– Бекет... – Ее вмиг овеяло холодом, и она устремила взгляд к окну, думая, что за ним уже разыгрался ураган. Но ураган был здесь, под боком.– Как хочешь, – отрезал он. – Я все равно тебе не позволю.Она облизнула губы, не отрывая взгляда от окна.– Бекет, скажи, что ты испытываешь после битвы? – спросила она шепотом. – Глядя на свое отражение, ты видишь перед собой другого человека, не того, каким был утром? Оплакиваешь потери или радуешься тому, что остался жить? – Она медленно подняла на него глаза. – А все последующие дни или недели не кажутся тебе бледными, бесцветными? Скучные сны наяву, озаренные тусклым сиянием свечей, наполненные фальшивым смехом и чужими лицами, а настоящая жизнь осталась на поле битвы, и воспоминания – это все, что есть в тебе живого.– Я могу задать тот же вопрос Бекет посмотрел на нее пристальным, жестким взглядом. – О чем тебе говорит твое собственное отражение? И какие потери ты оплакиваешь – прошлые или будущие? – Он поклонился, перед тем как уйти. – Что до воспоминаний – это тебе предстоит выяснить самой. И очень скоро. Глава XVII Катье сидела перед незажженным камином, сжимая в кулаке Карла Великого. Зеленый лиф ее шелкового платья был весь закапан слезами, которых она не вытирала.Наконец она поставила на место шахматного короля. Ветер стучал в темные окна. Пора. Дольше оттягивать нельзя. Она встала, неловкими пальцами отвязала от платья шлейф, бросила его на спинку стула. Потом сорвала с головы оборчатый чепчик.Бесшумно ступая по мраморному полу, она проникла в старое крыло и добралась до покоев Петера. В замке царили тьма и безмолвие, лишь изредка одинокая свеча разгоняла мрак.Часть замка, где находились детские, резко отличалась от парадной: голые каменные стены, ни позолоченных херувимов, ни дорогих гобеленов с обнаженными нимфами, подвал ее замка в Сен-Бенуа и то уютнее!Да, не много же значат для Клода дети. Недозрелые плоды – не более. Так пусть хранятся в подвале до поры до времени.Она свернула за угол и чуть замедлила шаг. В канделябре ярко горят семь свечей, и двое лакеев изрядного роста – те самые, которых она видела утром, – стоят у дверей, безмолвные и грозные в своих мешковатых ливреях. Отчего Клод вздумал охранять Петера?Она бесстрашно подошла к ним, внушив себе, что они не посмеют не впустить мать к сыну.– Прошу прощения, мадам, – один из них, огромной лапищей преградив ей путь. – Ребенок спит.– Надеюсь, в такой-то час, – спокойно отозвалась она, пряча вспотевшие руки в складках юбки. – Он... мой сын. Я хочу убедиться, что с ним все в порядке после утренних занятий верховой ездой. Лакеи переглянулись.– Вы... его мать? Катье вздохнула.– Ну, если он мой сын, значит, я – его мать. Позвольте мне пройти.Они вновь обменялись взглядами, а она добавила дерзким шепотом:– Может быть, перечислить всю нашу родню до седьмого колена?– Нет, мадам.Второй отпер ей дверь и отошел в сторону. Потом каким-то удивительно добрым жестом приложил палец к губам.С бьющимся сердцем она вошла в комнату и устремила взгляд на спящего сына. Возле кровати горела свеча. Катье долго и неподвижно стояла у постели, глядя, как ровно вздымается маленькая грудь, как дышат разметавшиеся по подушке золотые кудри. Мой ангелочек! Ей вспомнились слова Клода: Не терплю изъянов! Она пошатнулась и ухватилась за спинку кровати, снова и снова твердя себе, что маркграф никогда не узнает про «изъян» своего племянника.Она порылась в большом шкафу с одеждой Петера, потом в старом высоком комоде, пока не нашла потертый мешок коричневого бархата. Звяканье драгоценного металла наполнило комнату; мысленно Катье вновь прокляла Рулона и его людей за разгром, учиненный в Сен-Бенуа.Из-за двери донесся приглушенный гул голосов. Знакомые интонации заставили ее насторожиться. Бекет. Она затаила дыхание.– И давно она здесь? – спросил полковник.Катье прижала к себе тяжелый мешок и вылетела в дверь для прислуги. Ее встретил легкий храп: в темной клетушке спала Грета.Она улыбнулась старой верной служанке и проскользнула мимо нее на черную лестницу.Темнота обступила ее со всех сторон. Пахло прогорклым маслом и сыростью. Держась за шероховатую стену, Катье ощупью спустилась вниз. Вскоре глаза привыкли к темноте, чуть подсвеченной масляного лампадой на покосившейся деревянной полке, – не горит, а чадит!Она немного помедлила на небольшой площадке и выглянула в главный коридор. Покрепче прижала к себе мешок и, услышав новое звяканье, едва не выронила свою ношу. Но тут сердце подпрыгнуло в груди от какого-то постороннего звука.Катье круто обернулась; глаза лихорадочно ощупывали тьму лестницы. Нет, вроде пусто. Она спустилась еще на один пролет. Хоть глаз выколи! Ей стало страшно, она попятилась...И наткнулась на стену, которой еще минуту назад не было.Еле удержалась, чтобы не закричать. Чьи-то руки схватили ее за плечи и развернули к себе.Бекет навис над нею; из-за спины его струился свет. Стоит в привычной позе, готовый к бою, волосы не подобраны, камзол и алый мундир расстегнуты – солдат, поднятый со сна по тревоге!– Я предупреждал вас, мадам, – холодно и раздельно произнес он.– Это часы! – воскликнула она. – Бекет, я только заплачу ему за лекарство и больше ничего!– А ты подумала, какую плату он потребует после часов? – Бекет забрал у нее тяжелый мешок и прицепил к поясу, словно кошель. – Ничего ты ему не заплатишь! – Он схватил ее за руку и притянул к себе. Глаза цвета грозового неба пронзали ее насквозь. – Ни сейчас, ни потом.Он потащил ее за собой в черный лестничный колодец.– Бекет, я должна! – Шелковая юбка шуршала по неровному полу. – Пусти меня! Все равно ты ничего этим не добьешься, проклятый англичанин!– Вот именно, проклятый! – прорычал он. – Но ты пойдешь со мной!Он – быстро, решительно, она – упираясь спустились до самого низа крутой лестницы. Бекет внезапно остановился перед запертой дверью, и Катье налетела на его спину, показавшуюся ей тверже стали.Послышался скрежет ржавого железа – он отодвинул засов и пинком растворил дверь. Порывистый ветер люто набросился на них.Дверь вела в один из садов замка. Вечером здесь, видно, был пикник, и зажгли много факелов. Большую часть из них задуло, но некоторые все еще горели; их пламя раскачивалось на ветру. Бекет потянул ее за собой.– Бекет! Отпусти! – кричала Катье. – Куда ты меня тащишь? – Юбки путались в ногах.– Прочь из замка, – ответил он, перекрывая своим глубоким голосом шум ветра. – Прочь от дьявола.Он увлекал ее в глубь сада. Впереди Катье расслышала надрывные крики. Бекет втолкнул ее в тенистую тисовую аллею.Мимо них, вся оборванная, в слезах пробежала Сесиль. В волосах у нее запутались листья и тонкие веточки; она судорожно рыдала. Катье ринулась было за ней, но пальцы Бекета ухватили ее за пояс.Она чуть не опрокинулась на спину, это и удержало ее от столкновения с Клодом. Он вышагивал за служанкой с видом самодовольного кота.Катье съежилась, но маркграф заметил ее, остановился и оглядел всю, с головы до ног – взлохмаченные волосы, измятое платье. Пальцы Бекета жгли ей поясницу, но его самого не видно было за кустами.– О, дорогая, вы определенно делаете успехи, – проронил Клод. – Сюда явились с почти незапятнанной репутацией, и вот вам пожалуйста – свидание в саду! – Он потрогал ее плечо, шею. – Гм. Видимо, я вас недооценил.Жаль, вы не в моем вкусе, впрочем, я бы мог пойти с собой на компромисс.Катье услышала негромкий свист в воздухе и догадалась, что Бекет выхватил из-за пояса кинжал.Глаза Клода сузились, он с интересом уставился на нее.– Неужели ваш любовник убил бы меня, вздумай я оказать вам свою милость? Неужели он готов пойти на такой риск?Катье молчала, понимая, что Бекет способен убить кого угодно.Клод кивнул, коснулся пальцем уголка ее глаза и опустил руку.– Да, видимо, он готов на это. – Деверь насмешливо улыбнулся ей. – Но, дорогая моя, как бы ни были соблазнительны ваши формы, едва ли за них стоит отдать жизнь. Пожалуй, тут я на компромисс не пойду.Уже сделав несколько шагов, он вдруг остановился и резко обернулся к ней.– Надо наказать гувернеру, чтоб был построже с вашим сыном, коль скоро его мать так безнравственна. Но по крайней мере у вас нет того голодного взгляда, какой бывает у женщин, не имеющих любовника. – Сыто ухмыляясь, он продолжил путь и вскоре скрылся за тисовой аллеей.Бекет дернул ее к себе, и она повалилась назад. Он успел подхватить ее на руки. Кинжала она так и не увидела.– Мы теряем время. – Он направился к южным воротам. Мешок с часами позвякивал у пояса, напоминая звон шпор.– Отпусти же меня, черт бы тебя побрал! – Катье стала молотить его по плечу.Ее же телом он придавил к себе эти непокорные руки и тихо подзадорил:– Ну что же вы? Бейтесь, владелица замка! Катье притихла.Ахерон стоял под самой стеной. Бекет посадил ее на коня и легко вскочил сзади. Прикосновение руки к талии воспринималось уже как что-то уютное, домашнее. Тем не менее она попыталась спрыгнуть, но безуспешно. Бедра сжались, отдавая приказ коню, и Ахерон рванулся вперед.– Будь ты проклят! Будь ты проклят, Бекет! Отчего ты не даешь мне спасти сына?– Тебя ввели в заблуждение.– Ах, так? А то, что ты чуть не убил маркграфа Геспер-Обского, – это тоже мое заблуждение?– Нет. Это нет.Слова, подхваченные ветром, едва коснулись ее уха. Первые жгучие капли дождя упали на платье. Впереди грозной тенью на фоне угрюмого неба высилось заброшенное аббатство.Ахерон слетел по склону холма и в мгновение ока очутился под навесом коновязи. Дождь усиливался.Бекет спешился, снял ее с коня.– Беги туда! – приказал он, кивнув на ближайшую дверь.Она замешкалась, не желая ему повиноваться. Он отстегнул седло, повесил его на перекладину и надвинулся на Катье.Она отступила. Затем повернулась и вбежала внутрь. Он последовал за ней.– Найал сегодня ночует на другом конце города, – сказал он, зажигая фонарь.Тусклый свет озарил старые стены и одеяло, брошенное на охапку соломы.Летняя ночь была ненастной, но не холодной; их обволакивал шум ливня.– Я только хочу спасти сына, – повторила Катье. – Но все так запуталось.Он вытащил из-за пояса кинжал. У Катье перехватило дыхание. Свет фонаря облизывал острие и подсвечивал мрачную усмешку в темно-синих глазах.– Любой узел можно разрубить. – Он поднес кинжал к мешку с часами и, перерезав веревку, швырнул мешок стену.Грохот заглушил все остальные звуки. Кусочки золота и эмали рассыпались по каменному полу, как пшеничные зерна.– Где ты должна с ним встретиться?Она встала на колени и принялась собирать осколки. Бекет схватил ее за руку.– Говори, где он!Она взглянула на кинжал в его руке, потом прямо ему в глаза.– Вы угрожаете мне, полковник Торн?Он бросил кинжал, и тот зазвенел у его ног. Сомкнув пальцы вокруг ее предплечий, он приподнял Катье над грязным полом.– Нечего ползать ради этой собаки! – Крепко обнимая, он поставил ее на пол. – Как ты можешь молчать? Неужели не чувствуешь, как зло клубится вокруг тебя?.. Он где-то там... прячется. В замке много темных углов. – Он выпустил ее. Подошел к узкому оконцу и, подтянувшись, коснулся руками верхней рамы. – Но тьма преисподней – единственное подходящее место для Эль-Мюзира.Катье не шелохнулась.– У тебя свой долг, у меня свой. Ты видел сегодня Клода? Понял, что он за человек? Лекарство поможет мне по крайней мере выиграть время.Молния сверкнула над долиной, резко обрисовав профиль Бекета. Через секунду грянул гром.– Ты все еще веришь, что в руках дьявола твой сын будет в безопасности? – Бекет вздохнул так глубоко, будто хотел вобрать в себя всю силу урагана. Еще крепче вцепился в раму, и на пол посыпались обломки штукатурки. – Ну почему, почему ты не хочешь понять?– Что понять? – с горечью откликнулась она. – Что мой сын обречен стать жертвой вашей войны, как его отец?Он опустил руки и повернулся к ней лицом.– Чего ты от меня хочешь? Чтобы я пожертвовала своим сыном ради короля? Ради королевы, императора? Ради жизни одного солдата? Или тысячи?.. – Она не сводила с него глаз. – Или ради тебя?Бекет, отвернувшись, выругался.– Я хочу, чтоб ты спасла своего сына... – Он запустил пальцы в волосы. – Господи Иисусе, женщина, то, что ты делаешь, это же безумие!– Безумие? А как бы ты поступил на моем месте?.. Довольно, Бекет. Я сделала свой выбор. Я хочу, чтобы сын был счастлив, и больше мне ничего не надо.– Вот, смотри! – Он сорвал с себя мундир, камзол и рубашку. Подошел к ней, схватил за руку и приложил ее к зловещему шраму на своей груди. – Вот он, твой выбор. Ты выбрала человека, который сделал это!Катье зачарованно смотрела на свою руку, ощущая не рубец на коже, а тепло и бешеный стук его сердца.– Не мучай меня! – Она вырвала руку. – Оставь нас с сыном в покое!– Нет! – Он встряхнул ее за плечи. – Я не пущу тебя к дьяволу. Признайся во всем Клоду.– Ни за что! – крикнула она.– О Боже! – взревел Бекет. – Да пойми, Клод – ангел по сравнению с Эль-Мюзиром! Ты даже представить себе не можешь, что проклятый турок способен сотворить с твоим сыном!– Хватит, хватит! Замолчи! – Она заткнула уши и съежилась, точно исхлестанная его словами. – Я устала от твоих безымянных ужасов. Ты был военнопленным, а Петер просто маленький мальчик!Бекет приподнял ее над полом. Она бешено отбивалась, и он прижал ее к стене.– Катье, Катье, послушай меня! Да послушай же, черт возьми!– Ничего я не скажу Клоду! – хрипло кричала Катье, раскачивая головой из стороны в сторону; волосы метались у нее по плечам. – Я знаю то место! Я видела его во сне! Оно мне все время снится! Думаешь, на земле только один ад? И только тебе снятся черные сны? От Эль-Мюзира мне нужен пучок трав и кореньев! Почему ты не даешь мне их получить? Почему? Его лицо было совсем близко.– Не будь слепой, Катье! Потому что тогда он получит тебя!Он поцеловал ее. Долгим, страстным поцелуем. Она сопротивлялась, но Бекет уже почувствовал в ней нарастающий жар. Руки зарылись ему в волосы, губы и язык отвечали на его поцелуй, словно бы весь гнев и ужас выплеснулись в желание.Каждый отклик ее тела был ему знаком. В горле у него возник удовлетворенный клекот, когда он окунулся в уже изведанное однажды блаженство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39