Послали за управляющим гостиницей. Лукас как раз только-только уселся на свое место, когда тот появился и подошел к Белл. Он наклонился и прошептал что-то ей на ухо, она что-то ответила, и управляющий торопливо вышел из комнаты отдыха. При этом он явно покраснел.
Лукас не хотел знать, что Белл сказала этому типу. С трудом отключившись от мыслей о своей жене, он сосредоточился на новостях с родины. Место, где он родился и где, в конце концов, остался совсем один, называлось Керрингтон. Как только Лукас достиг возраста и положения, позволявших уехать оттуда, он именно это и сделал. И с тех пор ни разу не заезжал туда. Если верить Белл, то городок не сильно вырос за последние двадцать лет. Сама она иногда приезжала в Керрингтон – на свадьбы и другие семейные события. Конечно, при таком количестве мужей членов семьи получалось на круг огромное множество. А Белл со своим любвеобильным сердцем не забывала ни одного родственника.
Уже перевалило за час ночи, когда Белл закончила то, что называла кратким обзором своих новостей. Мистер Чемпхилл задремал уже час назад. Белл ужасно веселило поведение ее дружка. Она сделала знак в его сторону и улыбнулась Лукасу.
– Совсем выбился из сил, – сообщила она тихим шепотом, чтобы не потревожить спящего. – Он меня лет на десять младше. Но уже не тянет. Неважно, сколько им лет, когда они попадаются мне, Лукас. Совершенно неважно. Я все равно сильнее – они не выдерживают. – Последняя фраза была сказана не без хвастовства. Лукас улыбнулся в ответ:
– Ты выйдешь за него?
– Наверное, да, – вздохнула она. – Я ночами замерзаю. А он не такой уж маленький – во всяком случае, достаточно велик, чтобы согреть меня. Глядишь, его хватит на подольше, чем всех остальных. А как у тебя, сынок? Ты-то собираешься когда-нибудь найти себе женщину и угомониться?
Лукас откинулся на стуле и потянулся к своему бренди, который потягивал целый вечер. Он никогда особенно не любил выпить. Но и никогда не был против того, чтобы выпить. Правда, ему не нравились последствия. Он был из тех, кто хочет всегда быть в здравом уме, а алкоголь лишал его такой способности.
Лукас не любил говорить о своих делах, но они с Белл были так давно знакомы. Она была ему как мать и в самом деле заменила ему родную мать, когда та умерла. Она одна была для него чем-то вроде семьи и к тому же единственной связующей нитью с его кентуккийским прошлым.
– Я женился, Белл.
Ему пришлось потратить несколько минут, чтобы убедить ее, что он не лжет, а потом еще пару минут подождать, чтобы она пришла в себя от потрясения. Белл была просто ошарашена, особенно когда он заявил, что брак его чистая формальность. Она долго смеялась, трясла головой и все повторяла:
– Ну ты даешь!
Потом потребовала рассказать подробности. Лукас поведал ей почти все. Он объяснил причину своего возвращения в Англию, рассказал о младшем брате, Келси, и о том, что Мерритт неожиданно передумал и потребовал выкуп за его освобождение.
Белл смотрела исподлобья, как судья, готовый вынести приговор о казни через повешение.
– А где этот парень сейчас? – спросила она.
– Сейчас он добирается на ранчо с Джорданом и Дугласом. Они побудут в Денвере недельку-другую.
Джордан говорит, там есть школа, которая подойдет Келси. Если она им понравится, то Келси пойдет туда следующей осенью.
– А эти старшие ребята… они все еще работают на твоем ранчо там, в Редемпшене? – поинтересовалась Белл.
– Ну, до моего ранчо еще день езды от Редемпшена. Я собираюсь передать его им троим. Они, возможно, захотят поделить его на три части, потом обзаведутся семьями и…
– Заживут счастливо до конца своих дней? Лукас улыбнулся:
– Вполне возможно. Сейчас они трудятся в поте лица. Дуглас хочет возделывать плоскогорье, а Джордан собирается развести побольше скота и использовать землю под пастбища. Они много работают, Белл. И будут трудиться еще усерднее, когда земля перейдет к ним.
– А ты и твоя молодая жена?
– Я собираюсь обратно в горы. А она будет жить в Бостоне. Она не сможет жить в наших краях, Белл. Она слишком нежная.
– Так огрубеет.
– Понимаешь, Тэйлор очень утонченная – настоящая леди. И из очень аристократической семьи. Она никогда не делала простой грубой работы, и мне самому не хотелось бы видеть, как она…
Он вовремя остановился – у него едва не сорвалось с языка, что ему не хотелось бы видеть, как она устанет и состарится раньше времени.
– Она достойна хорошей, благополучной жизни, – закончил он.
– И у нее есть деньги от этой ее аристократической семьи?
– Да.
– Утонченные леди с деньгами достойны хорошей жизни так же, как простые бабенки без денег, – заметила Белл. – Но все дело в том, сынок, что с деньгами она может оплатить любую прислугу.
– Только не в нашей глуши, – не согласился он. – В Монтане так мало женщин, что им нет нужды ни на кого работать.
– В Боузмене сейчас, в эту самую минуту проживают четырнадцать женщин. И совсем скоро там обустроятся еще несколько.
Лукас не стал спрашивать, откуда у Белл такие сведения. Сколько он ее знал, у нее в голове всегда была уйма информации. И большая ее часть неизменно оказывалась правдивой.
– Я не в тех краях живу, – напомнил он ей.
– Не имеет значения, – упрямилась она. – Нанять на работу можно и мужиков… Ты чего головой трясешь?
– Будь я проклят, если позволю другому мужчине работать поблизости от нее.
Белл расплылась в улыбке.
– Ага, значит, тебе не хочется, чтобы вокруг нее крутились мужчины. Это очень даже любопытно.
Лукас не знал, что сказать в ответ на ее колкое замечание. Просто пожал плечами, чтобы скрыть свое неожиданное замешательство. Это тема смущала его, и он уже жалел, что рассказал о своей женитьбе.
– Ты сам-то слышишь, как противоречишь себе? – не унималась Белл. – Только что заявил, что будешь проклят, если позволишь другому мужчине работать поблизости от твоей жены в Монтане, а каких-нибудь пять минут назад говорил, что она останется жить совсем одна в Бостоне, а ты поедешь себе верхом обратно в свои горы.
– Знаю, это звучит…
– Противоречиво, верно?
Лукас вздохнул. Она права. Звучит действительно противоречиво.
– Ты ведь даже не удосужился все хорошенько обдумать, да? – гнула свое Белл.
У него возникло желание поспорить с ней. Черт побери, конечно же, он все обдумал. Это должно было быть простым, незамысловатым делом, которое не заняло бы много времени. Но Тэйлор все усложнила. Он ведь никак не рассчитывал, что почувствует к ней влечение, будет ощущать постоянную потребность оберегать ее или что каждый раз при взгляде на нее его будет охватывать столь очевидное чувство собственника.
– Конечно, я понимаю, почему ты согласился на эту женитьбу. Ясно, что из-за денег, чтобы купить свободу этому парню. Как его зовут-то?
– Келси. Она кивнула.
– Помнишь пострела, которого звали Маккоун? Тебе тогда пришлось прикончить парочку этих подонков, чтобы вырвать парня из их лап. А потом еще эта ирландская девчонка. Как же ее звали-то?
– Это было так давно, Белл, и к моей женитьбе не имеет никакого отношения.
– Просто я хочу тебе напомнить, что это очень в твоем духе – оберегать кого-нибудь.
– Быть свободным – это тоже в моем духе, – возразил он.
Белл усмехнулась:
– Вот и еще одно противоречие, сынок. Ты говоришь, что женат, а потом – что нет. И как долго ты собираешься продолжать в таком духе?
– Я собираюсь поговорить с Тэйлор и выяснить, сколько она хочет пробыть замужем. Остальное мы, в принципе, уже обсуждали: либо аннулирование брака, либо развод. Думаю, для нее это большого значения не имеет.
– А тебя что больше устроит?
– Аннулирование, – ответил он. – Так будет меньше позора.
– Если она с деньгами, значит, вращается в обществе. Ее так и так начнут избегать. Это она хотя бы понимает?
– По-моему, ей все равно.
– Это очень странно, – заметила Белл. – Другим не было бы все равно.
Да, подумал Лукас. Любой другой женщине это не было бы безразлично. Почему Тэйлор считает по-другому? Он вспомнил одну фразу, которую услышал от нее, когда она перечисляла причины ходатайства о разводе, годные для суда: она тогда бросила вскользь, что ее репутация не имеет значения.
Белл осушила свой стакан, сделала знак Лукасу, чтобы он напил ей еще, и, наклонившись вперед, начала пытать его вопросами о Тэйлор. Она хотела знать, как та одевается, что ест, что пьет, как ведет себя, как относится к другим и какого отношения ждет от окружающих.
И вновь выяснилось огромное количество противоречий. Тэйлор была воспитана в богатстве и роскоши, однако путешествие в Бостон показало, что она вовсе не избалованная молодая леди, за которой нужно постоянно ухаживать. – Она достаточно самостоятельная, – признался Лукас.
– Что-то ничего я не пойму в твоей жене, – заявила Белл. – Только в одном я уверена, сынок. У нее была еще одна причина выйти за тебя, и причина более важная для нее, чем ее репутация.
Высшее благо. Лукас вспомнил, что когда выпытывал у нее истинную причину, по которой она вышла за него замуж, Тэйлор наконец призналась, что защита наследства от посягательств дяди не была ее единственным мотивом. Она вышла за него во имя высшего блага, как она сама это называла. Но, черт побери, что это могло бы значить?
Лукас решил, что пришло время узнать.
Он не позаботился заранее заглянуть поглубже в прошлое Тэйлор. Черт, ведь он даже не видел своей невесты до свадьбы. Ему было все равно, поэтому ее внешность его совершенно не волновала. Просто он сам в тот момент находился в состоянии крайней паники. Отчаяния, Да, он был в отчаянии. И пошел бы на все, чтобы вырвать Келси из рук Мерритта. Когда он увидел, как слаб мальчик и как к нему ужасно относятся, он был готов убить этого шакала. Ив этот самый момент бабушка Тэйлор предложила решение, которое уберегло его от тюрьмы. Лукас немедленно принял деньги и взял на себя все положенные обязательства. А что теперь?
Он снова вспомнил о Белл, когда та потянулась через стол, чтобы растолкать своего кавалера. Через несколько минут парочка удалилась. Лукас проводил их до выхода.
– Если бы мне не уезжать завтра в Сент-Луис, я бы обязательно познакомилась с твоей женой, Лукас. И попросила ее ответить на несколько вопросов.
Лукас улыбнулся. Он представил, как Белл стращает Тэйлор, добиваясь от нее то, что ей надо узнать. Подруга его матери, конечно, старше, и у нее больше опыта, но Тэйлор поумнее. И с чувством собственного достоинства.
Он поцеловал Белл на прощание и отправился наверх. У него было твердое намерение получить ответы на свои вопросы, но он понимал, что придется подождать до завтра. Тэйлор уже спит или, по крайней мере, должна спать, а у него нет желания вести длинные разговоры. Тэйлор надо как следует отдохнуть, да и ему это тоже не помешает. Он чувствовал, что вымотан и опустошен. И все из-за этого города. Здесь он не в своей тарелке. Здесь надо быть вежливым. Нельзя носить с собой оружие. А без него он чувствует себя голым и уязвимым. И воздух здесь не такой бодрящий, как в горах. Тэйлор и ее подружка восхищались чистотой здешнего воздуха. Просто они другого не знают, да Бостон, наверное, и впрямь не такой душный, как Лондон. Но Лукасу он все равно казался ужасным. Как и любой другой большой город. У него возникало ощущение, что сажа, постоянно выбрасываемая из всех труб, оседает у него внутри. В Бостоне стало так же много народа и так же много преступников, как и в любом другом большом городе. Только люди, которые никогда не видели гор и равнин, могли соглашаться жить в такой шумной неразберихе, считал Лукас. Им просто не с чем сравнивать.
Но у всякого человека есть свой предел терпения, и Лукас уже приблизился к нему. Ему пора было собираться домой.
Он постарался как можно тише открыть дверь и войти в комнату. И сразу увидел Тэйлор. Она спала на диванчике прямо напротив двери. Лунный свет, проникающий в окно, играл на ее волосах и плечах. Она показалась ему ангелом. Ее волосы раскинулись по подушке, а руки она скромно сложила на груди. Вместо одеяла она накинула на себя свой белый пеньюар.
Он долго не мог оторвать от нее глаз. Пришлось буквально заставить себя двинуться с места. Лукас закрыл дверь, запер ее, потом прошел в альков, бросил камзол на край кровати, откинул покрывало и пошел за Тэйлор. Он хотел поменяться с ней местами. Он будет спать в постели, а он – на диванчике.
Хотя прежде они и спали рядом, он не решался разделить с ней ложе сегодня ночью. Желание, овладевшее им, едва он переступил порог, было слишком велико. Лукас тряхнул головой. Он понял, что не до конца честен с собой. Он почувствовал это желание с того самого момента, как увидел Тэйлор на другом конце бальной залы. И оно росло с каждым шагом, который он делал навстречу своей суженой. И когда наконец она догадалась, кто он такой, и взглянула на него своими волшебными глазами, полными удивления, он почувствовал, что больше всего на свете хочет подхватить ее на руки, перекинуть через плечо и броситься с ней в ближайшую постель. Да, он желал ее с самого начала, и, Боже помоги, становилось просто невыносимо продолжать вести себя по-джентльменски. Но он дал слово и должен сдержать его, даже если станет из-за этого евнухом. Он пообещал бабушке Тэйлор, что будет защищать свою жену. И в их разговоре ни разу не прозвучали слова: взять силой.
Тэйлор повернулась на бок. Это ее движение вернуло Лукаса к тому, что он собирался сделать. Он отодвинул стол, чтобы было удобнее подойти к ней, встал на одно колено и протянул руки, чтобы подхватить ее, но остановился, когда заметил бумагу, которую она сжимала в руках. Лукас разглядел только верхнюю часть листа, но этого было достаточно. Это был телеграфный бланк. Он посмотрел на ее лицо. Теперь, с такого близкого расстояния, было видно, что и щеки, и ресницы у нее мокрые от слез. Внезапно ему стало страшно. Что бы ни было в этом послании, оно потрясло Тэйлор, и она плакала, пока не заснула.
Тэйлор держала телеграмму мертвой хваткой. Пришлось тихонько разжать ей пальцы. Он уже догадался, что это было за сообщение, но ему хотелось убедиться самому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60