Катье нахмурилась.Может ли она бросить сына на двух престарелых слуг, когда тут рыщут и французы, и англичане? А брать с собой Петера в Серфонтен тоже опасно.Взгляд ее остановился на листках дешевой бумаги, раскиданных по столу. Геспер- 0 б ! До замка деверя тоже путь не близкий, но у маркграфа можно одолжить быстрого коня и оставить Петера в полной безопасности. Сдавленный вопль прервал ее размышления.– Грета! – вскричала она и кинулась вниз по лестнице.Старая служанка стояла в передней, зажимая руками рот.– Госпожа! Там в кухне мертвец!– Пусть Мартен его похоронит, – отмахнулась Катье. – А ты ступай, собери нам вещи в дорогу. И про часы не забудь. Мы с Петером едем в Геспер-Об. Я сыта по горло этой войной.Она поправила платье на плече, где англичанин оторвал ленту, добавив про себя: Я этим англичанином тоже. Бекет проскакал мимо груженных порохом и ядрами телег, что тащились в хвосте длинной шеренги солдат, алой змеей извивавшейся меж полей Ауденарде. Звеня копытами, Ахерон миновал мост через Шельду и резвой рысью устремился к наскоро устроенному канатному ограждению, где формировался боевой строй.Резко осадив вороного, Бекет спрыгнул на землю и отдал поводья подбежавшему конюху.– Обиходь его, Джемми, да поживей, – распорядился он и бросил взгляд на клубящийся вдали у подножия холма голубой туман – это занимали позицию французские войска. – Враг ждать не станет.Быстро и уверенно он прошагал к палаткам, на ходу вслушиваясь в знакомый гул надвигающейся битвы. В воздухе плыл запах людского и конского пота и пороховой гари (в полумиле от лагеря пушки уже открыли огонь).Черт бы побрал эту вдову Сен-Бенуа! Одурачила его как мальчишку! Гнев распирал его грудь, отчего трещали швы тесного камзола; каблуки сапог яростно вонзались в землю.Его гордый нрав изо всех сил противился зависимости от женщины, но ничего не поделаешь: только она может указать дорогу к дьяволу – любовнику сестры. Поди, и письма-то никакого нет, а если есть, то она точно знает, где оно.– Берегись! – раздался грубый окрик, и Бекет отступил в сторону, чтобы не попасть под мчащуюся к передовой телегу с пороховыми бочками.Эль-Мюзир теперь рядится в одежды астролога и величает себя Онцелусом, но он все равно его найдет. Если слухи о том, что сотворил турецкий дьявол, верны, то, пожалуй, скоро всего пороха в мире не хватит... Пламя Люцифера. Оно сжигает медленно, и ничем его не загасить – ни водой, ни песком. Целые батальоны взойдут на костер в тысячу раз страшнее аутодафе испанской инквизиции...Если он, Бекет, не сдержит своей клятвы.Перед полевым шатром генерал-капитана герцога Мальборо трепетало на ветру алое знамя. Часовой приподнял для Бекета полог.– А-а, Торн, рад вас видеть! – воскликнул Джон Черчилл, герцог Мальборо, оторвавшись от разложенных на столе карт и сводок. – Ну, что мадам де Сен-Бенуа? Надеюсь, проявила понимание?Генерал-капитан держался с обычной холодно-светской невозмутимостью. Этому человеку скоро шестьдесят, отметил Бекет, но он все тот же блестящий гвардеец, что некогда покорил сердце королевской фаворитки.Рядом с ним стоял второй величайший полководец Европы – принц Евгений Савойский. Его пыльный зеленый мундир выглядел на нем как после долгой скачки, но глаза светились всегдашней лукавой живостью.Бекет поклонился и встал навытяжку. Кроме двух военачальников, в шатре находился лишь тучный секретарь Мальборо Кардонель. Рассеянно ответив на приветствие Торна, он тут же снова уткнулся в сводки о передвижении французских войск.– Еще какое! – саркастически усмехнулся Бекет, невольно сжимая кулаки. – Поклялась, что не знает, где мадам Д'Ажене.– Лжет! – заявил герцог.– Несомненно, ваша милость. Единственное утешение – что она лжет и французам. – Он повернулся к принцу. – Ваш старый друг Рулон, Ваше Высочество, также наводит справки об упомянутой особе, однако мадам де Сен-Бенуа, кажется, предпочитает держать свои секреты при себе.– Ну, вам-то она их откроет, мой юный друг, – улыбнулся принц Савойский. – Я глубоко верю в ваши... э-э... способности. В Вене о вас ходят впечатляющие слухи. Вина, полковник? – Он взял со стола серебряную флягу в форме луковицы и, вертя ее в руках, прочел выгравированную на серебре надпись: – «Благословение Ориньяку»... Насколько мне известно, в жилах этого маркиза изрядная примесь королевской крови. – Он разлил темно-красное вино в три простых кубка и протянул один Мальборо. – Где это было? В Бленгейме?Герцог улыбнулся и взял протянутый кубок.– В Рамиле. Пленный Ориньяк до последнего тянул с выкупом. По-моему, он не хотел возвращаться к сварливой любовнице. – Он помолчал. – А вы, если мне не изменяет память, взяли Рулона после Туринской битвы.Принц нахмурился и со стуком поставил флягу на стол.– Этот нечестивец заплатил за свое освобождение убийством четырех доблестных воинов. – Он подал третий кубок вина Бекету. – Меня очень тревожит, что Рулон замешан в этом деле. Его алчность всем известна, а Людовик назначил высокую награду тому, кто найдет Онцелуса и его изобретение.Мальборо несколько секунд мерил шагами тесное пространство шатра, наконец остановился перед Бекетом.– Хорошо, что Рулону пока не удалось захватить мадам Д'Ажене... Судя по вашим словам, вдова шевалье де Сен-Бенуа – крепкий орешек. Может быть, взять ее замок в осаду, а то, чего доброго, сбежит?Даже не пригубив, Бекет отставил кубок и покачал головой.– Мадам де Сен-Бенуа, ваша милость, упрямая, своевольная фламандка. Но она очень нуждается, и едва ли путешествия ей по средствам. После битвы я вернусь в замок и заставлю ее сказать все про сестру и Эль... Онцелуса.Мальборо приложил пальцы к вискам; тишину нарушал лишь отдаленный грохот пушек.– Полковник... – начал он и посмотрел на секретаря. Кардонель подал ему кожаный мешок, откуда герцог выудил лист бумаги.– Вот что, полковник, – повторил Мальборо, тщательно взвешивая каждое слово, – мы знаем, что у вас свои счеты с этим человеком, что вами движет не только желание спасти жизнь многих людей.Как всегда при упоминании о прошлом, Бекет напрягся, в горле заклокотала ненависть, мешая дышать. Мальборо бросил взгляд в сторону принца.– Его Высочество доставил нам новости, которые значительно осложнят вашу задачу. Судя по всему, Онцелус уже завершил работу над чудовищным изобретением... так называемым Пламенем Люцифера. Если Людовику удастся завладеть им... – Он помолчал, призывая на помощь свое прославленное хладнокровие. – Теперь, когда почти сбылись наши надежды положить конец полувековому владычеству Франции над Европой, все это более чем некстати. Испания осталась без короля. Разумеется, Людовик не откажется от столь лакомого куска. А если он приберет к рукам Испанию, под силу ли нам будет его остановить? Посему нельзя допустить, чтобы Пламя Люцифера попало к французам! – Он протянул Бекету бумагу. – Все теперь зависит от того, кто прежде нападет на след Онцелуса и мадам Д'Ажене – мы или они. Я надеюсь на вас, Торн... Вы должны найти смертоносное оружие.Бекет невидящим взглядом уставился в документ. Нйг adam , k ' die olmiyan ! Я не упущу свой шанс. Элъ-Мюзир мой , и ему от меня не уйти! Он поклялся прикончить дьявола, но до сих пор не смог придумать для него подходящей казни. Даже если выпустить по капле всю кровь из тела турка, этим не искупить страданий тех, кому оставалось только молить о смерти.Перед ним вечно маячили глаза, чуть светлее его собственных, подернутые туманом боли. Может ли он забыть свою клятву, данную за миг до того, как те глаза медленно закрылись. Клянусь всеми святыми , Элъ-Мютр падет от моей руки! Негнущиеся пальцы приняли из рук Мальборо бумагу. Слова расплывались, он не сразу сумел их прочесть. В документе подтверждалось, что Онцелус закончил работу над адским зельем и во всеуслышание объявил об этом. С тех пор его нигде не могут сыскать. Эзир! – Бекета голос турецкого дьявола. Мой раб! Губы его побелели. Он сунул бумагу в карман.– Франция не получит Пламя Люцифера. А вонючие кости турецкой собаки не осквернят землю Европы.Ненависть – вот единственная страсть, живущая теперь в его душе. От этой звенящей ненависти у высоких особ застыла в жилах кровь. Принц Савойский опустил руку ему на плечо и понимающе кивнул.Бекет закрыл глаза и долго не открывал их.– Мадам де Сен-Бенуа знает, где они, и приведет меня к ним – я уверен.Мальборо сделал знак своему секретарю. Кардонель выудил из вороха бумаг лист, исписанный мелким почерком.– Мы можем выделить вам в подмогу резервный отряд. Бекет быстро взглянул на него.– Не надо!Кардрнель озабоченно нахмурился. – Но, милорд, – возразил он. – Онцелус очень опасен. Мальборо и принц Евгений согласно закивали. Бекет упрямо сжал губы.– Не тревожьтесь за меня, ваша милость, Ваше Высочество. – Синие глаза вспыхнули охотничьим азартом. – Меня будут сопровождать адъютант и денщик... А еще мадам де Сен-Бенуа. Этого достаточно, уверяю вас.Пушечная пальба гремела совсем близко, так что земля содрогалась под ногами от каждого залпа.– Вы все продумали, Торн? – спросил Мальборо. – Знатные дамы не любят быстрой езды. А в этом деле все решает скорость.– Женщины тоже бегают достаточно резво, если их как следует пришпорить.– Не будьте самонадеянным, полковник, – предупредил принц Савойский. – Нельзя же ко всем женщинам подходить с одной меркой. Неужто вам никогда не приходилось встречать порядочных женщин?– Нет, Ваше Высочество, никогда.Бекет поклонился и пошел к выходу.Хорошо утоптанной тропой он направился к палатке, которую подчиненные поставили в его отсутствие. Летний солнечный день разительно контрастировал с непроглядной теменью, что царила у него в душе. Еще недавно мадам де Сен-Бенуа была лишь одним из способов добраться до Онцелуса, теперь же на нее возложены вес надежды.У всех палаток толпились гренадеры, в последний раз проверяя амуницию. То и дело крики и проклятия сопровождали шальной выстрел из мушкета. Чуть поодаль такую же брань можно было услышать на голландском, прусском и прочих наречиях многоязыкой армии.– Эй, Торн! – окликнул его офицер, чья начищенная кираса сверкала на солнце. – Везет тебе, однако. Мы здесь тонем по уши в грязи, а он ходит на разведку к вдовой француженке! Этак и я бы не отказался.– К фламандке! – сердито рявкнул Торн и, не отвлекаясь на пустые разговоры, с шумом опустил за собой полог палатки.Долговязый Найал Элкот, адъютант, сидел на низком табурете у походного стола; фалды алого мундира, оттенявшего огненно-рыжие волосы, свисали до земли. Он тщательно отмерял порох и вместе со свинцовыми пулями укладывал порции в кожаный мешок, который должен был привязать к седлу Бекета, когда придет время вступить в бой. Двадцатидвухлетнего лейтенанта и полковника разделяли не только девять лет, но и целая жизнь, однако Найал в числе очень немногих пользовался доверием Бекета.– Сэр? – Найал привстал с табурета.Бекет махнул ему, чтоб не вставал. Другой человек в палатке, денщик по имени Гарри Флад, встретил его жизнерадостной ухмылкой, а в ответ заработал такой взгляд, что ухмылку точно корова языком слизнула. Этот был лет на десять старше Бекета, волосы его обильно посеребрила седина, вокруг глаз появилась сеточка морщин. Он поспешно сгорбился над мундиром полковника, продолжая надраивать пуговицы, но временами все же опасливо косился то на хозяина, то на адъютанта.Бекет отстегнул шпагу, бросил ее на койку, расставил ноги и уперся кулаками в бока.– Соблаговолите объяснить, милейший, почему каждая собака в лагере знает о моем визите в замок Сен-Бенуа.Флад откашлялся и заметно покраснел.– Так ведь я думал, полковник, что вы ездили даму сердца проведать, а ежели ошибся, простите великодушно! Чтоб я сдох, если еще когда помяну всуе имя мадам де Сен-Бенуа. Вот вам крест, полковник...– Хватит, Гарри!Широкое лицо денщика вновь расплылось в улыбке. – Слушаюсь!– Помоги стянуть это проклятое голландское тряпье! Я себя чувствую в нем свиной колбасой.Флад стащил с него темно-синий камзол и подал ему алый. Полковник расправил затекшие плечи (отлично сшитый мундир сидел как влитой) и облачился в кирасу, отполированную до зеркального блеска.Бекет любил мгновения, когда ум освобождается от всего ненужного, наносного и кровь быстрее бежит по жилам в предвкушении смертельной схватки. Но сейчас это почему-то давалось с трудом.Почти все титулованные англичане сидят по своим замкам, в тепле и спокойствии, слушают веселый женский и детский смех. Сыновья английской знати обычно предпочитают мир войне, если, конечно, не прошли, как он, через все круги ада.Не понеси его нелегкая в тот злосчастный день за ворота Вены, не попади он в засаду Сатаны – как знать, может, теперь лакей надевал бы на него не перевязь со шпагой, а вышитый камзол. И в ушах отдавался бы не скрежет оружия, а гомон детей, играющих в «гуси-гуси». И рассвет он встречал бы не на жесткой походной койке, а на пуховой перине, застланной белоснежными полотняными простынями, и ощущал бы под боком мягкий изгиб бедра, а на руке – разметавшиеся золотые волосы.Бекет сглотнул ком в горле и обругал себя дураком. Никто не в силах зачеркнуть свое прошлое, и ничто не смягчит сердца, обратившегося в камень.– Гарри, собери мешок в дорогу. Тронемся сразу после битвы, па пирушку не рассчитывайте. Вы оба понадобитесь мне в замке Сен-Бенуа.Прозвучал сигнал трубы. Конюх с проклятьями тащил к палатке упирающегося Ахерона. Бекет уже откинул полог, но вспомнил о бумаге, полученной из рук герцога Мальборо. Он взял с койки голландский мундир, порылся в карманах и вытащил листок.Вместе с ним вывалилась на пол желтая атласная лента. Он поднял ее, не задумываясь, и вдруг что-то кольнуло в сердце. Ноздри защекотал дразнящий запах жасмина, и Торн снова ощутил аромат ее волос, каждой позолоченной солнцем пряди. Увидел настороженные серые глаза и чуть приоткрытые губы, влажные, манящие...– Милорд, что с вами? – беспокойно спросил Найал.Бекет мгновенно вернулся к запахам пороха и конского пота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39