Стэнтон, который раньше так гордился тем, что понимает людей, видел, что сейчас ее что-то беспокоит. Инстинкт подсказывал ему, что она волнуется из-за событий прошлого вечера. Очевидно, вчерашнее происшествие напугало ее куда больше, чем она хотела признать.
Стэнтон сосредоточенно наблюдал из окна за зелеными сельскими пейзажами. Он уже не мог дождаться, когда же наконец выберется из экипажа. В этой близости он провел мучительные четыре часа, вдыхая нежный цветочный аромат ее тонких духов. Он осторожно вздохнул.
«Господи, да есть ли еще на свете женщина, которая благоухала бы лучше ее? Нет, это невозможно».
Эндрю потратил все свои силы, чтобы сдержаться и не коснуться ее. Он лишь подался вперед, вбирая в себя ее дурманящий запах. Он поддался мучительному искушению и придвинулся ближе, но тут же сделал над собой усилие, чтобы сдержаться и не поцеловать ее. Эта борьба с собой отняла у него последние силы.
Терпение. Нельзя забывать, что он спланировал кампанию нежного ухаживания, без бури и натиска. Стэнтон почему-то чувствовал, что если начнет слишком резко, то она упорхнет, как испуганная птичка. Конечно, очень некстати, что леди Кэтрин явно сердится на него из-за этого дурацкого «Руководства», хотя сам Стэнтон тоже изрядно раздражен ее непомерным энтузиазмом по поводу книги Брайтмора и всей этой чепухи насчет современной женщины. Если вдруг леди Кэтрин узнает, что Эндрю Стэнтона наняли для выяснения личности и местонахождения ее литературного идола, Чарлза Брайтмора, она будет весьма недовольна. Пусть его миссия по разоблачению этого человека отложена на время визита в Литл-Лонгстоун, он энергично возьмется за нее, как только вернется в Лондон. Чарлз Брайтмор будет разоблачен. Эндрю получит весьма солидный гонорар, а вся эта чушь о современной женщине со временем забудется. Эндрю надеялся разрядить напряженность, возникшую между ним и леди Кэтрин. Он очень хотел использовать предоставившуюся ему возможность и провести время в обществе понравившейся ему женщины.
Через минуту на дороге появился нарядный кирпичный дом с белыми колоннами, живописно вырисовывающийся на фоне огромных деревьев, пологих холмов, изумрудных газонов. Яркие пурпурно-розовые змейки цветочных клумб оживляли море зелени и полевых цветов. Вечернее солнце заливало старинный фасад своим золотистым сиянием. Вся сцена словно бы воплощала в себе красоту мирной деревенской жизни. Здесь, вдали от мелочной жестокости света, Кэтрин чувствовала тишину, покой и безопасность.
– Теперь я понимаю, почему вам здесь так нравится, – задумчиво проговорил Стэнтон.
– Это мой дом, – спокойно ответила леди Кэтрин.
– Он куда больше и величественней, чем я ожидал, – признался Стэнтон. – Называть его коттеджем – все равно что обозвать корабль шлюпкой.
– Возможно, вы правы. Здешняя природа, дружелюбная атмосфера, отсутствие всяких условностей – все это создает уют и комфорт. Я влюбилась в этот дом, как только его увидела.
Стэнтон слегка повернул голову, взглянув на тонкий профиль спутницы. Мягкий изгиб нежной щеки, изящная линия шеи, чуть-чуть вздернутый нос, сочная щедрость губ. «Влюбиться, как только увидишь что-то... Да, я знаю, как это бывает».
– Купив этот дом, где для Спенсера есть легкий и абсолютно приватный доступ к горячим целебным источникам, Бикли совершил единственный благородный поступок по отношению к своему отпрыску, – негромко проговорила леди Кэтрин голосом, лишенным всякого чувства. Стэнтон был поражен пустотой ее глаз. Черт возьми, как желал бы он разогнать все мрачные тени, скопившиеся в ее душе за годы несчастливого брака! – Разумеется, истинная причина покупки в том, что Бикли хотел поселить Спенсера... и меня где-нибудь подальше, где он не видел бы своего несовершенного сына и женщину, которая, как он сам говорил, навязала ему этого сына.
Благодаря дружбе с Филиппом Эндрю был прекрасно осведомлен, как бесчувственно, грубо и эгоистично вел себя его зять по отношению к такой живой и нежной женщине, как леди Кэтрин. Каким никудышным отцом он был для мальчика, который так в нем нуждался. Стэнтон едва удержался, чтобы не сказать: «Я хотел бы лишь на пять минут оказаться наедине с тем подонком, за которым вы были замужем». Вместо этого он произнес:
– Мне жаль, что ваш брак оказался таким несчастным.
– Мне тоже. Начало было очень многообещающим, но после рождения Спенсера... – Она затихла. В ее глазах мелькали тени, которые, видимо, по-прежнему не давали ей покоя. У Стэнтона защемило сердце. Ему так хотелось дотронуться до ее руки, прогнать печали, подарить покой. Покой, который и ему самому приносила одна только мысль о ней.
Но не успел он сделать ни единого движения, как она справилась с собой и улыбнулась.
– Но теперь все это в прошлом. Мы со Спенсером очень любим Литл-Лонгстоун, Надеюсь, вам у нас понравится.
– Уверен, что так и будет.
– И пока вы здесь, обязательно воспользуйтесь горячими источниками. Они очень целебны. Я сама мечтаю начать принимать ванны, чтобы излечить эту скованность в плече..
Эндрю прикусил язык. Он терпеть не мог воду, а уж оказаться в горячем источнике... Нет, увольте. Однако он не успел ничего ответить. В этот момент экипаж дернулся и остановился. Они прибыли на место.
– Прежде чем мы войдем в дом, – торопливо заговорила леди Кэтрин, понизив голос, – мне хочется вас кое о чем попросить: не упоминайте при Спенсере о вчерашнем происшествии. Я не хочу его беспокоить.
Эндрю не мог скрыть своего удивления.
– Но ведь он обязательно заметит, что вы ранены!
– Рукав скрывает повязку. – А губа?
– Припухлость почти прошла. Уверена, он не обратит на это внимания.
– А если обратит?
– Скажу, что прикусила. Кстати, это правда.
– Возможно. Но правда, вводящая в заблуждение.
– Я предпочту слегка ввести его в заблуждение, чем волновать понапрасну.
Дверь распахнулась, на пороге возник облаченный в ливрею лакей. Он протянул руку, помогая леди Кэтрин выйти из экипажа. Разговор на этом закончился. Эндрю рассудил, что это к лучшему, так как любой новый его аргумент непременно привел бы к продолжению спора.
– Аргументы не способствуют успешному ухаживанию, – пробормотал он себе под нос.
– Что вы сказали, мистер Стэнтон? – Остановившись в дверях экипажа, леди Кэтрин оглянулась через плечо и бросила на Эндрю вопросительный взгляд.
– Э-э... Сказал, что не очень ловок во всяких прыжках. – «Господи, что я такое говорю! Выгляжу настоящим ослом! Это тоже не способствует успешному ухаживанию».
– Прыжках?
– Да-да. В горячие целебные источники. – Стэнтон надеялся, что не побледнел от одних только этих слов.
– Ах так! – Ее лицо слегка прояснилось, но все равно Кэтрин одолевали сомнения: «Может, он действительно просто болван?»
Пока леди Кэтрин отдавала распоряжения лакею относительно багажа, Стэнтон воспользовался моментом и огляделся. Подъездную дорожку затеняли огромные вязы. Солнечные лучи, проникшие сквозь густые кроны, скользили по гравию. Эндрю глубоко вздохнул. Легкие наполнились ароматами зрелого лета: благоуханием травы, нагретой солнцем земли, острым запахом сена, говорившим, что где-то рядом есть конюшня. Прикрыв глаза, Стэнтон на миг позволил себе вернуться мыслями к другой, давно минувшей жизни, когда он был счастлив в таком же вот месте. Как и всегда при возвращении в прошлое, мрачная тень тут же набежала на радостные воспоминания, принося с собою чувство стыда и вины, сожаления и раскаяния. Он открыл глаза, отбрасывая мысли о прошлом. Все давно умерло.
Стэнтон обернулся и замер, увидев, что леди Кэтрин вопросительно на него смотрит.
– С вами все в порядке? – с тревогой проговорила она. Эндрю постарался спрятать горькие воспоминания и боль в глубине своего сердца, где их никто не увидит, и улыбнулся.
– Все прекрасно. Я просто наслаждаюсь свежим воздухом после долгого путешествия. Мне так хочется поскорее увидеть вашего сына.
– Уверена, вам не придется долго ждать.
В этот момент распахнулись двойные дубовые двери, и на пороге возник одетый по-домашнему подросток. Он махнул рукой, улыбнулся и крикнул:
– С приездом, мама!
Спенсер сделал неловкий шаг вперед, и Стэнтон увидел его изуродованную ногу. Сердце Эндрю дрогнуло от сострадания. Что должен ежедневно испытывать мальчишка! И дело не только в физической боли, но и в боли душевной, ведь его считают не таким, как другие, – ущербным. Стэнтон стиснул зубы. Он понимал, почему сейчас леди Кэтрин и Спенсер живут в Литл-Лонгстоуне. Очевидно, из-за неприятия и отторжения, с которыми мальчик столкнулся в Лондоне. Сам Стэнтон хорошо помнил все сложности этого возраста. Двенадцать лет – преддверие взрослой жизни; это трудный момент даже для здорового подростка.
Мать встретила Спенсера, заключив его в объятия, на которые он отвечал с жаром и без смущения. Наблюдая такую трогательную привязанность, Стэнтон даже почувствовал зависть. Он не знал, что значат материнские объятия, его мать умерла в родах. Эндрю заметил, что Спенсер был почти одного роста с леди Кэтрин и очень широк в плечах, но неуклюжие руки выдавали возраст: ему еще расти и расти! Мальчик поражал сходством с матерью. Он унаследовал от нее такие же каштановые волосы и золотистый оттенок карих глаз.
Леди Кэтрин отстранилась от сына, рассмеялась и здоровой рукой (Эндрю это сразу заметил) взъерошила его густые волосы.
– Еще не высохли! – воскликнула она. – Как прошло купание?
– Чудесно! – Спенсер вдруг нахмурился, придвинулся ближе и спросил: – Что у тебя с губой?
– Нечаянно прикусила, не волнуйся. Лицо мальчика прояснилось.
– Как прошел дедушкин день рождения?
– Очень... насыщенно. А у меня для тебя сюрприз! – И она указала на экипаж, рядом с которым стоял Эндрю.
Спенсер перевел туда взгляд, заметил Эндрю, и глаза его округлились.
– Ой, это вы, мистер Стэнтон!
– Я. – Стэнтон подошел поближе и протянул мальчику руку. – Как я рад снова тебя видеть, Спенсер.
– Я тоже.
– Мистер Стэнтон проявил любезность, сопроводив меня домой, и даже согласился у нас погостить. Он обещал развлекать нас рассказами о приключениях с твоим дядей Филиппом.
Улыбка Спенсера стала еще шире.
– Отлично! Я хочу услышать, как вы расправились с разбойниками, которые заперли вас в подземной тюрьме!
Леди Кэтрин приподняла бровь от удивления.
– Разбойники? Тюрьма? Никогда об этом не слышала. Я думала, что вы с Филиппом занимались раскопками артефактов.
– Так и было, – заверил ее Эндрю. – Но ваш брат обладает невероятной способностью без конца попадать в переделки, а потому мне приходилось несколько раз его выручать.
Глаза леди Кэтрин лукаво блеснули.
– Понимаю. А вы, мистер Стэнтон? Сами-то вы никогда не нуждались в том, чтобы вас выручали из переделки?
Эндрю постарался придать лицу самое невинное выражение и ткнул пальцем себя в грудь.
– Меня? Да ведь я – образец примерного поведения!
– А был случай, когда дядя Филипп помог вам спастись от этих головорезов! – звенящим от возбуждения голосом вставил Спенсер. – Управился с ними только с помощью трости и смекалки. Они ведь гнались за вами, потому что вы имели неосторожность поцеловать дочь одного негодяя.
– Ну, это преувеличение! – отмахнулся Эндрю. – Твой дядя Филипп всегда был склонен к гиперболам.
– Ах вот как! – Леди Кэтрин поджала губы. – А как было на самом деле, мистер Стэнтон? Вы целовали дочку того негодяя?
«Черт возьми! Как же это выходит, что любой разговор с ней в последнее время приводит на опасную дорогу?»
– На самом деле я просто слегка чмокнул ее в щечку на прощание. Абсолютно невинное дело. – Конечно же, он не стал упоминать, что предшествующие этому прощальному поцелую два часа никак не назовешь невинными. – К несчастью, ее отец возражал. Боюсь, довольно бурно. – Он пожал плечами и улыбнулся. – Меня уже собирались превратить в решето, но в дело вмешался незнакомец. Он дико вращал своей тростью и что-то кричал на непонятном языке. По правде говоря, я уже решил, что он рехнулся, но положение спас... Кто бы вы думаете? – наш Филипп. С тех пор мы стали друзьями.
– Господи, что же такое он им сказал? – воскликнула леди Кэтрин.
– Понятия не имею. Он отказался мне сообщить, заявив, что это его маленькая тайна. Я и по сей день не знаю.
– Значит, он сказал что-то ужасное про вас, – ухмыльнулся Спенсер.
– Уж наверняка, – расхохотался Эндрю.
– Что ж, мистер Стэнтон, мы со Спенсером надеемся услышать новые рассказы о ваших приключениях. А теперь надо вас устроить. – И она протянула здоровую руку Спенсеру.
Они направились к крыльцу. Эндрю шел позади матери с сыном и видел, как напряженно она держит руку, изо всех сил стараясь поддерживать Спенсора, хромающего рядом с ней по дорожке. Эндрю понимал, какое тяжелое бремя приходится нести леди Кэтрин. Понимал и восхищался ею. Делала она это с достоинством и юмором. Ее любовь к сыну сияла, как мягкий солнечный свет. Спенсер, несмотря на выпавшие на его долю физические страдания, был дружелюбным и смышленым молодым человеком. Любой мужчина гордился бы таким сыном. Эндрю сжал кулаки, вспомнив, как бессердечно отрекся от Спенсера его собственный отец.
Они переступили порог и оказались в просторном вестибюле с паркетным полом. Комнату наполнял цветочный аромат, смешанный с запахом пчелиного воска. В конце вестибюля Стэнтон заметил ведущую наверх изогнутую лестницу и расходящиеся веером коридоры. На длинных столах красовались вазы со свежесрезанными цветами.
У двери стоял одетый в ливрею дворецкий.
– Добро пожаловать, леди Кэтрин, – произнес он таким звучным голосом, что Стэнтон даже вздрогнул.
– Спасибо, Милтон. – Передав слуге шляпу и шаль, леди Кэтрин представила Эндрю: – Это мистер Стэнтон, деловой партнер моего брата и добрый друг нашей семьи. Он погостит у нас несколько дней. Я уже распорядилась, чтобы его вещи отнесли в голубую комнату для гостей.
Милтон поклонился.
– Я прослежу, чтобы комнату тотчас приготовили.
– Мама, ты видела наши новые цветы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38