Теперь мир рисовался ей в гораздо более ярких и светлых тонах.
А вокруг них царил хаос. Верфь кипела светом и жизнью. Посреди улицы стояли без присмотра повозки, доверху забитые сундуками и чемоданами. Уличные торговцы выкрикивали цены и размахивали своим товаром, проталкиваясь в толпе и обходя препятствия, а парочки жались друг к другу в очереди у билетных касс. Карманные воришки сновали в толпе, некоторые из них совсем мальчишки, не старше восьми лет, а другие, наоборот, старикашки никак не моложе восьмидесяти, но никто не смел подойти близко к Тэйлор. Лукас бы этого не позволил. Мужчины глазели. Но не прикасались. Она заметила некоторые взгляды и подумала, что внимание приковано к ее нарядной одежде. Свободной рукой она покрепче запахнула свою темную накидку, придерживая ее на груди. Лукас заметил это.
– Вам холодно?
Она отрицательно покачала головой:
– Просто стараюсь не привлекать к себе внимания. Я одета совсем не так, как одеваются в дорогу.
Не имеет никакого значения, что на ней надето, подумал Лукас. Все равно она не может изменить свою внешность. Ее кудрявые волосы каскадом струились по спине. Такие чисто-золотые, как степная пшеница. Они приковывали взгляд любого, кто случайно посмотрел в ее сторону. Тэйлор была среднего роста, но держалась прямо и статно, как принцесса, а в походке ее проглядывала чувственность, которую Лукас заметил сразу. И это были всего несколько из сотни причин, почему она не могла остаться незамеченной. Она была просто чертовски красива, особенно когда смотрела прямо на мужчину этими огромными голубыми глазами. Даже если одеть Тэйлор в нищенские лохмотья и мужскую рубаху, которая будет безнадежно велика, она все равно будет привлекать внимание и полные желания взоры.
Это внимание не нравилось ему точно так же, как ей. В нем говорило чувство собственника, и он не понимал почему. Это было невозможно объяснить, однако его переполняло желание защитить и оградить ее. Черт возьми, ведь он ее почти не знает. Но она принадлежит ему. Отныне она его жена. Ну и что же ему теперь с этим делать?
Он мрачно посмотрел на нее. Боже, подумала Тэйлор, его настроение непредсказуемо, как погода.
– Мне надо было переодеться в другое платье после бала, – проговорила она, потому что надо было что-то сказать.
– Это бы ничему не помогло, – угрюмо проворчал Лукас. И сурово нахмурился, хотя Тэйлор с радостью заметила, что его недовольство переключилось на группу молодых парней, подпирающих металлическую ограду.
Однако ей недолго пришлось раздумывать над переменой в его настроении, потому что они завернули за угол, и вдалеке она увидела их судно «Эмеральд». У нее перехватило дыхание. Это было великолепное зрелище. Луна отбрасывала на огромный корабль золотистый отблеск, и от этого он выглядел каким-то таинственным. Белые пенные гребешки волн реки Мерси ударялись о борта судна, но оно казалось совершенно неподвижным. «Эмеральд» был внушителен, как гора, и приветлив, как священник воскресным утром.
Тэйлор была просто потрясена этим зрелищем. Она остановилась как вкопанная, широко раскрыв глаза.
– Какая красота, правда, мистер Росс? Изумление в ее голосе заставило его улыбнуться.
Он посмотрел на корабль, затем снова повернулся к ней.
– Да, он в самом деле очень красив.
– Наверное, он весит по крайней мере пять тысяч тонн.
– Вообще-то он и двух не весит, – поправил Лукас. – Тэйлор, мы не в церкви, совсем не обязательно говорить шепотом.
Она даже не заметила, что шепчет, и теперь рассмеялась над своим нелепым поведением.
– Он выглядит великолепно, правда? – проговорила она уже более громким голосом.
Честно говоря, Лукас плавал и на более внушительных судах, но на ее лице был написан такой восторг, что он решил оставить при себе эту информацию.
Эта девушка все больше и больше казалась ему загадкой. Он знал, что она из очень богатой семьи, следовательно, ей было доступно все, что угодно. Однако сейчас она вела себя так, словно это ее первый выезд в большой город, – совсем как наивная деревенская девчонка, на которую, черт побери, вовсе не была похожа!
Его пристальное внимание не ускользнуло от Тэйлор.
– У меня что, открыт рот, мистер Росс?
– Совсем чуть-чуть.
Она улыбнулась.
– Боюсь, мне не хватает светской изысканности, – призналась она.
– Вы прежде никогда не выезжали из Англии?
– Я очень много раз ездила в Шотландию, но никогда не путешествовала по океану. С нетерпением жду этой поездки.
– Будем надеяться, что у вас не будет морской болезни.
– О, не беспокойтесь, я очень крепкая женщина, – похвасталась Тэйлор. – Я никогда не болею.
В его взгляде было явное недоверие. Она решила сменить тему:
– Мой дедушка Тэйлор и бабушкин брат Эндрю плавали на первом, настоящем «Эмеральде». Эндрю был тогда еще слишком молод и не помнит всех приключений, но дедушка без конца рассказывал истории о жизни на корабле и о своей дружбе с известным близоруким пиратом по имени Блэк Хэрри. Вы о нем когда-нибудь слышали, мистер Росс?
Лукас покачал головой:
– А ваш дедушка и дядя знают, что вы плывете на еще одном «Эмеральде»?
– Я сказала дядюшке Эндрю, и он благословил меня. Дедушка Тэйлор умер уже больше десяти лет назад, но сердцем я чувствую, что он знает. Мне кажется, он смотрит за мной и оберегает меня. Можете посмеяться, если вам хочется, но я считаю, что он мой ангел-хранитель и не допустит, чтобы со мной случилось что-нибудь плохое.
Боже, он женился на чокнутой! Лукас не знал, что возразить на такие глупости. В отличие от Тэйлор сам он был реалистом. При такой наивности она может поплатиться жизнью у них в глуши. Но ведь она не едет на Территорию Монтана, напомнил он себе. Она едет в Бостон. А это более цивилизованное место и достаточно безопасное.
И все же, по его мнению, ей нужен был живой защитник, а не призрак.
– Вы сказали, что ваш дядя Эндрю знает? Значит, он жив?
– Очень даже жив, – отвечала она. – Он живет в горах Шотландии. – И не без гордости добавила:
– Он считается белой вороной в семье. Мадам часто волновалась, что ее младший брат окажет на меня слишком большое влияние.
Так как они не могли продвигаться дальше, пока не разгрузят почтовые экипажи, у Лукаса был замечательный предлог продолжать разговор. Молодая жена все более очаровывала его. Она с необыкновенной открытостью говорила о своей семье и своем прошлом. Такая откровенность была для него внове. Сам он привык следить за каждым своим словом. Чем меньше люди знают о нем и его семье, тем лучше для всех. Тэйлор, видимо, понимала все по-другому. Она говорила все, что думает, или так ему казалось.
– Почему бабушка волновалась, что ее брат повлияет на вас?
– Почему? Да потому, что он не такой, как все.
– Понятно, – ответил Лукас, не придумав больше ничего подходящего.
– Мой двоюродный дедушка прекрасный учитель и дал мне множество ценных уроков.
– А именно?
– Он научил меня играть на фортепьяно в высоком стиле. Лукас не засмеялся.
– Я думаю, это очень пригодится в великосветских салонах Бостона.
Ей показалось, что в его голосе прозвучало снисхождение.
– Он также научил меня хорошо владеть ружьями и пистолетами, мистер Росс, – заявила она. – И если бы нам пришлось жить на границе, я смогла бы постоять за себя. Он прекрасно натренировал меня.
– И вы могли бы выстрелить в человека? Она ответила не сразу, а подумала минуту.
– Думаю, что могла бы, – сказала она наконец. – В зависимости от обстоятельств.
– Каких же обстоятельств? – Он не сумел сдержать улыбку. Невозможно было представить себе ее с ружьем в руках, а уж тем более – стреляющей из него.
Тэйлор решила, что ее собеседник издевается над ней. Иначе почему он улыбается? Она застыла от обиды, а потом с жаром кинулась отстаивать свою точку зрения:
– Если бы я защищала кого-нибудь, кого люблю, то почти наверняка могла бы стрелять и ранить… Конечно, мне бы этого не хотелось, – добавила она поспешно. – Однако я бы это сделала. А вы? Вы могли бы отнять жизнь у другого человека?
– Даже не моргнув глазом, – без колебаний ответил он.
Не то, что сказал Лукас, а то, как он это произнес, испугало и обескуражило Тэйлор. Он проговорил это настолько небрежно, как если бы они говорили о погоде. И она не удержалась и спросила:
– Вы убивали кого-нибудь? Он закатил глаза к небу.
– Я участвовал в войне с Югом, Тэйлор. Конечно, я убивал.
– Ну, это из чувства долга, – проговорила она с облегчением. – Я много читала о конфликте между штатами.
– Значит, вас назвали в честь вашего деда? Стало ясно, что он хочет поменять тему разговора.
Она с удовольствием подыграла ему.
– Да.
Он кивнул в ответ, больше ничего не сказал, только крепче сжал ее руку и зашагал вперед, пробиваясь сквозь толпу. Она старалась смотреть под ноги и одновременно не спускала глаз с парохода. Дважды она споткнулась. Во второй раз Лукас это заметил. Тогда он замедлил шаг, а когда толпа начала напирать на них, обнял Тэйлор рукой за плечи и притянул к себе.
До нее полностью дошло, что с ней происходит, только когда они уже стояли рядом среди других пассажиров на палубе катера, который должен был доставить их на борт «Эмеральда». Вообще-то в другое время она была бы в ужасе. Обычно собираясь что-либо сделать, она так волновалась и столько раз прокручивала в уме план действий, что он стирался, как старые четки. Но на сей раз у нее не было ни малейшего сомнения. Мадам предложила идею этого замужества, и она сразу на него согласилась. А теперь – что сделано, то сделано.
Она была довольна и спокойна. И не чувствовала ни малейшей грусти или сожалению от того, что расстается с родиной. Она не станет даже с тоской смотреть на удаляющийся берег, как это делали сейчас другие молодые леди рядом с ней. Одна молодая женщина прикладывала носовой платок к уголкам глаз. Другая рыдала в открытую. Тэйлор, напротив, хотелось смеяться, она с трудом сдерживала радость. Ее переполняло чувство собственной правоты и уверенности в том, что она делает. Рука Лукаса все еще лежала у нее на плече. Она пододвинулась чуточку поближе, чтобы сильнее ощутить тепло, исходящее от него. Ей даже захотелось положить голову ему на плечо, до такой степени она чувствовала себя с ним в безопасности; правда, она так и не могла заставить себя думать о нем как о муже, но это не имеет большого значения, решила она, потому что ведь все равно скоро они расстанутся.
Тэйлор подумала о малышках. Еще немного – и она снова сможет их обнять. Интересно, узнает она их или нет? Когда видела их в последний раз, они еще даже не умели ползать. А теперь уже наверняка говорят и ходят. Девушка закрыла глаза и произнесла молитву, благодаря Господа за то, что она, наконец, в пути, а потом произнесла еще одну – в ожидании новой жизни, котирую ей предстояло начать.
Она заберет девочек, как только прибудет в Бостон, а потом отвезет их в безопасное место. Спрячет их там, где дяде Малькольму не придет в голову искать.
Вдруг в голове ее мелькнула мысль. Редемпшен – Избавление, Освобождение. Господи, как это прекрасно звучит. Может, это и есть прибежище, которое она искала? Она тихонько вздохнула. Избавление. Редемпшен.
3
Ведь милосердие – признак благородства.
Уильям Шекспир «Тит Андроник»

Леди Виктория Хелмит не сумела толком наложить на себя руки. Ее попытка с треском провалилась.
Ничего удивительного, ибо, видит Бог, она точно так же с треском испортила и всю свою жизнь, как и предсказывали ее родители. О, если бы они только могли видеть ее сейчас. Они бы наверняка посмеялись как следует, а потом бы удовлетворенно поджали губы. Их своенравная, никудышная дочь оправдывала все их ожидания. Она не сумела даже перестать плакать, пока искала подходящую опору, чтобы перелезть через заграждение и броситься в океан. Виктория полностью соответствовала тому, что говорили о ней ее родители, и даже больше. Оказалось, она еще и трусиха.
Со стороны она выглядела женщиной, у которой есть все. Она имела божественную внешность – поразительно миловидная, рыжеволосая, а глаза блестящие и зеленые, как трава в Ирландии весной. Эти краски она унаследовала по материнской линии. Ее бабушка Эйсли была родом из графства Клэр. Высокие скулы Виктории и ее аристократические черты тоже достались ей по материнской линии, но от деда. Он родился и вырос в небольшой провинции на севере Франции. И так как родственники бабушки не могли даже произнести имени этого француза без крепкой и громкой брани, а дедушкина семья с таким же презрением отзывалась о бестолковых и несдержанных в выпивке ирландцах, то когда влюбленные поженились, они поселились в Англии, так сказать, на нейтральной территории.
Пока ее бабушка и дедушка были живы, Викторию безгранично баловали и любили. Ее дед любил хвастать, что она унаследовала склонность к драме и любовь к Шекспиру от него, а бабушка с таким же восторгом заявляла, что горячий нрав и страстная натура достались внучке от нее.
Однако для своих родителей Виктория не была, что называется, зеницей ока. Ну, на улицу они, конечно, ее бы не выкинули. Но считали своим позором и бесчестием. Они говорили ей, что их тошнит от одного ее вида. Они обзывали ее всеми мерзкими словами, какие только приходили на ум. Но только одно из них застряло у нее в памяти накрепко и вспоминалось постоянно. Они утверждали, что она всегда была, есть и будет дурой.
И, как оказалось, они были правы. Она действительно дура. Виктория призналась себе в этом, плача, причитая и всхлипывая. Но тут же замолчала, испугавшись, что кто-нибудь услышит ее, и быстро огляделась, чтобы убедиться, что она все еще одна. Был четвертый час утра. Остальные пассажиры «Эмеральда» крепко спали, а команда явно была занята в другом месте.
Итак, сейчас или никогда. «Эмеральд» находится в открытом море уже три дня и три ночи. Океан глубже не станет, и если она решила довести дело до конца, это самая лучшая возможность, потому что вокруг ни души.
Но она ошибалась. Лукас стоял на лестнице и наблюдал за ней. Он никак не мог понять, что эта сумасшедшая пытается сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60