлении гарнизона, затем обследовала дозорные вышки, чтобы выяснить, нет ли Пэкстона там. Так и не увидев его, Алана опустила плечи, — от ее решимости не осталось и следа.Но тут она услышала голос Пэкстона, который приказывал открыть боковую калитку. Подобрав юбки, она двинулась ему навстречу.Пэкстон стоял, привалившись плечом к толстому стволу старого дуба. Он ленивым движением бросил несколько желудей спустившейся на землю белке. Маленькое животное принялось ловко перебегать от одного золотистого желудя к другому: от этого куснет, тот возьмет про запас.Вот за спиной у белки хрустнула ветка. Она поспешила укрыться в листве, тогда как Пэкстон обернулся, чтобы увидеть, кто идет.Алана.Пэкстон отшвырнул остальные желуди и сделал шаг в сторону женщины.— А, миледи, — приветствовал он ее, хотя был бы рад вместо нее увидеть кого-нибудь другого. — И что это вы тут делаете?— Я хочу поговорить с вами… можно?— Вам вовсе незачем спрашивать, можете ли вы поговорить со мной, Алана. — Он обратил внимание, что она нервно покусывала своими маленькими зубками нижнюю губу. — Полагаю, вы хотели бы обсудить то, что произошло прошлой ночью, так или нет?— Да.Она стояла от Пэкстона на значительном расстоянии. Пэкстон понял, что Алана вовсе не намерена провоцировать его на что-либо подобное.— И что же, вы хотели бы услышать от меня извинение?— Какой смысл в извинениях. Ответ удивил Пэкстона.— Значит, нет?— Нет.Пэкстон приготовился слушать, так как ему показалось, что столь кратким высказыванием она не ограничится. Однако Алана более не произнесла ни звука. Что ж, так — значит, так. Правда, Пэкстон вовсе не был настроен играть в молчанку.— Вы, кажется, несколько оробели? — Я?— Да. Вы ведь пришли сюда для того, чтобы выговориться. А теперь стоите и молчите, боитесь слово вымолвить. Так что одно из двух: или вы будете говорить, или вам следует уйти. Так что же вы выбираете?Она расправила плечи, глаза ее сверкнули.— Должна вам сказать, вы чудовищно грубы. Впрочем, вы нормандец, и потому грубость вполне в вашем духе. Но давайте обойдемся без грубости. Случившееся прошлой ночью было моей виной. Однако если вы по-прежнему грезите о том, что в один прекрасный день я приду и попрошу вашей милости, то вы ошибаетесь, потому что ничего подобного не случится. Так что если у вас и имеются такие фантазии насчет нас, их лучше просто выбросить из головы. — Она презрительно окинула его взглядом. — Вот. Именно это я и хотела сказать.Поза Аланы была до такой степени исполнена добродетели, голос так звенел раздражением, что Пэкстон не удивился бы, если для большего эффекта она еще и ногой притопнула бы.Он откашлялся и прищурил глаза. Да кого, черт возьми, она тут намерена одурачить?!Пэкстон изобразил на лице улыбку.— Что ж, миледи, у вас получилась превосходная речь, — сказал он. — Она была бы и вовсе правдоподобной, если бы не одна небольшая подробность.Алана даже дышать перестала. — Мой поцелуй. Помните его? Алана открыла было рот, чтобы возразить, но он жестом приказал ей помолчать.— И не пытайтесь ничего отрицать. Уже то, что вы пришли сюда, красноречиво свидетельствует о том, что вы этот поцелуй очень хорошо помните.Впрочем, если уж на то пошло, не мог позабыть поцелуй и сам Пэкстон. Добавив в голос стали, он продолжал:— То, что произошло между нами, было явной ошибкой. Это я признаю. Однако считаю необходимым заметить, что этого бы не произошло, если бы вы не перебили меня на полуслове. Но вместо того чтобы дать мне закончить мысль, вы перебили меня, и моя фраза приобрела совершенно иной смысл.— Я перебила вас?! — явно недоумевая, переспросила она. — Зачем вы пытаетесь запутать меня?!Было вполне очевидно, что Алана не догадывается, куда он клонит.— Знать вас — помните, я полагаю, эти слова? — Пэкстон, не дав ей и рта раскрыть, энергично продолжил: — Вы говорите, что я груб, вы связываете это с тем, что я нормандец. В ответ могу лишь сказать, что вы грубы больше, чем я. А то, что произошло, миледи, никак не связано с тем, что вы уэльсская женщина. Тогда, во время нашего разговора, если бы у вас достало учтивости выслушать меня до конца, вы бы поняли, что я беспокоился также и за вас, потому что мне были очевидны ваши переживания. Так нет же! Вы втемяшили себе в голову эту странную мысль, что я, дескать, интересуюсь вами лишь постольку, поскольку рассчитываю затащить вас в постель.— Да вы и сами это признали, — торопливо перебила его Алана.— Не отрицаю. С той, однако, оговоркой, что вызываемое вами страстное желание ничуть не больше того, что я испытывал прежде к сотням других женщин, которые теперь сделались для меня лишь воспоминаниями.«Все это ложь, конечно», — подумал Пэкстон, но эта ложь помогала ему несколько загасить адово пламя; скорее Северное море вышло бы из берегов, чем он вслух решился бы сказать правду.— И только лишь в вашем крошечном воспаленном мозгу могла родиться такая вздорная мысль, что я, дескать, хочу познать вас в интимном смысле этого слова, — рявкнул Пэкстон. — И вообще, я специально все так сказал, чтобы вы подумали, будто ваши догадки верны.«И опять ложь», — молча признал Пэкстон. Он и сам не мог бы сейчас объяснить, почему все происходит именно так, однако его тяга к Алане значительно превосходила желание, которое Пэкстон когда-либо испытывал по отношению к другим женщинам. И это сердило его. Особенно при мысли о том, что эта женщина вполне могла быть убийцей его друга.— Так вот, миледи, если кого-то и винить в том, что случилось прошлой ночью, — так исключительно вас. Но можете быть совершенно уверены, что подо бное никогда не повторится, если вы словом или жестом не дадите понять, что хотели бы повторения. А поэтому я советую вам вернуться в залу, так как если вы еще какое-то время пробудете здесь, то я расценю это как приглашение облегчить мою плотскую страсть.Подобрав юбки, Алана повернулась и побежала прочь. Пэкстон окликнул ее. Она резко повернулась.— И я хочу, чтоб вы знали, если вас, конечно, это волнует. Я не желаю вас наказывать и на вашем примере демонстрировать, что произойдет с нарушителем моих распоряжений. Так что молитесь, Алана, чтобы Олдвин вовремя успел переправиться через реку и предупредить ваших родственников, дабы не началась новая бойня. Потому что если Грэхам и его напарники не возвратятся сюда целы и невредимы, у меня не будет выбора и мне придется выполнить свое обещание. А теперь ступайте. — Пэкстон стоял и смотрел, как Алана, повернувшись, поспешила вверх по склону и вошла в калитку.Как только калитка закрылась, Пэкстон опять оперся о ствол дуба. Он стоял и смотрел вдаль, на реку. В голове его, вытеснив все прочие мысли, вертелась мысль о наказании Аланы.А ведь Пэкстон заметил, как расширились от удивления ее темные глаза, стоило ему упомянуть Олдвина и прочих ее родственников. Наверное, Алана держала его за круглого дурака, если полагала, будто Пэкстон не в состоянии разгадать тот нехитрый план, что придумали она и Олдвин.Да уж, хорошая игра — выпекать «блинчики».Он ведь чуть было не поверил, и только неожиданное исчезновение Олдвина открыло Пэкстону глаза. Он посчитал лишним бежать следом за парнем, и причиной послужило то, что сообщение, передаваемое Аланой через Олдвина Рису, должно было способствовать благополучному возвращению Грэхама и двух других рыцарей от вала Оффы. Впрочем, эта информация призвана была защитить и саму Алану.И Пэкстон не мог сказать наверняка, что именно для него было важнее: безопасность рыцарей или Аланы. Будучи неравнодушным к ней, как и не желая зла ее родственникам, Пэкстон молил Бога, чтобы этот самый Рис воздержался от пролития нормандской крови и предпочел бы подумать о безопасности и благополучии Аланы.Пэкстон тяжело вздохнул, думы его сейчас были более мрачными, чем когда-либо.Шел третий день с отъезда экспедиции, как раз тот день, когда Пэкстон приказал Грэхаму и его людям возвратиться в замок. Можно было ожидать появления всадников у ворот незадолго до наступления темноты.Но поскольку Пэкстон не исключал и наименее благоприятный исход, то решил подождать до вечера четвертого дня. Ведь в пути чего только не бывает: и конь может захромать, и всадник упасть из седла и получить увечье, да и вообще отряд мог сбиться с пути и заблудиться. Если к тому времени Грзхам и его напарники не возвратятся, у Пэкстопа не останется выбора, ему нужно будет что-то предпринимать в отношении Аланы.Как ни жаль, Алану придется выпороть. И как ни больно было думать об этом, Пэкстон знал, что именно ему придется поработать плетью собственноручно.Поздно ночью светился одинокий огонь свечи.Крошечное пламя металось и временами едва не гасло, но затем вновь распрямлялось, удерживаемое фитилем. Создавалось впечатление, будто огонь доживает последние мгновения, но Алана не обращала внимания на колеблющееся пламя.Заперевшись в спальне, она смотрела через распахнутое окно на мерцающие на небе россыпи драгоценностей, и это было очень красиво не темно-синем фоне полуночного неба. Алане хотелось подняться ввысь и быть среди этих звезд.Но раз уж не получается среди звезд, ей хотелось бы оказаться сейчас где-нибудь далеко-далеко отсюда, где бы она чувствовала себя в безопасности, где не приходилось бы так переживать. Этот замок она променяла бы на любое другое место, — так ей сейчас казалось.Наскоро она помолилась, прося, чтобы эта ночь никогда не кончилась. Потому как то, что может произойти завтра, вызывало у Аланы чувство ужаса. Однако она понимала, что все напрасно, что ночь скоро кончится. И как случалось вот уже многие столетия подряд, в свои черед наступит рассвет, и тогда солнце как ни в чем не бывало взойдет над горизонтом. Разница лишь в том, что на сей раз рассвет будет означать время выполнения обещания Пэкстона и ее собственное унижение.Закончился четвертый день. И хотя все ее надежды рассыпались в пух и прах, Алана все же верила, что отряд всадников непременно вернется. Но с лучами утреннего солнца стало очевидно, что нечто ужасное случилось с сэром Грэхамом и двумя его компаньонами, с Мэдоком, с двумя дюжинами уэльсцев, которые должны были сопровождать рыцарей до вала Оффы. Не только Алане, но и Пэкстону все стало ясно.Вскоре после наступления сумерек Пэкстон подошел к Алане. Чувствовалось, что он внутренне напряжен. Ухмылка у него получилась деланной, морщины вокруг рта обозначились отчетливее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40