К тому же священник не сводил с него глаз. Маленький лицемерный негодяй! Джефф едва не взорвался, но благоразумно решил не думать о нем.
Очередной взрыв визга, топот м детские крики окончательно уничтожили тишину. Последние цифры разом вылетели у Джеффа из головы. Красочно выразившись по этому поводу, он поднялся из-за стола и подошел к окну.
Несмотря на пасмурную погоду, ветра не было. День для прогулки выдался поистине прекрасный. Джефф надеялся, что его служащие воспользуются этим в полной мере, потому что следующую неделю он собирался попросить их работать без отдыха.
Джефф в задумчивости отошел от окна. Прошлой ночью он спал всего четыре часа, но совсем не чувствовал усталости, только раздражение и разочарование. Казалось, его оторвали от чего-то очень важного, что ему очень хотелось сделать. Вот только от чего, Джефф не знал.
Он вышел из комнаты и направился к окну в конце холла. Отсюда, с высоты третьего этажа, Джефф различил свой дом на Четырнадцатой улице. Были видны также несколько домов в новом фешенебельном районе. Особенно выделялась устрашающая громада особняка Филиппа и Клары Рабин. Джефф сумел разглядеть и участок, подготовленный Хорасом Табором для строительства нового дома.
А вот дома Мэдисона не было видно, он находился в конце Бродвея. Именно Ферн в свое время настояла на строительстве дома за городом, чтобы иметь достаточно места для верховой езды, хотя с тех пор, как они переехали в Чикаго, времени на это у нее совсем не оставалось: Ферн или ходила беременная, или ухаживала за-детьми. В результате Мэдисон обнаружил, что сидит на изрядном куске настоящего богатства. За последние годы Денвер заметно разросся, и дом брата волею случая оказался в самом престижном районе. Джеффа всегда удивляло, как все, чего касался Мэдисон, неизменно превращалось в золото.
Внимание Джеффа привлекла прогуливающаяся перед школой семья. Два маленьких мальчика с криком и смехом повисли на руках отца. Женщина спокойно шествовала рядом. Джефф удивился, обнаружив, что хорошо знает этого человека. Он вел с ним дела и не предполагал, что тот так интересуется своей семьей. В бизнесе это был довольно жесткий партнер. Сейчас же этот человек выглядел так, словно ни в чем не мог отказать своей жене и детям.
Эта сцена напомнила Джеффу, как он сам одинок. Интересно, страдала ли Виолетта от одиночества? Правда, ее постоянно окружало предостаточное количество детей. Но, наверняка, это не одно и то же, что иметь своих собственных. Виолетта утверждала, будто не хочет выходить замуж, а собирается помочь женщинам, подобным ей самой. Впрочем, вряд ли это заменит ей семью.
Джефф вдруг обратил внимание на воцарившуюся в доме странную тишину. Он прислушался, но не уловил ни звука. Настроения работать уже как не бывало. Почему в здании стало так тихо? И это после того, как там разыгрывались такие баталии!
Спустившись вниз, Джефф обнаружил второй этаж совершенно пустым. Все двери комнат были открыты, в холл падал свет. На первом этаже тоже оказалось безлюдно. Сначала Джефф решил, что карантин закончился немного раньше. Но нет, в таком случае первым должен был уйти он, а не девочки.
Джефф открыл дверь в комнату на правой стороне холла. Бет накрывала стол для ужина и очень удивилась, увидев его.
– Я ищу Виол… мисс Гудвин, – пробормотал Джефф, не придумав ничего другого, чтобы объяснить свое присутствие внизу в это время.
– Она напротив, повторяет с девочками уроки. Завтра заканчивается карантин, и они вернутся в классы.
Джефф пересек холл и открыл дверь. Вместо столов в этой комнате стояли парты, за каждой из которых сидела девочка с открытой книгой. Виолетту. Джефф увидел около доски с написанными на ней именами: их было более дюжины.
– Это мистер Рандольф! – воскликнула Эсси. – Вы можете помочь мне по арифметике?
– Мне тоже нужно помочь, – перебила ее Аурелия. – Ведь это мой дядя.
– Проходите, мистер Рандольф, – пригласила ? Виолетта. – Вы как раз вовремя, чтобы помочь нам с уроком по Гражданской войне.
Глава 10
Инстинкт самосохранения подсказал Джеффу единственно верное решение: он должен отойти, чтобы спасти свою жизнь. Шквальный огонь тяжелой артиллерии противника вынудил его ступить на минное поле, которое никому еще не удавалось пересечь живым и невредимый. Но Джефф обладал инстинктом старой военной лошади. Пока его ноздри чувствовали запах боя, он мог избежать опасности и перевести дыхание…
Память услужливо вернула Джеффа в ужасные дни войны. Даже тело его невольно напряглось, а на лбу выступили капли пота. Он опять ощущал запах крови, слышал свист снарядов, видел панику вокруг себя, вдыхал наполнявший воздух запах гари и чувствовал палящий жар орудий.
Словно наяву мелькали перед Джеффом лица убитых и искалеченных солдат, лица друзей, которые принесли в жертву свои молодые жизни. Цвет мужского населения Юга, по сути дела, превратился в кровавые куски мяса, жестокая несправедливость случившегося навсегда застряла в горле Джеффа непроходящей горечью.
– Я сделала свое задание, – произнесла Эсси.
– Мистер Рандольф, возможно, поможет тебе, когда закончит разговор с классом. Не так часто нам представляется случай услышать о войне от человека, который сам участвовал в сражениях. Кстати, он к тому же родственник генерала Роберта Ли. Может, вы объясните, почему генерал делал все возможное для продолжения войны?
Джефф ошеломленно взглянул на Виолетту, не понимая, куда она клонит.
– Наш папа тоже воевал, – встряла Джульетта. – Но он никогда не говорит о войне. У него в офисе даже есть сабля. Правда, папа ничего нам о ней не рассказывает.
– Это сабля его офицера, – объяснила Аурелия.
– Почему бы вам не начать с причин войны? – снова обратилась к Джеффу Виолетта.
Сегодня она так не походила на женщину, с которой он общался все эти дни. Виолетта почему-то держалась холодно и отчужденно, хотя, казалось, у нее не было причин быть столь сердитой и недружелюбной.
– Это вопрос прав штатов, – пожал плечами Джефф. – Южные штаты считали, что имели право решать свою собственную судьбу и больше не захотели оставаться частью Соединенных Штатов. Они почувствовали настоятельную потребность отделиться.
– Что значит «отделиться»? – спросила Эсси.
– Это значит: выйти из Союза и создать собственную страну, – пояснила Виолетта.
– Вы хотите сказать, что Техас, например, тогда будет одной страной, а Колорадо – другой? – поинтересовалась Джульетта.
– Это случилось бы на самом деле, если бы Юг выиграл войну, – кивнула Виолетта. Близнецы переглянулись.
– Я не хочу, чтобы дядя Монти жил в другой стране! – воскликнула Джульетта.
– Вы можете жить, где угодно, и оставаться свободными, – попытался разъяснить ситуацию Джефф. – Отделилась же Мексика.
– Папа не отпустит нас в Мексику, – вздохнула Джульетта. – Он считает, что далеко не безопасно разъезжать дочерям богатых американских ранчеро.
Джефф почувствовал, что ситуация ускользает из-под его контроля, и вопросительно посмотрел на Виолетту. Однако выражение ее лица по-прежнему оставалось неизменным.
– Это вообще-то не имеет ничего общего с причинами войны, – попытался исправить положение Джефф.
– Ну, а что вы скажете по поводу рабства? – спросила Виолетта.
Она казалась очень напряженной, явно, как и Джефф, изо всех сил стараясь не давать выход своему гневу.
– Разве война началась не из-за того, что землевладельцы хотели сохранить своих рабов и огромные плантации? Разве все разговоры о правах рабов велись не для того, чтобы скрыть истинную причину, из-за которой южане стремились развязать столь кровопролитную затяжную войну?!
Ну вот, наконец, та самая атака, которую Джефф ожидал с момента своего появления в классе. Сейчас Виолетта была его врагом.
– Возможно, это действительно касалось некоторых южан, но большинство из них не имели рабов. У моей семьи, например, их не было, как, впрочем, и плантаций. Мы жили в Техасе, на грязном ранчо. Нам было нечего есть, не хватало денег, чтобы купить оружие для защиты от грабителей и индейцев.
– Девочки, займитесь уроками, – перебила Виолетта. – Обсудим эту тему, когда вы сами познакомитесь с материалом. А мы с мистером Рандольфом продолжим нашу дискуссию в другом месте. Если понадоблюсь, я – в холле.
Она выглядела очень сердитой. Интересно, о чем собиралась поговорить с ним Виолетта с глазу на глаз, подумал Джефф.
– Вам прекрасно известно: Юг начал войну из-за рабов. Другой причины просто не существовало, – заявила Виолетта, как только за ними закрылась дверь.
– Я не стал бы рисковать своей жизнью только ради того, чтобы кто-то мог владеть рабами, – таким же сердитым тоном возразил Джефф.
– А ваша плантация в Вирджинии?
– Мы нанимали рабочих. Все, кто работал у нас, получали плату за свой труд.
– Зачем же вы тогда воевали? – Виолетта казалась несколько смущенной. – Уверена, вы не думаете, что Юг сделался бы богаче, став отдельной страной.
Джефф как раз именно так и думал, но считал, что достичь этой цели можно было другими способами, не начиная войну. В свое время он сказал об этом своему отцу, и его ответ до сих пор звучал в ушах Джеффа: «Ты так считаешь, потому что трус. Ты просто боишься, зная, что не сможешь стать достойным воином. Ты всегда был трусом».
Джефф упорно пытался забыть этот день, старался вычеркнуть из памяти, но и через пятнадцать лет помнил все так, словно это произошло вчера. Он не мог забыть той злости и ненависти, которую испытывал тогда к отцу. Этот негодяй ничуть не заботился о своем сыне, думая только о том, чтобы не пострадало имя семьи. Джефф никогда не мог понять, почему быть мотом, пьяницей, лжецом, бесчестным человеком, который до того довел своих соседей, что они оплатили его долги и выпроводили из Вирджинии, почему все это менее позорно, чем нежелание воевать?!
– Боишься, как бы тебя не убил какой-нибудь янки, – заявил тогда отец и пригрозил: – Учти, если ту не пойдешь воевать, я сам пристрелю тебя.
Джефф несомневался, что он так бы и сделал: отец ведь убил своего лучшего друга.
– Но я действительно считал, что Югу следовало стать независимой страной.
– Вы и сейчас в этом убеждены?
Джефф затруднялся ответить на этот вопрос. С одной стороны, Югу, наверное, было бы лучше умереть, чем оказаться посмешищем в глазах северян, убивших в нем все самое лучшее, самое стоящее. Но как банкир Джефф мог с уверенностью заявить: попытайся Юг выжить в одиночку, его бы ждал полный экономический крах.
– Сердцем я бы хотел, чтобы мы обрели свободу и независимость, а разумом понимаю, насколько это невозможно. Север более развит, но он не станет делиться с нами своим богатством и силой. Северяне нас ненавидят.
– У вас предвзятое мнение, – заметила Виолетта.
– Ну, разумеется, все янки считают так: если что-то не совпадает с их убеждениями, то это предвзятое мнение. Я не нуждаюсь в указаниях, во что и кому мне верить. Но лично я не стал бы развязывать войну только из желания выяснить разницу между нашими убеждениями.
Виолетта приблизилась к Джеффу на несколько шагов и задумчиво проговорила:
– Вы не похожи на человека, верящего в войну.
– А я и не верю. Это довольно глупый способ решения споров. К тому же результат не имеет ничего общего с тем, кто прав или не прав. В ходе войны лишь выясняется, кто сильнее. Проблемы же остаются, – не удержавшись, Джефф посмотрел на свой пустой рукав. – Ко всему прочему, это еще и бессмысленная потеря людей. Война разрушает так много жизней.
Джефф добровольцем вступил в армию только потому, что отец стыдил его, угрожал расправой обвинял в трусости. Он только не мог понять, почему оказался таким неудачником? Джордж, например, четыре года провоевал без единой царапины и даже дослужился до капитана, хотя и не учился в военной школе. Джеффа же ранили, взяли в плен, его батальон разбили под Геттисбергом…
– Вы же знаете, настоящей причиной войны было все-таки желание сохранить рабство, – сказала Виолетта, прервав его размышления. – Возможно, вы, как и большинство других южан, действительно не имели рабов, но у тех, кто принимал решения, они, наверняка, были.
Виолетта вплотную приблизилась к Джеффу и сердито посмотрела ему в глаза.
– Существовало множество других причин, по которым мы хотели отделиться, – ответил Джефф, раздраженный ее упрямством. – Одна из них состояла в том, что ваши торговцы буквально душили нас.
– Вы оказались бы задушены в любом случае! – всплеснула руками Виолетта, с трудом сдерживая рвущийся наружу гнев. – Ваша жизнь полностью зависела от эксплуатации рабов, необработанных земель и неограниченного рынка хлопка, который вы перенасытили, желая получать все больше и больше денег.
– У нас не существовало монополии на эксплуатацию, – возразил Джефф. – Между прочим, многие янки сделали себе состояние именно на торговле рабами. Когда же ее отменили, вы эксплуатировали бедняков, заставляя их работать в невыносимых условиях. Вы истощили землю, отбирая у нее полезные ископаемые. Если вам так хочется, взгляните, к примеру, что сделали с горами в окрестностях Лидвилла!
– Вы все время ходите вокруг да около, – заметила Виолетта. – Южане были не правы и знали об этом. Они боролись за независимое положение, хотели отделиться от так называемых Штатов, а на деле только развязали войну, которая унесла сотни тысяч прекрасных людей. И ответственность за это я возлагаю в большей степени на Роберта Ли.
Джефф хотел было повернуться и уйти, но потом передумал.
– Как только у вас язык поворачивается назвать самого уважаемого после Линкольна человека виновником этой кровавой войны? – укоризненно сказал он. – Именно потому, что Роберт Ли был очень хорошим солдатом. Недаром же все так восхищались им Но ему следовало воевать за Союз, он ведь служил в Союзной армии.
– Нет, Роберт Ли служил в армии Соединенных Штатов и вышел в отставку еще до того, как она стала Союзной, – возразил Джефф.
– Ну да, конечно, он вышел в отставку, чтобы сражаться за дело, в которое не верил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49