Он смотрел на бродивших между обшарпанными глиняными хижинами непривязанных коров, когда услышал хлопки выстрелов. Брент быстро повернулся и не успел сделать и двух шагов, как на него что-то налетело, едва не сбив с ног. Он отшатнулся и закачался на каблуках, пытаясь сохранить равновесие, она же — то была женщина — грохнулась задом на землю, к его ногам.Байрони вскрикнула и выпустила из рук два пакета, один из которых тут же раскрылся и из него потекла белая струя муки.— Боже мой! — пробормотала Байрони. Она больно ударилась задом, но, несмотря на это, не выдержала и рассмеялась. Потом с усилием поднялась на колени.— Простите, — заговорил Брент, опускаясь на корточки. — Позвольте, я помогу вам.Она подняла взгляд на мужчину, на которого только что наткнулась, и у нее перехватило дыхание. У него были прекрасные синие глаза, правильно очерченные губы сжались в тонкую линию в попытке сдержать смех.— Привет, — буркнула она, не отрывая глаз от его лица. Его густые, чисто вымытые черные волосы сияли на солнце. Она заметила шрам на его щеке — белую нитку на загорелой коже — и подумала о том, где он мог его заработать.— Привет и вам, — ответил Брент. Он взял ее за руки ниже локтей и помог встать на ноги.Байрони отличалась высоким ростом, но он был на голову выше. Она видела, как раскрылись его губы, и они оба весело расхохотались.— — Вам лучше выпустить меня, или ваш костюм из серого превратится в белый.Брент только теперь сообразил, что все еще не выпустил ее рук из своих. Он быстро разжал пальцы и отступил от девушки.— Простите, мэм, — повторил он.— Нет, вы не виноваты, — возразила Байрони, принимаясь отряхивать юбки. — Это я зазевалась.— Я слышал какие-то выстрелы, — заметил Брент.— Ах да, — согласилась она, и ее глаза сузились от плохо скрытого презрительного недовольства. — На этот раз стреляли в цель молодые ребята, и для беспокойства нет причин.— Я и не беспокоюсь, просто поинтересовался. А как понимать ваши слова «на этот раз»?Она пожала плечами.— К сожалению, Сан-Диего приобрел репутацию города, отличающегося жестокостью и насилием.Дуэли, перестрелки, да и просто поножовщина…Боюсь, что мы сыты всем этим по горло.— Он не исключение, то же самое я наблюдал в других городах, где мне довелось побывать.Она снова взглянула на Брента:— Я никогда раньше не видела вас в Сан-Диего.— Разумеется. Я приехал сюда впервые. Впрочем, завтра уезжаю.— Вы профессиональный игрок?— Да. Наверное, да.Она продолжала смотреть на Брента, бессознательно облизывая кончиком языка нижнюю губу.— Вам нравится то, что вы видите?Байрони поморгала, не очень понимая вопрос, а потом увидела веселые огоньки в его глазах.— Да, — без обиняков ответила она.Этого Брент не ожидал. Он был готов к чему угодно — к тому, что она смутится, упрекнет его в неджентльменском поведении, — только не к этому.— Ну тогда позвольте мне воздать должное и вам.Вы — красавица, даже с мукой на носу.Она улыбнулась во весь рот, но покачала головой, протестуя против преувеличенного комплимента. Она хорошо знала, как выглядела в ту минуту: собранные на затылке в тугой пучок волосы, хлопчатобумажное платье тускло-серого цвета, похожее на мешок из-под картофеля. Но у нее, по-видимому, не было сил оторвать взгляд от его лица. Она не испытывала перед ним никакого страха. Это казалось ей странным.— У вас совершенно необыкновенные глаза. Простите меня, но я не могу от них оторваться.Брент выгнул черную бровь.— Надеюсь, они одного и того же цвета, мэм, или, может быть, в них попала мука?— Нет, дело не в этом. В них нет.., подлости.Брент нахмурился. Она не была ни навязчивой, ни нахальной, и в ее голосе и манерах отсутствовало всякое жеманство. Внезапно с ее лица сошла улыбка, она грациозно нагнулась к своим пакетам и подняла их.— Я должна идти. Простите, что я на вас налетела.— Подождите! — окликнул ее Брент, но Байрони не остановилась. Она подобрала юбки и быстро зашагала по Сан-Диего-авеню к площади, где у ограды приткнулся старый тарантас. — Я даже не знаю вашего имени, — проговорил он словно самому себе.Она разговаривала с какой-то пожилой женщиной — вероятно, с матерью. Он помедлил, глядя, как она стряхивала с себя остатки муки, стоя рядом с лошадьми. «Неважнецкие лошади», — подумал Брент. И замедлил шаг, увидев крепко подвыпивших троих молодых людей, развязной походкой шагавших посреди улицы. Средний из них засовывал в кобуру револьвер.— Эй, Чарли, — спросил один из юношей, — не твоя ли это сестра вон там?Брент вспомнил осуждающую интонацию в ее голосе, когда она говорила, что какие-то молодые люди упражнялись в стрельбе по мишени. Уж не на собственного ли брата она злилась?— Да, Томми, — ответил Чарли. — Можно подумать, что ты захотел познакомиться с ней поближе.Забудь об этом, приятель.Брент почувствовал, как в нем закипает гнев. Он пристально посмотрел на Чарли. Между братом и сестрой было мало сходства. Чарли был смуглолицым, с грязно-каштановыми волосами, тускло-серыми глазами и красным от крепкой выпивки лицом. Они стоили друг друга, эти парни, — нахалы, задиры, а может быть, и того хуже.— Она выглядит красоткой, — заметил третий.Чарли повел худыми плечами.— Ты готов волочиться хвостом за чем попало, одетым в юбку.— Она наверняка очень мило помахивает ею, — отозвался Томми.Ответной реплики Брент не расслышал. Да и какого дьявола он вообще этим заинтересовался?Устремившись дальше по улице, он остановился около какого-то старика, сидевшего на стуле, прислоненном к стене дома. Старик махнул рукой женщине, и та в ответ коротко кивнула. Приближаясь к нему, Брент повел носом — от старика несло спиртом, потом и дешевым табаком.— Здорово, приятель, — приветствовал его старик.Брент в ответ кивнул и спросил:— Кто она, вон та девушка?Старик сплюнул, и Брент увидел, как на расстоянии фута от стула плевок расплылся в отвратительной бурой лужице.— Девиты, мать с дочкой. Ее зовут Байрони.— Байрони, — машинально повторил Брент.— Да. Ее мать была влюблена в одного английского парня, по имени лорд Байрон, какого-то дрянного поэта, как говорил мне Мэдисон. Глупое имя. А ее отец — Мэдисон Девит. Один из моих лучших друзей, добряк. Мне за него обидно.Брент по-прежнему не спускал глаз с девушки по имени Байрони. Он понимал, что она ему понравилась — это само по себе было совершенно необычно — и что ему хотелось поговорить с нею побольше.Действительно, ему уже давно не нравился никто из женщин. Была, разумеется, Мэгги. И Лорел, когда ему было всего восемнадцать лет. Он покачал головой.Господи, он не вспоминал о Лорел со дня получения письма от ее брата Дрю, полгода назад, в Денвере.Дрю не упоминал о Лорел, но Брент обычно вспоминал о ней именно в таких странных обстоятельствах, как сегодня. Непроизвольно он поднял руку и ощупал пальцами шрам на левой щеке. «Не может быть ничего глупее похотливого юнца», — подумал он.— Так почему же вам обидно за него? — наконец спросил он старика.— Все дело в девушке. Бедный Мэдисон страшно ругался. Рассказал мне, что застал ее с любовником, одним из этих проклятых калифорнийцев. Этот парень не собирается на ней жениться, но его папочка дал Мэдисону денег, чтобы откупиться. Проклятые гордецы! Мэдисон надеется, что у девчонки по крайней мере не раздуется живот от бастарда.Но она так молода, подумал Брент. Вероятно, ей нет еще и двадцати. Любовник? Она не показалась ему женщиной такого типа… Впрочем, он, наверное, ошибся. Одному Богу ведомо, сколько раз он уже ошибался.Она, вероятно, пыталась соблазнить отпрыска из богатой семьи. Обычное дело. Гнусные женские штучки.Вы прекрасно научили меня всему, —Лорел. Он услышал милый смех Байрони Девит и увидел, как она чешет за ухом одной из лошадей.— Что-то не верится, — заметил Брент.— Все так и есть, как я говорю. Я же друг ее отца.Он рассказывает мне обо всем, ничего не скрывает.Дочка его большая гордячка, но все-таки потаскуха. — Он снова длинно сплюнул, угодив коричневой струей прямо в центр лужицы, наплеванной за долгие часы сидения у стены.— Она вовсе не выглядит шлюхой.— Настоящая потаскушка да еще с дурацким именем, больше никто. Да, бедный Мэдисон… И немудрено, ведь девчонка воспитывалась без отца, в Бостоне. Теперь ему придется искать ей мужа где-нибудь в других местах. Ни один уважающий себя здешний мужчина ее теперь не захочет.«Особенно, — подумалось Бренту, — если звонить каждому встречному и поперечному о ее.., неудачах». Он увидел, как Байрони уселась в тарантас и взяла из рук матери вожжи. На короткое мгновение она подняла глаза прямо на него и улыбнулась.Потом привычным возгласом послала лошадей вперед, и скоро они скрылись за поднявшимися из-под колес клубами пыли.— Вы надолго в наши края, юноша?— Нет. Сан-Диего для меня слишком тихий город. — «Слишком застойный и грязный», — добавил он про себя.Брент подумал о Сан-Франциско и улыбнулся. Да, преступления, коррупция, алчность, все мыслимые виды пороков, но, черт побери, в этом городе человек чувствует себя живущим настоящей жизнью. Город, полный таких же молодых людей, как и он, стремящихся создать себе будущее. Дикий, неистовый, воодушевляющий — таков Сан-Франциско. Он обогнул на судне Эдварда Чамберса все побережье с задней мыслью о том, чтобы войти в судовую компанию своего друга. Но это было не для него. Он знал, чего хотел.— Бывали на севере, на золотых приисках?— Да.— Ну и как, удачно?— Довольно удачно, — ответил Брент. — До встречи. — Он прикоснулся в знак прощания к шляпе и зашагал по улице обратно, в сторону Колорадо-Хауса. * * * — Кто это был, Байрони?Байрони перевела взгляд с дороги на мать.— Я второпях буквально налетела на него и вся перепачкалась в муке. Он очень мил, но уже завтра уезжает из Сан-Диего.Элис Девит сплела пальцы рук — по своей давней привычке.— Хорошо, что в городе не было твоего отца.— Почему? Вы думаете, что он мог бы погнаться за этим человеком и потребовать у него денег за то, что он меня обесчестил? — Голос Байрони дрогнул от горечи и бессильного гнева.— Полно, дорогая, — примирительно возразила Элис, — не будь такой. Пятьсот долларов большое подспорье для твоего отца.— Дону Хоакину следовало послать его ко всем чертям. Бедный Габриель. Боже, как я хотела бы быть мужчиной! — Она не то фыркнула, не то рассмеялась. — Но тогда я была бы такой, как Чарли. Видели его? Он был с Томми Ларкином и Джимми Тейлором.Ничтожные мерзавцы. Разумеется, ваш муж получил бы наслаждение, увидев полупьяного Чарли разряжающим куда попало свой револьвер.Элис передернуло. Уже через два месяца после своего возвращения в Сан-Диего Байрони не называла его иначе как мужем Элис.— И много просыпалось муки?— Не больше четверти мешка. Не беспокойтесь, мама. Я приму все на себя, если он заметит.Как мне скрыться от него? Как бежать отсюда?— Я видела, как этот незнакомец разговаривал с Джебом Дониели.У Байрони вырвался невеселый смешок.— Я тоже. И теперь он считает меня последней шлюхой в Калифорнии, если Джеб говорил ему хоть что-то обо мне. Грязный старик!— Байрони, ты не должна так говорить.— Почему же? — взорвалась та. — Какая разница? Разве это что-нибудь меняет? По крайней мере это спасает меня от его планов в отношении моего замужества. Бьюсь об заклад, он не рассчитывал, что Джеб раструбит эту ложь по всему свету.Но разница была, подумала Элис. Если бы Байрони сказала такое отцу, он избил бы ее. Ей придется куда-то отправить Байрони. Элис поняла это, когда ей не удалось помешать дочери заступаться за нее. Но два месяца назад Мэдисон обнаружил ее небольшую заначку — деньги, которые она накопила для Байрони.Он не сказал ей ни слова — забрал все деньги и отправился вместе с Чарли в Сан-Диего. Вернувшись оттуда после многочасового отсутствия, он и на этот раз не стал ругать жену, а просто посмотрел на нее и спокойно изрек:— Я знаю, зачем ты это сделала. Но решать, что делать с девчонкой, буду я, а не ты. Слава Богу, она не унаследовала твою внешность. Эта девчонка должна чего-то стоить.— Она твоя плоть и кровь! — раздраженно воскликнула Элис. Когда-то, много лет назад, она была красивой.Он поднял руку, но потом опустил.— Да, это так. Кроме того, она хулиганка, но я укажу ей ее место. Я пошел у тебя на поводу, женщина, отправляя ее к твоей сестре. Но теперь она вернулась, и я использую ее так, как сочту нужным.Она почувствовала, как на нее находит знакомое ощущение полной беспомощности, и сказала только одно:— Байрони не хулиганка. Она славная, добрая девушка. Почему ты не можешь быть более.., ласковым с нею?— Она почти девятнадцать лет уклонялась от своих обязанностей. Пришло время расплатиться со мной.«Он совершенно такой же, как его отец», — подумала теперь Элис. И она знала это, понимала всем своим существом еще до того, как вышла за него замуж. Но она очень любила его, хотя и подозревала, что не сможет его изменить.— Знаешь, Байрони, — обратилась Элис к помрачневшей дочери, высказывая вслух свои мысли, — было время, когда он ненадолго изменился. Он искренне пытался, но у него так ничего и не получилось. И это сделало его.., еще более ожесточенным. Поэтому-то мы и переехали в Калифорнию, где надеялись начать все сначала на новом месте. Если бы ты только не встревала…— И позволила ему вас бить? Да неужели вы действительно считаете, что я могу стоять и смотреть на приступы его ярости, видеть, как он вас колотит? О мама, давайте уедем отсюда! Что бы вы ни находили в нем в те давние годы, ничего больше не осталось. И Чарли становится совершенно таким же, как он. Я смогу обеспечить нам обоим нормальную жизнь, мама.Я получила какое-то образование, а тетя Аида научила меня и шить, и готовить. Я найду работу.— Не могу, Байрони. Я нужна ему.В голосе матери Байрони слышала не только пафос, но и стоявшую за ним силу. Она была более несвободна, чем если бы была заключена в тюремную камеру.— Вы правы в отношении пятисот долларов. Они придадут ему ощущение своей значительности, может быть, в течение месяца. Но потом все пойдет по-прежнему. Он будет винить в своих неудачах всех, кроме себя самого.— Я нужна ему, — повторила Элис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48