Собрав в кулак остатки воли, Чарли продолжил поиски. Осматривая кровать Одри, он не сдержался и попробовал рукой пружины – не скрипят ли.
Они не заскрипели.
Затем он быстро перебрал непослушными пальцами немногочисленные безделушки в ее шкатулке, невольно прикидывая при этом, как смотрелся бы тот или иной дешевенький браслет на руке Одри, представляя себе, как цепочка блеснет на нежной коже ее шейки…
Для очистки совести он заглянул под висевшие на стене дагеротипы, изображавшие мужчину и женщину, – как догадался Чарли, это были портреты мистера Хьюлетта и его покойной жены, матери Одри.
Все это время Чарли чувствовал себя последним гадом, подлецом и ничтожеством. Грязной тварью, вот кем он чувствовал себя! И как только он докатился до такой жизни?! Он, Чарльз Уайлд, отличный плотник и талантливый музыкант, храбрый солдат славной армии, и так далее, и так далее… Как же получилось, что он оказался здесь, в чужой спальне, и роется в дамском белье в поисках драгоценных камешков, которые вознамерился стянуть у доверчивых хозяек этой гостеприимной фермы?
Чарли и самому не верилось, что все это происходит именно с ним, и происходит не во сне, а наяву. Какой позор, какой ужас!
Он поспешил покинуть спальню Одри и сбежал на конюшню, надеясь побыть немного в одиночестве. Ему просто необходимо было сейчас заняться хоть каким-нибудь делом.
Чарли подумал о том, как было бы славно осесть где-нибудь в тихом месте и заняться, как прежде, плотницким ремеслом. Да, но как же его парни, ответственность за которых он взял на себя? Ведь они верят ему и надеются, что он не оставит их на произвол судьбы. И, кроме того, они поклялись навсегда остаться вместе и не позволить пропасть такому замечательному оркестру, в который всех их свела сама судьба.
Каждый из них по отдельности немногого стоил как музыкант, и все они знали это. Но вместе… Вместе они сливались в такой мощный коллектив, какому, пожалуй, не было равного в стране. Это они все тоже прекрасно знали – знали с тех пор, как собрались впервые вместе, и было это почти десять лет тому назад. И с первого дня Чарли был их дирижером, их лидером, их командиром – называйте это как хотите. Одним словом, он всегда был их вожаком. Он был им и в родном для них Америка-Сити, он оставался им и позже, когда оркестр покинул свою родную Джорджию, отправившись сначала в полном составе на войну, а затем, когда дела пошли хуже некуда, – на Дикий Запад.
Оркестр заменял им семью. Они поклялись быть вместе до конца своих дней и готовы были исполнить эту клятву. Нет, Чарли никак не мог подвести своих друзей.
Он уселся на вязанку сена, подогнул колени и уперся в них подбородком. Он чувствовал себя словно мышь в мышеловке.
Черт побери, что сотворила с ними жизнь! Какие из них налетчики! Взять хотя бы его, Чарли Уайлда. Вон, какая-то женщина, тетушка Одри, его взяла и подстрелила, как куропатку. А эти рубины… Эти проклятые камешки могут наконец развязать им всем руки, позволят навсегда бросить позорное воровское ремесло и в конечном итоге спасут им если не жизнь, то свободу – точно. Ведь такие недотепы, как они, должны очень скоро попасть либо на мушку, либо за решетку.
А быть убитым или осужденным на пожизненное заключение Чарли вовсе не улыбалось. Хотя, с другой стороны, ему не улыбалась и роль грабителя – ну не хотелось ему красть эти рубины у Одри и ее тетушки, и все тут!
Чарли вздохнул. Заколдованный круг! Что же ему делать?
Он горестно задумался и наконец решил, что мужская клятва все же превыше всего на свете. И раз уж он дал эту клятву, он должен быть верен ей до конца и постараться сделать все, чтобы вытащить своих друзей из той ямы, в которую загнала их жизнь.
“А если со временем дела у нас наладятся, мы сможем рассчитаться с Хьюлеттами”, – солгал он самому себе.
Чарли еще немного посидел, заглушая голос совести, затем решительно тряхнул головой и пробурчал:
– Черт побери! Все равно же у меня нет выбора!
Он поднял голову и тоскливо посмотрел по сторонам. Первым делом надо обнаружить место, где спрятаны рубины. В конюшне, например, есть немало подходящих мест. Скажем, вон на тех полках, уставленных какими-то пыльными банками, бутылками…
Чарли поднялся со своего места и подошел к полкам, прибитым вдоль стен конюшни. Принялся осматривать, одну за другой, ржавые банки. В них он обнаружил сотни старых, гнутых гвоздей, какие-то железки, веревочки и прочий хлам. Под полками обнаружилось также нечто вроде стола с выдвижными ящиками. Похоже, папаша мисс Одри оборудовал здесь для себя настоящую мастерскую.
Примерно через полчаса Чарли оглянулся и увидел целую кучу барахла, которое он выбросил на середину конюшни в процессе поисков. Здесь были гнутые ржавые гвозди, старые подковы, кусочки кожи – одним словом, все, что угодно, кроме рубинов. Тогда Чарли двинулся дальше, и еще через полчаса груда хлама увеличилась вдвое, пополнившись осколками битого стекла, винтиками, гайками, палочками, даже два старых серпа и один почти новый молоток красовались в этой куче.
Не было лишь драгоценных камешков.
Чарли пнул носком сапога земляной пол конюшни. Столько трудов – и все псу под хвост!
Он решил, что на сегодня с него хватит, но прежде чем вернуться на свою вязанку сена, решил напоследок еще разок пройтись вдоль стен конюшни – а вдруг он пропустил что-то любопытное.
Чарли медленно шел вдоль стен конюшни, но ни на чем не мог остановить глаз. Мысли его текли беспорядочно, но тем не менее у него с каждой минутой росла уверенность в том, что две женщины, уединенно живущие на ферме в этом забытом богом краю, не станут держать свои драгоценности в доме.
Чарли поравнялся со стойлом Герцога, и мул дружелюбно кивнул ему, не переставая при этом жевать свою жвачку. Чарли прошел было мимо, затем вернулся и полез в стойло к Герцогу. Переворошил в стойле мула все – начиная с кормушки и кончая слежавшимся слоем навоза у дальней стенки.
Ровным счетом ничего.
Чарли поднял глаза, и ему показалось, что Герцог откровенно усмехается, глядя на него.
– Ч-черт!
Чарли сплюнул и тряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения. Затем еще раз осмотрелся вокруг.
Ага! Этого он раньше не заметил!
У противоположной стены стояли в ряд покрытые пылью бочонки. Судя по их виду, они стояли здесь много месяцев, а может быть, и лет, и никто и ничто не тревожили их.
– А почему бы и нет? – спросил Чарли у Герцога. Ответа он, разумеется, не дождался и просто подошел к противоположной стене, опустил руку в пыльное чрево ближайшего бочонка и вдруг услышал:
– Какого черта вы здесь шарите?
Голос Фермина Смолла гулко раскатился в пустой конюшне, отразился от ее стен и обрушился на барабанные перепонки Чарли оглушительным эхом. Даже Герцог перестал жевать и испуганно вздрогнул.
В следующую минуту оба они пришли в себя. Герцог возмущенно заржал, а Чарли отскочил от бочонка и протестующе взмахнул своей здоровой рукой. Помня о том, что лучшая защита – это нападение, он ринулся вперед и воскликнул:
– Сукин сын!
Фермин Смолл вытянул вперед руку с зажатым в ней пистолетом. Увидев это, Чарли застыл на месте как вкопанный и продолжил – уже гораздо спокойнее, чем прежде:
– Какого черта, шериф?
– Что вы искали в том бочонке, Уайлд? – рявкнул Смолл, перебегая своими прищуренными глазками то на бочонки, то на лицо Чарли.
Чарли тоже прищурил глаза и прижал здоровой рукой раненую.
– Я навожу здесь порядок, – сказал он. – Разве это запрещено законом?
Глаза Смолла превратились в узенькие щелочки, и шериф протянул подозрительно:
– Интересно, интересно…
Чарли очень неприятно было смотреть на ствол пистолета, направленный ему прямо в живот. Ему совершенно не улыбалось получить еще одну пулю – он вовсе не собирался коллекционировать эти кусочки свинца.
А что подумают о нем его парни, если он позволит подстрелить себя дважды на протяжении одной недели?
В сотый раз Чарли пожалел в эту минуту, что покинул родной дом. Нет, эти края не для нормальных людей!
– Почему бы вам не обратиться к мисс Адриенне и мисс Айви, шериф? Спросите у них, имею ли я право прибраться на конюшне.
– И не подумаю! – вскинулся шериф, которого вовсе не прельщала встреча с этими леди. – Вы сами должны рассказать мне о том, что вы тут делали.
– Что я тут делал – не ваша забота, – огрызнулся Чарли.
– Что здесь происходит? Что за шум?
Голос Одри заставил обоих мужчин вздрогнуть от неожиданности. Чарли невольно пригнулся, опасаясь, что шериф может ненароком разрядить в него свою пушку.
“От пули не убежишь”, – успел обреченно подумать он.
– Какого черта вам нужно здесь, Фермин? – продолжила Одри. – И почему вы целитесь в Чарли?
Одри стояла в дверях конюшни подбоченившись, с раскрасневшимся от гнева лицом, и серые глаза ее метали молнии. Чарли даже в эту опасную минуту не мог не залюбоваться ею. Яркое солнце освещало ее фигуру и золотистым нимбом горело в волосах. Полные губы Одри были плотно сжаты, грудь высоко вздымалась при каждом вздохе. Она и в гневе была очаровательна, эта маленькая мисс Хьюлетт.
– Этот молодчик шарил у вас на конюшне, мисс Одри, – поспешил отрапортовать Фермин Смолл.
– Что? – воскликнула Одри и одарила шерифа презрительным взглядом.
Она прошла в глубь конюшни и встала перед шерифом, затем спокойно протянула руку и выхватила пистолет из его пальцев. Чарли с восхищением наблюдал за ней.
– Это самое идиотское заявление, которое мне приходилось слышать в моей жизни, Фермин Смолл. Впрочем, с вас станется.
С этими словами Одри откинула в сторону барабан “кольта” и высыпала из него на ладонь все патроны.
– Мэ-эм! – возмущенно воскликнул Фермин.
– Никакая я вам не “мэ-эм”, шериф, – бесцеремонно перебила его Одри. – Вы просто сваляли дурака. Как всегда, впрочем. Заберите вашу игрушку.
И она сунула в руку Фермина Смолла разряженный пистолет.
– Но, мисс Одри…
– Я больше для вас не мисс Одри! – прикрикнула на него Адриенна. – И позвольте мне самой хозяйничать в собственном доме! Забирайте свой пистолет и проваливайте прочь сию же минуту!
Шериф что-то угрожающе пробормотал себе под нос и принялся засовывать “кольт” в кобуру, болтавшуюся у него на поясе. Чарли облегченно вздохнул и с удвоенным вниманием продолжал следить за мисс Хьюлетт. Эта девушка была достойна самого глубокого уважения. Он не смог сдержать улыбку, глядя на то, как Одри пересыпает вытащенные патроны в длинную ладонь Фермина.
– Возьмите, – с презрением сказала Одри, – но с одним условием: заряжать свою пушку вы будете только тогда, когда окажетесь за воротами моей фермы.
Она поучала шерифа так, словно тот был маленьким мальчиком.
– Он говорит, что “наводил здесь порядок”, мисс Одри, – попытался наябедничать Смолл. – Хотел бы я знать, что за порядок он здесь хотел навести!
Голос шерифа сорвался на писк. Фермин замолчал и озадаченно уставился на патроны, маслянисто поблескивавшие у него на ладони.
Одри круто развернулась и сердито посмотрела на Чарли. Тот виновато пожал плечами.
– Вы же ничего не разрешаете мне делать, мисс Адриенна, – сказал он. – Вот я и решил хотя бы в конюшне прибраться немного.
Затем Чарли улыбнулся своей самой обворожительной улыбкой, что сгубила столько девичьих сердец в его родном Америка-Сити, и добавил:
– Надеюсь, вы не станете сердиться на меня за это, мэм.
Он указал рукой на груду хлама, скопившуюся посреди конюшни в результате его поисков. Одри покосилась на эту кучу, и щеки ее порозовели.
– Ах, Чарли, негодник, зачем вы меня не слушаетесь?
– Но, мисс Адриенна, поймите, я просто не могу сидеть без дела. Надеюсь, вы не станете сердиться на меня за то, что я хотел немного прибраться здесь, – продолжил Чарли. – Честное слово, рука у меня не так уж сильно болит…
– Ах, Чарли, вы просто прелесть! – прервала его Одри. Она нежно прикоснулась к здоровой руке Чарли, и он смутился – не столько от этого прикосновения, сколько от мысли о том, что весь этот мусор он выгреб вовсе не для того, чтобы навести здесь порядок, а ради этих проклятых камешков.
Одри снова обратилась к Фермину и сказала ледяным тоном:
– Не лучше ли вам заняться своим делом, шериф? И знайте, что, если вы еще раз сунете нос на нашу ферму, мы с тетушкой Айви предпримем меры.
Шериф что-то пробормотал себе под нос и уныло поплелся к выходу. Следом за ним пошла Одри и последним, замыкающим в этой процессии, – Чарли. Он не переставал восхищаться мисс Одри. Что за девушка эта мисс Одри! Она опять выручила его! Да еще как выручила!
Чарли усмехнулся. Да, с какой стороны ни посмотри, мисс Хьюлетт – потрясающая девушка!
– Позвольте вас спросить, мисс Одри, – негромко спросил Чарли. – Что вы имели в виду, когда говорили, что примете меры против шерифа?
Одри обернулась и улыбнулась так, что у Чарли перехватило дыхание.
– Да просто расскажу всем о том, какой он идиот, и все. – Она улыбнулась еще шире и добавила: – А Фермин и в самом деле идиот. Это стало ясно на второй день после того, как его выбрали шерифом. Какие-то ворюги украли у миссис Рамирес свиней, причем прямо из-под носа Фермина. Более того, он даже сам помогал им открыть ворота. Говорил потом, что принял воров за работников миссис Рамирес. Ха!
Одри покачала головой и продолжила свою обвинительную речь против шерифа Смолла:
– И это не единственный случай, когда Фермин выставил себя идиотом. Однажды он пришел к старику Гудлоу – расследовать дело о похищении у него племенного быка. Лучше бы он не приходил! Вытоптал у Гудлоу все грядки – словно стадо бизонов там пробежало! Оставил старика без урожая. И быка того, разумеется, не нашел. Нет, Фермин Смолл не человек, а ходячее недоразумение!
Чарли молча слушал ее. Сам-то он вовсе не считал шерифа законченным кретином.
– А еще он отказался арестовывать человека, который пристрелил Билли Пайка, – продолжал журчать голос Одри, – хотя тот на каждом углу грозился убить беднягу.
– Господи, боже мой, – вздохнул Чарли. – Это уж действительно ни в какие ворота не лезет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44