Они постоянно враждуют друг с другом, и подлинное примирение невозможно. Она соскребла кашицу с камня и вывалила ее на лист. Смирись , Катье. У мужчин ты не имеешь успеха. Она посмотрела на свои перепачканные зеленью руки. Тряхнула головой. Отчим , Филипп... Если ты с ними не смогла справиться , куда тебе до полковника Торна ? Иное дело – Лиз. Только она имела подход к отчиму , да и после сколько у нее было обожателей! А как бы Лиз подступилась к этому англичанину? Палочкой Катье хорошенько перемешала приготовленную мазь. Глупый вопрос. У Лиз к мужчинам был только один подход – зато беспроигрышный. Может, стоит еще раз попробовать убедить Торна отказаться от своей охоты?Она взяла листок с бальзамом и посмотрела на него с нежной улыбкой, хотя внутри была натянута как струна.– Позвольте мне заняться моим ремеслом, полковник Торн, – произнесла она на тон ниже обычного своего голоса.На его лице отразилась настороженность, быстро перешедшая в удивление, затем в непроницаемую маску. Язвительно-насмешливого Торна как не бывало.– Я же сказал, что не нуждаюсь в лечении.– Это облегчит ваши страдания, – прозвучал в воздухе ее мелодичный голос. – Ну, пожалуйста. Ложитесь вот здесь, у огня, и снимите рубашку.– Оставьте свои уловки. – В голосе его слышалась угроза.– Ну не упрямьтесь, полковник... – Она осеклась, увидев его изумленно приподнятую бровь. – Прошу вас. Я только... я хочу... – Решимость изменила ей, слова не шли с языка. Она не Лиз и никогда не сможет сыграть роль опытной куртизанки.– Вы испытываете мое терпение, мадам. Катье вытянула на ладонях лист со снадобьем.– Я только хочу успокоить боль, поймите. Чего бояться?– Бояться? Вы что, издеваетесь?Сердито сдвинув брови, он расстегнул камзол и бросил его на землю. Скрипнул зубами от нового приступа боли. Сцепившись взглядом с Катье, сдернул через голову рубаху. Бриджи сидели у него на бедрах, а над ними возвышался мощный оголенный торс.– Бог с вами, лечите!Он увидел, как она сглотнула комок в горле, прежде чем указала рукой на траву.Торн улегся ничком. Боль в боку снова застигла его врасплох, и он резко выдохнул. Наверно, дела и впрямь хуже, чем он думает. Уже давно забылись те времена, когда собственное тело ему не повиновалось. Он вытянулся на мягкой траве, сложив руки под подбородком. Семь лет. С тех пор, как бежал из ада. Очень давно, а кажется, только вчера.От прикосновения юбки к обнаженной коже напряглись вес мускулы, и он закрыл глаза, чтобы рассеять это ощущение.– Спокойно, полковник, – раздался над ним нежный голос Я не причиню вам боли.Что-то прохладное и шелковистое коснулось его спины. Длинными уверенными мазками мадам де Сен-Бенуа втирала бальзам. Сперва она массировала только спину, не трогая свежей раны в боку. Он заставил себя дышать глубоко и ровно. В ее мягких руках, оказывается, скрыта большая сила, они снимают напряжение мышц, а касаясь шрамов, становятся легче перышка.Как ни странно, боль, которую он терпел два дня, начала отпускать, оставалось лишь ощущение ее пальцев на спине, втирающих прохладный бальзам. Когда ее пальцы добрались до шрама в боку, рану лишь слегка защипало, а потом они остудили жар и боль. Он начал задремывать. Боже Всемогущий, он бы продал душу дьяволу за одно такое ангельское прикосновение в черном аду Тимишоары!Треснул уголек костра, и Бекет очнулся, глубоко вздохнул. В голове прояснилось, и он вдруг осознал, как хорошо подействовал бальзам. Теперь ее руки порождали новый жар.Катье тоже остро ощущала под своими руками этот могучий торс. Его горячая кожа быстро впитывала прохладный бальзам. От трения чуть покалывало кончики пальцев.При виде длинных старых рубцов у него на спине она: вновь содрогнулась. Да, такие можно было оставить только кнутом. Он напрягся, мышцы под ее руками превратились в сталь, и пальцы Катье поспешно заскользили вверх по спине.Незнакомое тепло разливалось от ее рук к плечам, груди, к животу. Катье нахмурилась и поменяла позу: видно, она придвинулась слишком близко к огню.Торн без предупреждения перекатился на спину, и вместо бока ее пальцы очутились на твердом плоском животе.Охватившее его пламя разгорелось еще жарче при виде склонившейся над ним золотоволосой женщины. Он легко поймал ее запястье; она вздрогнула и отстранилась. Он едва дотронулся до нее, а в огромных серых глазах уже полыхнула страсть.Руки его скользнули ей на плечи и чуть притянули к себе. Большие пальцы ласково погладили тонкие выступающие ключицы. Она наклонилась, почти касаясь его своим телом.Он провел рукой вверх по ее шее и погрузил пальцы в золотистые волосы. До чего же прекрасно это лицо, подсвеченное пламенем костра! Очень осторожно он пригнул ее голову еще ниже. Ресницы затрепетали, губы медленно приоткрылись.Катье забыла дышать. Ни мыслей, ни образов, только разлитое по всему телу тепло...Их губы соприкоснулись легко и нежно. Он чуть отодвинулся, и сквозь сомкнутые веки она почувствовала взгляд, ощупывающий ее лицо. Но не шевельнулась, зачарованная колдовством летней ночи.Потом услышала, как он перевел дух. Руки крепче обхватили ее, а губы вернулись к губам. Теперь в его губах точно скопился раскаленный пламенем костра воздух. Язык, проникающий в скрытые глубины ее рта, то и дело отступал, чтобы тух же еще настойчивей заявить о своих правах. Пальцы забрались внутрь корсажа, к обнаженной груди.Какая сладкая истома! Он оторвался от ее губ и стал покрывать поцелуями лицо и шею. С каждым новым поцелуем она таяла и растворялась в его страстной силе.Язык ласкал нежную кожу у нее за ухом, зубы прикусили мочку. Катье будто пронзила молния; из труди вырвался стон, удивленный и беспомощный.Ее руки легли ему на плечи, пробежались по выпуклым мышцам. Она поцеловала его в шею, потом за ухом, слизывая языком следы своих поцелуев, пробуя его на вкус, словно терпкое вино.С протяжным стоном он гладил ее спину: пальцы то соскальзывали чуть ниже, то вновь поднимались к шее, как бы запоминая очертания тела. А Катье все не могла насытиться его кожей; губы ее спустились с шеи на грудь.Желание трепетало внутри, воспламеняя ее всю. Зловещий белый рубец над сердцем вырос на пути ее губ, и они бездумно приникли к нему.– Господи Иисусе! – взревел он и отбросил ее от себя. Лежа ничком в траве, она в растерянности приподнялась на локтях.– Я сделала вам бо...Слова замерли, когда она взглянула в его глаза, холодные, как зимнее небо. Он потер кулаком длинный рубец, видя перед собой разверзшуюся черную бездну.– Вы недалеко ушли от сестры! – отрывисто бросил он.Тело вступило в битву с душой. Огонь в паху требовал, чтоб его загасили, а леденящие воспоминания, разбуженные поцелуем Катье, стучались в сердце.– Черт, как я мог поддаться?!Едва она коснулась шрама на груди, он ощутил не мягкие губы, не жар языка, а острие той кривой сабли и подумал, как тогда, что это его последнее в жизни ощущение.– Будьте вы прокляты!.. Нет, Боже Всемогущий, я проклят, я! Нйг adam , твердил он про себя привычное заклинание. В памяти всплыли перекошенное болью лицо, натужное дыхание, кровавый кашель. Умирающий на руках Бекета дотронулся до него тыльной стороной ладони (все пальцы были перебиты) и прошептал: Поклянись! Поклянись , что убьешь его! Клянусь! – ответил Бекет, и в горле комом встали непролитые слезы. Клянусь кровью Господа Нашего Иисуса Христа , я убью его! Тело на руках у него обмякло, дыхание замерло.Бекет открыл глаза, решив, что черный ад Тимишоары уже поглотил его, но увидел перед собой золотистые, озаренные пламенем костра волосы. Ну нет , женщина , подумал он , сжимая кулаки , я дал клятву , и ты поможешь мне сдержать ее. Катье смотрела, скованная ужасом. Темные волосы заслоняли его лицо, и выражение рассмотреть было нельзя.Зловещий, грозный голос прорезал темноту:– Вы отведете меня к сестре и к дьяволу... Эль-Мюзиру... Все! Покончим с этим. – Он двинулся к лесу.– Торн! – окликнула Катье.Не оборачиваясь, он застыл у края поляны. Костер уже догорал, поэтому она не видела, а лишь угадывала игру мышц на обнаженной спине: полковник силился обуздать свой гнев.– Кто такой Эль-Мюзир?Воцарилась гнетущая тишина. Шипение догорающих углей, шелест ветра в вершинах деревьев, писк какой-то лесной зверушки, попавшейся в лапы хищника, – вот все, что слышала Катье на фоне собственного взволнованного дыхания.– Может, хватит прикидываться святой невинностью?– Я не прикидываюсь, полковник. Я в самом деле не знаю этого...– Эль-Мюзира, – закончил он. Имя точно осквернило свежий ночной воздух. – Дьявола. Любовника вашей сестры.– Да нет же, Лиз не...В мгновение ока он очутился с ней лицом к лицу. Схватил ее за плечи.– Да, мадам. Она его любовница. Сила притягивает женщин. А этот черный дьявол силен. Он питается кровью своих жертв, высасывает ее по капле.– Что вы несете? Моя сестра... – Катье запнулась, отвела глаза. – Лиз очень красива. Мужчины всегда были от нее без ума. Но она моя сестра...– Она шлюха. Подстилка дьявола.Катье сбросила его руки.– Вы забываетесь! Дьявол, чернота, кровь – такими сказками детей пугают! Вот уж никогда бы не подумала, что солдаты так суеверны.Бекет поднес к ее глазам сжатую в кулак руку, и в отблеске костра на ней отчетливо проступили шрамы.– А это?.. Это, по-вашему, тоже суеверие? Да, я суеверен, потому что ношу на себе следы рабских цепей. У турок есть семь разрядов рабов. Я – эзир, военнопленный. Однажды мы... я и еще один человек выехали за ворота Вены. Я был совсем мальчишка, хотя уже полковник – отец купил мне чин и полк. Играл в войну – не на поле брани, а в гостиных Парижа, Рима, Вены... Играл и думал, что весь мир у меня в руках. А турки стояли в окрестностях города. Они напали на нас из засады и продали в рабство султану Тимишоары. В рабство, понимаете, мадам? Я был чужой собственностью, как скотина! И моего хозяина даже среди своих называли неверным.Сильный обнаженный торс блестел от бальзама, нанесенного ее руками.Катье старалась не смотреть на него, и уж тем более ей было страшно заглянуть ему в глаза. Ведь он сразу поймет, какое впечатление произвела на нее его «сказка».– Но почему вы думаете, что Лиз могла связаться с таким человеком? Не надо принимать ее легкомыслие за...– Не легкомыслие, а распутство. Оно у нее в крови... как и у вас.– Сами вы дьявол, Торн! Говорю вам, Лиз не способна...– Ах, не способна? Вы станете отрицать, что она спала с Ориаком, Рулоном, Марайя, Гийоном, Невиалем...– Хватит! Довольно! – крикнула она и закрыла ему рот ладонью.Все эти имена Катье помнила из писем сестры. Тепло его губ согревало ей ладонь, и она быстро отдернула руку.– Нет, не хватит, – возразил он. – Кроме личной мести, у меня есть другая, не менее серьезная причина расправиться с дьяволом. – Его пальцы стали непроизвольно поглаживать ей основание затылка. – Эль-Мюзир изобрел дьявольскую жидкость – смертоносное оружие. Оно называется «Пламя Люцифера» и сжигает все на своем пути, причем затушить его невозможно ни водой, ни песком. Если выстрелить им из пушки – целые батальоны полягут, не успев взглянуть в лицо врагу.Катье затрясла головой.– Нет! Я не верю...Его пальцы запутались у нее в волосах.– Вся Европа окажется во власти дьявола. Он никого не пощадит, даже королей.– Но при чем тут Лиз? Она в глаза не видала никакого Эль-Мюзира. Пусть она не всегда была верной женой, но в последнее время исправилась. Прежде Лиз под любым предлогом уезжала из Д'Ажене и колесила по всей Франции, но теперь она уже год не покидала Константина.– Разве она не в Серфонтене? – напомнил ей Торн.– В Серфонтене, – с неохотой признала Катье. – Но не с Эль-Мюзиром.– Нет, именно с ним.– С чего вы взяли? Она взяла с собой только астролога.Торн молчал.– Астролога... – потрясение повторила она. – Онцелус старый человек.– Онцелус и есть Эль-Мюзир.– Не может быть, вы ошибаетесь! – (Онцелус делает лекарство для Петера!) – Нет-нет... – Она попятилась, замахав на него рукой. – Вы ошибаетесь, Торн! Я же видела его. Он старик.– Видели? – переспросил Торн. – Вы видели его лицо?– Коне... – Катье вдруг осеклась. – Нет, лица не видела, – пробормотала она едва слышно.– Ну вот. Он и есть Эль-Мюзир.– Да нет же! Он человек, Торн! Человек, а никакой не дьявол. – В голосе слышались истерические нотки. – Лиз никогда бы... нет, неправда...– Почему вы его защищаете?– Потому что это неправда. Нет! Вы лжете!Торн дернулся, будто она его ударила. Его руки сжались в кулаки. Дыхание со свистом вырывалось из груди.– Можете говорить что угодно, мадам. Но завтра утром вы проводите меня к нему. К Эль-Мюзиру. Глава VII Бекет проснулся перед рассветом. На душе было муторно. Листья под головой зашуршали, и он перевернулся на бок. Прошлую ночь он спал довольно крепко: сказалась усталость после битвы, а нынче его опять мучили кошмары. И еще сероглазая красавица.Он с болью вспомнил, как вчера оттолкнул ее. Уже давно ни одна женщина так не прикасалась к нему. В душе опять зашевелилось презрение к самому себе, но Торн решительно отогнал его. В конце концов, он мужчина, а не памятник. Одно ее тело соблазнит хоть евнуха, а добавь сюда пылкость и гордый нрав...Он поискал ее глазами, и сердце екнуло. Нету! Исчезла! Вскочил, натянул ботфорты и стал осматривать примятую траву, где она спала.– Будь ты проклята!Бекет потрогал зеленый ковер, еще хранивший тепло ее тела. Видимо, она встала совсем недавно – полчаса, не больше. Вырвал пучок травы и отшвырнул в сторону.– Ну, мадам, на этот раз я вам не спущу!Он обыскал поляну и легко нашел ее следы возле кустарника. Горькая усмешка искривила его губы. Сам виноват, это не она тебе изменила, а твоя собственная бдительность. Он отломил веточку и яростно терзал ее пальцами, высматривая, куда ведут следы.Наконец отряхнул руки и зашагал обратно к кострищу. Быстро оделся, собрал вещи, оседлал Ахерона. Глаза еще несколько мгновений шарили по траве, затем он тронул поводья. Красотка сполна заплатит за свою измену!Катье выбилась из сил, выдергивая стебли дикого винограда, прикрывавшие вход в пещеру. Времени мало – небо уже светлеет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39