– О чем, сэр?– О монастырях. Главным образом об итальянских. Я подозреваю, что в них живут итальянские монахи.Бекет с полуулыбкой наблюдал за тем, как лейтенант обдумывает его слова.– Это что, имеет какое-то отношение к французам на реке?– Нет, не имеет.– А-а... – Лейтенант никак не мог взять в толк, к чему он клонит. – Значит, Эль-Мюзир? Он что, сбежал в...– Опять мимо.Найал неловко покрутил шеей.– Нет, полковник, я ничего не слышал об итальянских монастырях. – Он направился к своему коню. – Однако, если я правильно понял, вы хотите, чтоб я что-нибудь о них узнал. Это займет некоторое время. Отсюда на юг до Италии... – Лейтенант озадаченно помедлил, положа одну руку на седло.Бекет хлопнул его по плечу.– Так далеко скакать не придется. Я хочу, чтобы ты здесь поразведал. Говорят, маркграф отправил своего деда в итальянский монастырь, где-то в горах. Мне нужны подробности: когда, где, как давно. Все, что сможешь откопать.– Слушаюсь, полковник. – Найал вскочил в седло и умчался.Бекет отделился от стены. Подошел к Ахерону и тоже прыгнул в седло. Сжал коленями широкие бока и послал вороного к замку.Проклятый сюртук, под мышками тянет! Давно уж он не носил бархат и парчу вместо солдатского мундира. И сможет ли когда-нибудь снова стать придворным аристократом? Глупый вопрос. Обратной дороги нет. Все кончится вместе с Эль-Мюзиром. Кончится либо раем, либо преисподней. Скоро он это выяснит.Наконец-то можно приступить к выполнению долга. Он вновь расставит ловушку дьяволу. Правда, у турка хорошее чутье, чем и объясняются неудачи в Кельне и на постоялом дворе близ замка Д'Ажене. Потому ловушку надо расставить как следует и на сей раз подложить хорошую приманку. Себя. Глава XV – Не стану спрашивать, хорошо ли ты спала, – сказала Лпз, останавливаясь возле ее стула за завтраком. – И так видно. Клоду взбрело в голову накрыть завтрак в саду, и теперь Катье сидела, тупо уставившись в тарелку с яичницей, тонущей в жире от жареной колбасы.– Ради Бога, хватит болтать. – Катье оттолкнула тарелку и закрыла глаза, стараясь мысленно внушить Лиз, чтобы она оставила ее в покое.Мсье Гийон вошел и поклонился Катье. Его парик по-прежнему сползал на одно ухо, а кружевной манжет зацепился за рукав сюртука. Он хотел было пододвинуть к ней стул, но на него проворно уселась Лиз.– Спасибо, Гийон. – замахала на него рукой. – Нет-нет, уходите. Моя сестра не желает с вами разговаривать. И сделайте же что-нибудь, наконец, со своим париком!Катье встала.– С тобой я тоже не хочу говорить, Лиз. – Она быстро пошла к замку.Лиз догнала ее, схватила за локоть.– Никогда впредь не дерзи мне на людях, – зловещим шепотом предупредила она. – Не забывай, сестренка: я всегда отвечаю оскорблением на оскорбление.Катье вырвала руку и двинулась дальше.Нервы и так на пределе, а тут еще Лиз не отстает ни на шаг и будто назло напоминает о прошлой ночи, о Бекете, об оставшемся после его ухода ощущении, что она сама накликает беду на себя и сына.Лиз подавила зевок.– В следующий раз, когда захочешь, чтобы я избавила тебя от любовника, будь добра выбрать более разумное время. Я с ног валюсь.– Хватит, Лиз! – резко оборвала Катье, проходя под каменными сводами в новое крыло. – Пойми наконец, жизнь – это не только плотские утехи.Лиз остановилась в дверях своих апартаментов и с циничной улыбкой поглядела вслед сестре.– Я же его видела, – процедила она, отодвигая засов. – Может, тебе хочется собирать цветочки, вместо того чтоб лежать в его объятиях.Катье вспыхнула. Лиз, фыркнув, растворила дверь.– Я всегда знала, что ты маленькая ханжа. – И, войдя, потянула на себя ручку двери.– Нет, Лиз, – Катье рукой задержала дверь, – ты не всегда это знала. Когда-то мы были сестрами. Настоящими сестрами, не помнишь?Глаза Лиз сузились, и в них проглянула горечь. Она схватила сестру за руку, втащила в свою комнату и захлопнула дверь. Потом толкнула Катье в кресло.А сама принялась расхаживать по ковру.– Как быть с нашим детством, – продолжала Катье, следя за ней глазами, – когда мы были неразлучны, и мать учила нас собирать травы. А мы смеялись и играли в прятки в пещерах, помнишь?– Нет, не помню! – резко бросила Лиз. Катье вцепилась в подлокотники кресла.– А те яркие камушки в пещерах помнишь? Ты катала их на ладони и говорила, что они приносят счастье и что когда-нибудь мужчина подарит тебе такие же большие алмазы.– Подумаешь, розовые стекляшки!– Для нас они были сокровищами.– Детские забавы! – Лиз быстро глянула на сестру и тут же отвернулась. – Мы уже не дети.– И не сестры, да, Лиз?Та нервно передернула плечами.– Не говори глупостей! Просто у нас разные дороги.– А почему? Почему ты...Лиз посмотрела на нее, будто не веря своим глазам.– На сей раз тебя память подводит. Ну так я освежу ее, сестренка. Потому что отчим вернулся.– Отчим? – удивленно переспросила Катье. – А при чем тут отчим? Ну, поначалу он ко мне цеплялся, но потом...Лиз горько рассмеялась, двигаясь все быстрее и задевая сестру юбками.– Мы жили как пастушки... крестьянки, пока он был в Версале – сколько? Три, четыре года? А потом он вернулся домой. Мне исполнилось двенадцать. Я уже начала созревать. А он был такой франт – манеры, одежда. Мне хотелось, чтобы он обратил на меня внимание. А он замечал только тебя. За тобой следил глазами, когда мы входили в комнату, тебя целовал на ночь в губы. Меня же в лучшем случае потреплет по щеке.Катье сморщилась, припоминая нежеланные поцелуи отчима.– О чем ты? Это скоро прекратилось. Ради всего святого, мне было только десять лет! Что ты себе вообразила?– Что, что! Я хотела, чтобы он полюбил меня! То, что тебе доставалось даром, я должна была выпрашивать. Зарабатывать.– Лиз! Что ты говоришь? – пробормотала Катье, поворачиваясь из стороны в сторону в кресле, чтобы поспеть за лихорадочными движениями сестры. – Ты же его падчерица!– Ну и что? Мужчины уже тогда оказывали мне внимание. И мне это нравилось. Хотелось большего, только я не понимала – чего. Один из племянников Серфонтена объяснил мне. А всему остальному научил сам Серфонтен.– Господи, Лиз!Катье вскочила, беспомощно уставилась на ковер, на каминную доску резного мрамора, на позолоченные стулья и столы – только бы не смотреть на сестру! Спрятала в складках юбки похолодевшие руки.– Да, меня он навещал ночью, – Лиз. – Под мое одеяло ложился – не под твое... – Голос ее дрогнул. – И не под мамино.Катье всю охватил озноб.– Бог мой, Лиз! Почему ты никому не сказала? Кто-нибудь его бы остановил!Лиз прикрыла глаза.– Да как ты не поймешь, дурочка? Я сама этого добивалась! Сама! Я не хотела, чтобы он останавливался!Катье глядела на сестру, не веря ушам.– Но это же... чудовищно!– Но тебя он перестал донимать, не так ли? – Она отмахнулась от возражений, готовых сорваться с губ сестры. – А ты и не догадывалась – почему? Больше мужчине от женщины ничего не нужно. Как еще добиться, чтобы мужчина тебя заметил? Только позволив ему себя целовать, тискать и все остальное. Когда отчим... остановился... я ничуть не огорчилась. Главная прелесть в том, чтоб соблазнить его, а потом пусть катится ко всем чертям. Меня возбуждало само предвкушение. Неопределенность. Порой мне казалось, что я только ради этого и живу.У Катье кружилась голова, точно она выпила вина больше, чем надо.– Так ты сама хотела, чтобы они тебя бросали?Лиз снова передернула плечами, и на миг в ее глазах мелькнуло что-то от маленькой испуганной девочки.– Мужчины... Они всегда нас бросают. Всегда и все* Отец тоже нас бросил.– Отец погиб. Погиб в сражении. – Катье потянулась было к сестре, но увидев холодный взгляд, отдернула руку.– Все они уходят, Катье. Я думала, что с отчимом... – Лиз тряхнула головой. – Ах, не важно. Да, я не возражала, чтобы они Меня бросали. После отчима все стало гораздо легче. Двоюродные братья, лакеи, один раз крестьянин, что ворошил на лугу сено... Потом, когда я стала старше, придворные кавалеры. Знаешь, даже Филипп. Клод отнял меня у него и женил его на тебе, чтоб не поднимал шума.– Но ведь ты тоже вышла замуж. Дала обет. Ты что, даже не пыталась его соблюдать?– А почему замужество должно было что-то изменить? Внимание было мне по-прежнему необходимо.– А ты до сих пор...– О нет, сестренка, не «до сих пор». Все кончилось, когда я встретила Онцелуса. – Лиз упала в кресло напротив сестры, и юбки вихрем взметнулись вокруг нее. – Я отправилась на постоялый двор недалеко от замка Д'Ажене. У меня там было назначено свидание с кем-то... кажется, с каким-то пруссаком. Помню, как вошла, как туфли скользили на деревянном полу. Когда проходила по коридору, дверь справа отворилась – он стоял там, закутанный в свои черные одежды. – Лиз мечтательно вздохнула. – Я сразу позабыла про своего кавалера. Он меня заинтриговал, хотя под этими одеждами не видно было мужчины. Меня как магнитом тянуло в комнату, было все равно, что я там найду. Я думала, он меня поцелует, а он... предложил составить мой гороскоп. Я засмеялась и пригласила его в замок. Вечером. Он пришел ночью – и не ушел. Полгода я наблюдала, как он обставляет свою лабораторию в пустом крыле замка. Он требовал золота, и я ездила в город, продавала украшения, что дарил мне муж. И скоро у меня уже не осталось украшений, которые бы я могла продать втайне от Константина. Но Онцелус требовал еще золота. – Она содрогнулась, на губах появилась похотливая улыбка, – сказала, что золота больше нет. Он схватил меня, и вдруг все одежды свалились. И я увидела его, демона. Он поцеловал меня. Грубо, страстно. Его ловкие сильные пальцы скользили по всему телу. Он довел меня до такого экстаза, какого я еще не знала. У меня были десятки любовников, Катье, но ничего подобного я с ними не ощущала. Когда очнулась, он уже вернулся к своей работе. Но без одежд. Он стоял у стола совсем голый... При свечах поблескивали его мускулы, а белые волосы сверкали, как нимб вокруг головы. «Еще золота», – сказал он. И я нашла для него золото.Воцарилось долгое молчание. Глаза Лиз лихорадочно блестели, и Катье было страшно за нее. Теперь их разделяет пропасть. Они сестры, но словно чужие друг другу.Лиз чуть покачивала головой, словно прислушиваясь. Неужели этот блеск в ее глазах и есть любовь ? – с содроганием подумала Катье. Или наваждение ? Лпз кашлянула, и она подскочила от этого звука.– Он здесь, с тобой? Эль-Мю... Онцелус? – спросила она.Лиз закатилась смехом.– А почему ты интересуешься? Англичанин просил? – Она наклонилась, взяла ее руку, перевернула ее ладонью вверх. – Рука твоя пуста, сестренка. Вот с чем он тебя оставит, когда уедет. С пустыми руками. – Лицо ее искривилось в усмешке. – Хорошо, если твой живот будет так же пуст. Иначе как ты объяснишь людям появление на свет английского бастарда? Хочешь, научу, как этого избежать?Катье вырвала руку, стиснула пальцы.– Он здесь? Мне нужно лекарство для Петера. Лиз о чем-то задумалась, глядя на дверь в спальню.– Мм-м? – Она резко выпрямилась.Катье неуверенно переминалась с ноги на ногу. Лиз рассеянно похлопала ее по плечу.– Я добуду тебе лекарство, Катье. Ты его получишь, не беспокойся. – Пробормотав напоследок какие-то заверения, она подтолкнула ее к двери.– Но Лиз... – воспротивилась Катье.– Скоро, сестренка, скоро, – сказала Лиз, оглядываясь через плечо на дверь спальни. – Время еще есть.Катье вернулась от сестры в смятении. Неужели все, что она услышала, правда? Она тихонько щелкнула замком и проскользнула к себе.Наедине с собой выдержка изменила ей, и ноги едва доплелись до кресла в гостиной. Она упала в него и стала оттирать руки, как будто вывозилась в грязи.Ее рассеянный взгляд остановился на шахматах, которые Сесиль снова расставила по местам. Но девушка не знает правил игры: белый король стоит рядом с черным. Катье толкнула ногой столик, рассыпав рее фигурки.Потом резко вскочила на ноги и остановилась перед незажженным камином.– Неужели я до сих пор не знала тебя, Лиз?! – выкрикнула она в пустоту комнаты. – Когда-то я мечтала быть такой, как ты. Но теперь... Боже, отчим! Почему, Лиз? Зачем? – Она закусила дрожащую губу.Чтобы удовлетворить свое тщеславие, Лиз не пощадила стольких людей: маму, Константина, неведомых жен своих женатых любовников... Но какое это теперь имеет значение? – спросила себя Катье, думая о сыне и о Бекете.– Их я не дам в обиду, – поклялась она. – Я хотела тебя спасти, Лиз, но от самой себя нет спасенья. Ты дашь мне лекарство для Петера, и я сделаю все, чтобы не подпустить твоего дьявола к Бекету. Опять предашь меня ? – прозвучал голос у нее в ушах.– Нет, Бекет, нет! – прошептала она.Из спальни донесся шорох, и Катье вскинула голову. В дверях появилась Сесиль; лица ее не было видно за ворохом бледно-розовых кружев.– О мадам, а мне почудилось, вы здесь с кем-то разговариваете... – Девушка отвела от глаз кружевное облако и оглядела комнату. Потом спросила тоненьким настороженным голосом: – Вам ничего не нужно, мадам?Катье невесело улыбнулась.– Мне очень много нужно, Сесиль. Но тебе этого не добыть.Она последовала за горничной в спальню и села у высокого узкого окна, распахнутого в теплый солнечный день.– Ты замечала, Сесиль, что сотни твоих мелких забот теряют смысл, когда кто-то врывается в твою жизнь и переворачивает ее вверх дном. И тогда начинаешь вспоминать об этих простых сложностях с острой тоской.– Да, мадам, наверное.Катье улыбнулась, видя, как девушка возится с дюжиной платьев – каких только нет! Сесиль складывала их на кровати и тщательно расправляла.Катье приподняла край одного – из ярко-красного шелка.– Откуда они? – спросила она. Девушка подняла голову от работы.– Их купила мадам Д'Ажене.– Так они от моей сестры?Камеристка молча кивнула. Катье отвернулась, все еще комкая в кулаке красный шелк.– Убери их отсюда, – приказала она.– Все, мадам? А что же вы будете носить?– То, что привезла из Сен-Бенуа.Камеристка недоверчиво уставилась на нее, но Катье не обратила на это внимания.– И скажи, чтобы принесли ванну, – добавила она. Взгляд девушки из недоверчивого сделался потрясенным.– Но вы ведь только вчера принимали... Мадам, подумайте о здоровье!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39