– Я как-то не смотрю на адрес в ее письмах. Лиз всегда была легка на подъем, за ней не уследишь.– Если так, то найдите письмо. Мне надо знать, откуда она писала...Снаружи донесся окрик.Несмотря на то что голос был чужой и кричали по-французски, Катье хотела отозваться, но англичанин, угадав ее намерение, зажал ей рот ладонью в перчатке.– Тс-с! – прошептал он. – Пусть поищет.Он задержал взгляд на огромном – во всю стену – очаге, где можно изжарить на вертеле целого быка, но после смерти Филиппа огонь в нем ни разу не разводили. Англичанин засунул руку под мундир и вытащил из кармана бриджей пистолет. Потом бесшумно пересек кухню, ступил в очаг и спрятался в тени гигантского вертела.Катье вздрогнула, услышав грохот распахиваемой двери. Перед ней стоял плотно скроенный французский солдат; форма на нем была порвана, а угрюмое лицо, едва он бросил взгляд на женщину, перекосила похотливая усмешка. Катье нахмурилась, подавляя страх.– Граф де Рулон только что отбыл...Солдат хохотнул, прочистил горло и сплюнул на пол.– Да ну? А мне и не доложился? Мы ведь с ним закадычные дружки, с графом-то. Вот я и думаю, может, он тут чего проглядел? За вами глаз да глаз нужен.Он пошарил взглядом по кухне, заметил на полу засохший кусок сыра, поднял и, точно крыса, впился в него зубами. Смотреть на это было омерзительно, и все же она собрала в кулак всю волю, чтобы не покоситься в сторону англичанина. Распахнутая дверь кухни заслоняла очаг от француза, и он ничего не заподозрил.И лишь когда он, подойдя к столу, оказался к ней спиной, Катье украдкой взглянула в темный проем очага и увидела дуло пистолета, нацеленное на француза. Интересно, ее английский гость не боится, что она выдаст его?Переведя дух, она открыла рот, еще не зная, что скажет. Слова явились сами собой:– Кажется, и слепой увидит, что здесь шаром покати. Почему бы вам не вернуться и не доложить об этом графу? – Она усмехнулась.Солдат посмотрел на нее через плечо и проворчал:– Рулону теперь не до вас. Он поджидает английских собак.Катье озадаченно нахмурилась.– А вы... – Но, взглянув в его настороженные глаза, осеклась. Внезапно ее осенило: дезертир ! Все они грязные животные, которые ничем не гнушаются. Вот и еще одна скотина... Сейчас, не найдя другой наживы, швырнет ее на пол и... Все внутри сжалось от этого предчувствия. Но англичанин ее защитит, все-таки он дворянин. А кто его знает ? – со страхом подумала она. Сейчас ни в ком нельзя быть уверенной.Как бы в ответ на ее мысли тихонько звякнул вертел, и англичанин бесшумно вырос у нее за спиной. Катье затаила дыхание.Солдат, почуяв что-то, выдернул из столешницы нож и круто обернулся. Вид пистолета удержал его от решительных действий, но вдруг, издав звериный вопль, он опрокинул стол и отгородился им от англичанина. После чего метнул нож в женщину.Грохнул выстрел. Нож на лету проткнул ленту ее платья и вонзился в дверной косяк так близко, что Катье расслышала звон дрожащего лезвия. Солдат опрокинулся на нее, придавив к захлопнувшейся двери, потом сполз, оставив на платье багровый след. Боже мой! – ужаснулась она, привалившись к двери и дрожа всем телом. Боже милостивый! Хотелось кричать, визжать, молить о пощаде, но голос из прошлого остановил ее: Ты Ван Стаден , детка! А ну , выше голову! Ван Стадены ее ни перед кем не склоняют! Грохот дерева о камень привел Катье в чувство. Ван Стаден! – эхом прозвучало в мозгу.Бекет рывком отпихнул от себя стол, и тот врезался в стену. Затем взглянул в сторону мадам де Сен-Бенуа. Она стояла у двери, по щеке ползла слезинка, а голова бессильно моталась из стороны в сторону. Но вдруг она медленно выпрямилась, перевела дух, вздернула подбородок, и чистые серые глаза с вызовом глянули на него.Он подавил в себе невольное восхищение. Сестра турецкой подстилки , – сказал он себе, – не заслуживает ни доверия , ни восхищения. Но, подойдя ближе и прочитав страх в глубине огромных колдовских глаз, он почувствовал, как в крови забурлило дикое, горячее желание. Она было отшатнулась, но платье пригвоздил торчащий в двери нож. Бекет сцепился с ней взглядом и начал неторопливо стягивать перчатки, намеренно дразня ее. Заткнув их за перевязь и все так же, не сводя с вдовы глаз, он наклонился и пощупал пульс на шее французского дезертира: мертв. Он отодвинул тело в сторону, выпрямился и протянул руку к ножу. Вновь на миг, встретившись с ней глазами, заметил, что на точеной шее бьется жилка, влажные коралловые губы чуть приоткрыты от страха и золотистые искорки пляшут в копне густых волос. Господи Иисусе , мыслимо ли предпочесть перезрелые прелести Лиз Д'Ажене этой чарующей красоте? Бекет выдернул нож и отбросил его; она растерянно заморгала, когда тот зазвенел об осколки посуды на полу.– Мадам, – вымолвил он, – помнится, вы хотели найти письмо. Глава II Письмо... Она кожей почувствовала жесткий лист бумаги, запрятанный в нижнюю юбку. Как же быть? Ей надо выиграть время.– А что будет с ним? – Стараясь не смотреть в ту сторону, она кивнула на труп дезертира.Он пожал плечами.– С ним теперь все в порядке.– Я не о том! Вы хотите оставить мертвеца у меня на кухне?Он выбросил вперед руку и цепко схватил Катье повыше локтя, не давая ускользнуть. Большой палец впился в нежную кожу на тыльной стороне предплечья, и рука мгновенно онемела.– Пусть вороны его склюют, мне наплевать! Через несколько часов кругом будут тысячи мертвых тел, а среди них, возможно, и мое. Но сейчас меня занимает одно: местонахождение вашей сестры и ее любовника. Месяц назад мы напали на их след: они скрывались на постоялом дворе близ Реймса. Однако им снова удалось скрыться. А человека, выследившего их, нашли мертвым. Где она?– Да откуда мне знать?! – сорвалась Катье. – Я же не слежу за ней, как вы и французы!– Письмо, мадам! Я не намерен терять время! Может, подсунуть ему какое-нибудь старое и отделаться? Она повела плечами.– Пойду поищу... Вероятно, оно у меня в столе, в гостиной.Она высвободила руку и поспешно вышла из кухни. Сестра и ее любовник , сказал он. Ох , Лиз , вечные твои амуры! Сзади на лестнице раздался топот сапог.– Я принесу его сюда, – проговорила Катье, скрывая дрожь в голосе.Англичанин и не подумал остановиться. Смотрел на нее, не мигая, своими синими глазами и продолжал подниматься; походка у него была гибкая, пружинистая.Катье подхватила заляпанную кровью юбку и полетела наверх, в гостиную. Он неотступно следовал за ней. Вскоре грохот сапог стих, приглушенный ворсом ковра (прежде такие ковры устилали всю лестницу). Она отодвинула засов, распахнула дверь и застыла на пороге, увидев разгром, учиненный французами.Варвары, ничего в целости не оставили! Катье бережно подняла резной стул перед письменным столом и обернулась к англичанину, появившемуся в дверном проеме. В присутствии этого человека везде становится тесно.Перед глазами у нее что-то сверкнуло, и она с криком кинулась в угол, где валялись старинные часы, инкрустированные золотом и эмалью, – подарок матери. Гнев и отчаяние охватили ее. Чем она теперь заплатит Онцелусу за лекарство для Петера? Она дрожащими пальцами подобрала осколки.Потом медленно выпрямилась и встретила взгляд англичанина. Ей показалось, что в бездонных его глазах промелькнуло сочувствие.– Все это вы и вам подобные! – Она положила осколки часов на стол и нетерпеливо смахнула набежавшую слезу. – Твердите о присяге, о воинском долге, а что люди будут есть, во что оденутся, после того как ваши солдаты вытопчут их посевы, вам все равно!Темно-синие глаза мгновенно подернулись льдом. В два шага он пересек гостиную, схватил Катье за руку и развернул лицом к себе.– Вы же ненавидите французов. Я это понял по вашему лицу, когда вы смотрели на того скота. – Он кивнул в сторону лестницы. – А мы бьемся за вас, за то, чтоб вырвать ваши земли из когтей Людовика.Его прикосновение странным образом взволновало Катье. Она хорошо запомнила, как нарочито медленно он снимал перчатки, а теперь почувствовала на себе эти длинные, сильные пальцы и шероховатые мозоли на ладонях, привыкших сжимать шпагу. Когда их взгляды снова встретились, она ощутила дрожь во всем теле и увидела, как лед в его глазах постепенно тает и они заволакиваются таинственным туманом.Он отбросил ее руку, точно обжегшись, и отвернулся. – Письмо, – бесстрастно проговорил он. – Или я дознаюсь, где ваша сестра, или... Или – что?.. Катье выдвинула ящик стола и принялась неуклюже рыться в бумагах. Может, ей повезет и какое-нибудь старое письмо отыщется? Филипп не раз говорил, что за обманчивой любезностью англичан скрывается холодное, безжалостное сердце. Она украдкой покосилась на человека, следящего за каждым ее движением. Вот уж кого не назовешь любезным!Руки стали влажными от накатившего страха; она снова и снова перерывала ящик. Куда запропастились все письма? Катье бросилась к секретеру: почти все его содержимое валялось рядом на полу. Быстро перебрала кучу старых писем и узнала на одном почерк Лиз. Радостно затрепетавшее сердце снова сжалось: оно написано почти два года назад, на это его не купишь.Англичанин задел носком сапога скомканную шелковую шаль, наклонился, поднял ее и стал рассеянно наматывать на руку. Слабая улыбка тронула решительно сжатые губы, отчего мрачное лицо чуть прояснилось.Не замечая внутренней дрожи, Катье вернулась к письменному столу и начала разбирать набросанные поверх него и нацарапанные на самой дешевой бумаге черновики посланий маркграфу в Геспер-Об. Они англичанина тоже едва ли устроят.Она боялась смотреть ему в лицо, потому уставилась в стену за его плечом.– Не могу найти. Придется вам спросить кого-нибудь другого.– Больше спросить некого. – Он уронил шаль и стремительно сократил разделявшее их расстояние.Зажатая в узком пространстве за письменным столом, она забилась в угол, но англичанин так яростно вцепился ей в, плечо, что затрещали швы на платье.– Черт!В руках у него осталась оторванная лента. Он машинально сунул ее в карман мундира.Большие пальцы его рук дотронулись до обнаженной кожи у выреза платья.– Припомните! – настаивал он. – Припомните, откуда было последнее письмо?!Чтобы скрыть дрожь, Катье переминалась с ноги на ногу.– А вы бы вспомнили? – с вызовом спросила она и не дала ему ответить. – Едва ли. Люди обычно запоминают, о чем письмо, а не откуда.– Хорошо. Тогда вспоминайте о чем. – Он с любопытством прищурился.– Мне нечего вспоминать... Я и так помню.Катье втянула в себя воздух и тут же пожалела об этом, потому что ноздри защекотал резкий мужской запах. Она вскинула голову, но, не выдержав его взгляда, сразу опустила глаза.– Ну?Катье нервно передернула плечами.– Как обычно.– То есть? – Он придвинулся ближе, и она почувствовала на лбу его дыхание.Упершись взглядом в широкую грудь, она внимательно рассматривала треугольный вырез его камзола, полотняную рубашку, шарф с пропущенными в петлицу концами.– Лиз... Лиз писала об астрологе своего мужа и о том... как ей нравится... бывать у него в... апартаментах. А еще о том, как он составляет гороскопы на всех ее... мм... влиятельных...Она кашлянула; слова давались ей с трудом. В ответ на это рубаха колыхнулась у него на груди от глубокого вздоха.– ...влиятельных друзей, – закончила она.– Друзей? – переспросил он, и в голосе его прозвучало что-то новое, загадочное. Рука скользнула на изгиб ее шеи, а большой палец прочертил линию выреза на платье. – Вы хотите сказать – любовников?Он приподнял ее подбородок, и она растерянно вскинула на него глаза. Голова его медленно склонялась, пока они не очутились лицом к лицу. Катье увидела сверкающие сапфиры глаз и подвижный чувственный рот со слегка выпяченной нижней губой – едва ли не в сантиметре от своих губ.Он терзал ее взглядом подобно тому, как приманка в капкане терзает изголодавшегося за зиму зверя. Ее губы невольно приоткрылись, и шепот англичанина коснулся ее опьяняющим теплом:– Где они, мадам?– Я... Я не могу...Будто очнувшись от забытья, он опустил руку. Подошел к окну и долго смотрел вдаль. С его губ сорвалось еле слышное проклятие. Потом он быстро двинулся к двери и с порога отвесил ей поклон.– Молите Бога, мадам, чтобы меня убили в сражении, потому что если я выживу, то больше не потерплю ваших уловок. Клянусь, я заберу вас с собой и буду возить из замка в замок, пока мы не отыщем вашу сестру.Она услышала, как за ним захлопнулась парадная дверь, но эхо шагов еще долго звучало у нее в ушах. Катье закрыла глаза и прижала к губам трясущиеся пальцы. Боже, как она могла так забыться?! И с кем? С англичанином, который у нее на глазах убил человека! Из-под ресниц ее покатились жгучие слезы.Грохот пушек раздавался все ближе. Она подобрала подол и вытащила из кармана нижней юбки письмо. Поспешно развернула его: адреса нет, только дата! Катье пробежала глазами исписанную страницу. Вот! В самом низу.«Я наконец-то освободилась от Константина! – писала сестра. – Слуга знает, куда доставить часы». И все, больше ни слова! Проклятый посыльный исчез, едва завидев французов. Где же теперь ее искать? О Всемилостивый Господи , лекарства осталось меньше чем на месяц! Она в отчаянии уставилась на письмо, размышляя и отбрасывая одну возможность за другой. Ох , Лиз , как ты можешь рисковать здоровьем и будущим своего племянника ?! Вертя в руках лист, Катье задела ногтем за печать и пригляделась. Это не сокол Д'Ажене! Она подбежала к окну, чтобы получше ее рассмотреть, соединила сломанные половинки, и в лучах послеполуденного солнца ей предстал маленький человечек, натягивающий лук. У нее вырвался смех, похожий на рыдание. Надпись можно не читать: она и так знает, чей это герб.– Серфонтен! – прошептала она. – Так ты сбежала домой, Лиз?Сестры появились на свет не в Серфонтене, но замок у подножия Арденн запомнили как свой родной дом. Ей было шесть, а Лиз – восемь, когда мать овдовела, вышла замуж за валлона и они перебрались с фламандского севера во французский Брабант. Верхом до Серфонтена она доскакала бы за три дня, но в повозке, да еще запряженной их карликовой лошадкой, туда тащиться не меньше недели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39