— Твоя хозяйка сейчас в спальне? — спросил ero Пэкстон.— Нет, она на кухне.— А почему именно там?— Одна из женщин очень сильно порезала большой палец на руке, и вот моя госпожа послала меня за лекарствами. — Он приподнял шкатулку со снадобьями, которую держал в руке, чтобы Пэкстон смог убедиться. — Шкатулка была в ее комнате — она ведь залечивала ваши кровоподтеки и царапины.В ее комнате… Это определение возмутило Пэ-кстона. Мэдок отказывался рассматривать спальню как совместную комнату Пэкстона и Аланы, потому что так до сих пор не смог примириться с замужеством Аланы. Сколько еще должно пройти времени, прежде чем уэльсцы начнут доверять ему?.. На сей счет Пэкстон старался не заблуждаться.— Когда увидишь ее, — обратился он к Мэдоку, — скажи, что я наверху.Мэдок что-то пробурчал под нос и посторонился.Пэкстон двинулся наверх, шагая через ступеньку. Он и сам удивлялся сейчас нахлынувшему желанию. Он вел себя как подросток, который впервые узнал женщину! Впрочем, с Аланой он как будто заново родился.Войдя в спальню, Пэкстон снял с пояса меч, сбросил тунику.Умывшись, он потрогал щеки, желая убедиться, что с сегодняшнего утра, когда он брился, они не успели зарасти щетиной. От царапин и былых кровоподтеков не осталось и следа. От Риса теперь остались разве что неприятные воспоминания. Он взял кусочек зеленого ореха, почистил зубы, как это делала Алана и все остальные уэльсцы. Затем вытер их куском материи.Он отстегнул шпоры и снял сапоги. Шпоры упали на пол, а сапоги оказались один в углу, другой возле двери. Оставшись в длинной рубахе, он направился к кровати.Пэкстон с размаху опустился на середину матраца, так что поперечные ремни заскрипели и кровать готова была, кажется, развалиться. Он перевернулся на спину и вдруг обнаружил приставший к груди кусочек ткани. Раньше Пэкстон его не заметил — отчасти потому, что ткань была желтоватой, под цвет постели.Он снял кусок ткани с груди и, нахмурившись, принялся разглядывать. Это был лоскут шерстяной тряпицы и выглядел он ужасно: края обгорели, в середине — дырка, вымазан в грязи и траве. Внимание Пэкстона привлекла шелковая вышивка, идущая сверху вниз и слева направо.Ему показалось, что подобный рисунок он уже где-то прежде видел. Повернувшись к свету, он внимательнейшим образом исследовал находку.Пэкстон резко вскочил.Саламандра?!Он смотрел и не мог поверить глазам.У вышитого животного недоставало хвоста и головы, однако выгнутое тельце и исходящие языки пламени сохранились прекрасно. Действительно, вышивка представляла собой часть саламандры. А это значило, что кусок материи некогда принадлежал Гилберту, потому как именно у Гилберта эмблемой была саламандра, изображение которой он носил на тунике и на боевом вымпеле.Пэкстон внимательно рассмотрел дырки. Похоже, то были отверстия, оставленные лезвием кинжала. Он внимательно осмотрел края. Кровь. Это была кровь.Выругавшись, Пэкстон вскочил с постели. Мысли его смешались: он верил и не мог поверить.Быть того не может!Он не доверился своей интуиции, напрочь позабыл про осторожность и поверил Алане. И все это из-за того, что он очень уж хотел ее. Потерял голову и влюбился.Но теперь у него в руке было явное доказательство ее вины. Неровный кусок шерстяной ткани с обоженными краями и разводами грязи и крови; разрывы на ткани, равно как и красноречивая эмблема — все это вместе взятое делало картину вполне ясной. Перед ним была часть туники, в которую Гилберт был одет в день своей гибели.Пэкстон услышал, как отодвинулась щеколда на двери. Прищурившись, он поднял голову. Запыхавшаяся, с горящими щеками, улыбающаяся, Алана торопливо вошла в спальню.— Извини, что я задержалась, — сказала она, закрывая за собой дверь. — Одна из здешних женщин серьезно порезала палец на руке. Мэдок и я, мы должны были помочь, иначе она потеряла бы много крови.Пэкстон в упор смотрел на нее. Алана говорила и одновременно снимала с себя блио. Должен ли он позволить ей раздеться? Может ли он швырнуть ее на постель и овладеть ею со всей силой клокотавшей в его груди ненависти? Тем более что это будет в последний раз?— Погоди! — резким голосом приказал он. Готовившаяся стянуть одежду через голову Алана от его окрика замерла и недоуменно уставилась на него.— В чем дело? — поинтересовалась она, выпуская из рук край одежды. — Что случилось?Он показал ей клок шерстяной туники. Тряпка дрожала у него в руке.— Вот что случилось!Она еще больше смутилась, и возле бровей обозначились морщины.— А что это?— Подойди и посмотри, жена.Алана рассматривала его находку, а он внимательно рассматривал жену. Через несколько секунд ее руки задрожали, а лицо побледнело. Она посмотрела на Пэкстона.В ее глазах можно было прочесть всю правду, и тем не менее он хотел услышать все от нее самой.— Гилберт ведь не утонул, так? Не утонул, а умер от кинжала?Слезы навернулись ей на глаза, однако они не могли сейчас разжалобить Пэкстона. Алана молчала, и тогда он схватил ее за плечи и принялся отчаянно трясти. Голос его гремел, заполняя собой все пространство спальни:— Отвечай мне, женщина! Это ведь следы кинжала, так?Алана всхлипнула, и почти как новый всхлип прозвучал ее робкий ответ: — Да!Тело Пэкстона напряглось.— Кто убил его?Она взглянула на него спокойным твердым взглядом.— Я его убила. Глава 19 — Врешь!Слово как клинок пронзило Алану, а Пэкстон вновь принялся трясти ее за плечи. Губы его дрожали, готовые произнести еще множество слов, но ни единый звук не был произнесен вслух. Испуганная его гневом, Алана попыталась оттолкнуть Пэкстона.— Я же сказала, что я убила Гилберта. Разве не это ты хотел знать?— Мне нужна правда.— Это и есть правда, — повторила Алана.— Тебе едва ли удалось бы нанести Гилберту столько ран. Ты и одного удара кинжалом не сумела бы сделать. Он был сильнее тебя, да и ростом выше. Кроме того, он был рыцарем, опытным бойцом. А теперь говори, кто убил его и почему.Алана понимала, что он хочет знать. Но пусть бы даже он избил ее сейчас до бесчувствия, она никого не выдаст.— Я убила Гилберта, — повторила она.Грозно простонав, он оттолкнул ее. Алана вынуждена была сделать два шага назад. Наблюдая за Пэк-стоном, она увидела, как он, чувствуя свое бессилие, запустил пятерню в волосы. После паузы он вновь принялся пытать ее:— Ведь наверняка Рис и твои кузены убили его, разве не так?— Не так.— Черт побери, женщина! Почему ты покрываешь их?!Потому что они защищали меня!И хотя эти слова пронеслись у нее в голове, она не произнесла их вслух. Пусть даже Рис и отказался от нее, она не допустит, чтобы он или его сыновья пострадали от Генриха. Это была только ее ошибка. Если бы она не вышла замуж за Гилберта, наивно полагая, что сумеет таким образом защитить свое наследство, ничего бы не произошло. А если уж во имя справедливости необходимо, чтобы за ушедшую жизнь кто-то заплатил, пусть же отнимут жизнь у нее, а не у кого-нибудь другого.— Пэкстон, послушай же, это я убила Гилберта. И сделала это, потому что он пытался убить меня.— Убить тебя? Но почему?— Потому что он ненавидел меня.— Нена…— Пэкстон замолчал и посмотрел на нее. — А ты в этом уверена?— Он ненавидел меня, потому что только этим я могу объяснить его желание избавиться от меня. И это сущая правда.Пэкстон внимательно посмотрел на нее. Опять губы его были плотно сжаты.— Думаю, тебе лучше все самой рассказать, Алана. Расскажи все, что случилось в день гибели Гилберта.На нее нахлынули воспоминания: борьба… падение… Однако она заставила себя не думать об этом.— Пожалуй, мне лучше начать с начала. Может, тогда ты сумеешь что-нибудь понять.— Если хочешь, но только не молчи и рассказывай. У Пэкстона кончалось терпение, и Алана молилаБога, чтобы ей удалось убедить мужа, что именно она, а не кто другой, убила Гилберта.Внутри у нее все дрожало, но она заставила себя собраться, поглубже вздохнула и начала говорить, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и естественно.— Когда я вышла за Гилберта, я его не любила. Думаю, что и он не любил меня. С моей стороны это был эгоистический поступок. Вся земля в округе была моим наследством.А когда Гилберт прибыл сюда, я поняла, что мое наследство переходит к нему. И вот тогда мне пришла в голову мысль: если я выйду за него, то смогу передать все это своим детям, которые будут наполовину нормандцы, наполовину уэльсцы. Полагала, что все достанется только им, а они смогут передать эту землю своим детям, и так далее. А, кроме того, я думала, что после женитьбы на этой земле восстановятся мир и спокойствие.И поначалу наши отношения были вполне любезными, даже дружелюбными. Но вскоре Гилберт начал замыкаться в себе, из-за всякой ерунды сердился на меня. Я никогда не могла объяснить почему. Что касается моих надежд, что мои потомки будут всегда проживать на этой земле, то они постепенно превращались в дым.— Я верю, что всему этому положил начало Гилберт, а не ты, — сказал Пэкстон. — Расскажи мне лучше, что было в тот день, когда он погиб. Что произошло?Ужас охватил ее при воспоминании о том, что ей пришлось пережить. Понижая, что у нее нет выбора, она стала рассказывать:— Несколько дней подряд шли сильные дожди. Утром того дня, когда Гилберт погиб, дождь на неко торое время прекратился. Он пришел и пригласил меня прогуляться. Я была удивлена, однако же согласилась.Выйдя из леса, мы спустились вниз, к реке, туда, где камни. Я уже тебе показывала. Мы там стояли и наблюдали за бурлившим потоком воды. И неожиданно Гилберт толкнул меня. Я едва не упала в реку, чудом успев схватиться за его рукав. Он ударил меня по руке, мы начали бороться. Но ведь он был намного сильнее! И неожиданно для себя я оказалась в воде. Я…Алана остановилась, и в памяти возникло все, что произошло тогда. Она увидела себя, беспомощно барахтавшуюся в воде. Она то выныривала на поверхность, то уходила под воду. Едва только удавалось вынырнуть и глотнуть воздуха, как ее тотчас же утягивало на глубину. Такого ужаса Алана никогда раньше не испытывала. Даже теперь, хотя миновал почти целый год, ее начало трясти, как трясло тогда, когда ей все-таки удалось вылезти из водоворота, едва не утянувшего ее на дно.— Алана?Услышав свое имя, она вздрогнула. Подняв глаза, она увидела Пэкстона прямо перед собой. Схватив ее за руку, он повел ее к постели. Молча стоял он рядом и наблюдал за ней. Алана отвернулась.— Ты в состоянии продолжить? — спросил он, наконец.— Да, — ответила она, чувствуя, что страх сменился гневом при воспоминании о предательстве Гилберта.— Если да, то продолжай.Алана положила руки на колени и распрямила плечи. Это время понадобилось ей для того, чтобы придумать, что говорить дальше, так как с этого момента должна была начаться ложь.— Итак?— Не знаю, сколько времени я пробыла в воде и как мне удалось не утонуть. Каким-то чудом передо мной вдруг оказался сук, я ухватилась за него и с огромным трудом выбралась из воды. — Пока она рассказывала правду. — Некоторое время я лежала на берегу, приходя в себя, и вдруг услышала…— Лежала на каком берегу реки?Пэкстон выпалил свой вопрос так стремительно, что несколько секунд Алана молча смотрела на него.— На этом берегу. А почему ты спрашиваешь?Но Пэкстон лишь махнул рукой:— Рассказывай дальше.— Вдруг я услышала шаги. Подняла голову и увидев, что идет Гилберт. Я испугалась, что он опять попытается утопить меня. И тогда я вытащила свой нож. Как только Гилберт наклонился надо мной, я ударила его ножом.«Все ложь», — подумала она, отлично зная, как все происходило на самом деле.В действительности же она лежала на берегу обессилевшая, неподвижная. Опасаясь, что Гилберт может отыскать ее, она спряталась за опорами существовавшего в ту пору моста, который находился неподалеку от крепости. Едва ли не ползком перебравшись на тот берег, она сумела дойти до леса, где свалилась замертво и долго лежала, приходя в себя и отдыхая.А вскоре она увидела Гилберта, который шел вдоль противоположного берега, увидела и вытащила нож. Алане явно повезло, что Гилберт не догадался перейти по мосту, но продолжал двигаться вдоль течения по тому берегу. Очевидно, он пытался отыскать ее тело.Как только Гилберт скрылся из глаз, она поднялась на ноги и, помогая себе руками, хватаясь за стволы ближайших деревьев, медленно пошла в лес. Вскоре ее увидел один из дозорных. К счастью, он был на коне. Усадив ее впереди себя, он привез Алану в поселок, под защиту Риса.Гилберт вполне мог бы остаться безнаказанным, если бы ему хватило сообразительности укрыться за стенами крепости. Рис, очевидно, не смог бы достать его. Но собственная глупость погубила Гилберта.По каким-то соображениям, о которых Алана могла лишь догадываться, он пешком пришел к поселку. Может быть, он рассчитывал разыграть перед родственниками Аланы свое безутешное горе по поводу неожиданного и трагического исчезновения жены, пытаясь таким образом отвести от себя подозрения.Но даже если у него и был такой замысел, Гилберт ошибся, и эта ошибка оказалась для него роковой. Потому как Рис к тому времени уже знал о его коварстве. И хотя Алана не видела кончины Гилберта, ей все рассказали.Дозорный увидел приближавшегося Гилберта и послал напарника в поселок доложить Рису. Оставив Алану на попечение нескольких женщин из поселка, ее дядя и трое кузенов отправились перехватить Гилберта.Они встретили его в лесу. Слезы лились у него по щекам, когда он рассказывал, что Алана оступилась и упала в бурлящий поток, как он отчаянно пытался спасти ее и, не сумев, вынужден был признать, что красавица жена утонула.Выслушав его рассказ, Рис обвинил Гилберта в вероломстве, сообщив о том, что Алана жива-здорова. Рис сказал, что ему известна правда, что Гилберт лжет и что его коварство безнаказанным не останется.Как громом пораженный после всего, что сказал ему Рис, Гилберт попытался убежать. Но тотчас же обнаружил, что окружен. Затем он принялся молить о пощаде, однако Рис, Дилан, Мередидд и Карадог были настроены решительно и хотели отомстить.Их клинки вонзились в сердце Гилберта. Когда их гнев улегся, они принесли тело Гилберта к реке, которая, по словам Гилберта, якобы забрала жизнь Аланы, и сбросили его в воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40