Рейвен, не давая отобрать своего пленника, одновременно выбил из седла нескольких всадников Терстана. Хотя сам Терстан нанес несколько ударов по шлему и мечу Рейвена, все же не пытался бросить ему вызов. Какой-то рыцарь набросился на Рейвена со спины с высоко поднятым мечом, и зрители на трибунах, дружно охнув, поднялись на ноги. Но Рейвен в последний момент, словно почувствовав что-то, повернулся и отразил удар щитом. Рыцарь мешком свалился с коня и остался неподвижным, напоминая груду металла, лежавшую на утоптанной земле.
В эту минуту трубы возвестили об окончании турнира. До сих пор Абриэль не сознавала, как безумно волнуется за Рейвена, и только когда со свистом выдохнула воздух, поняла, что ногти впились в ладони, оставляя крошечные полумесяцы.
Кто-то привел на поле целителя, и рыцари удалились, чтобы подсчитать выигрыши. Только Рейвен стоял перед трибунами, распрямив плечи. Длинные волосы развевались на ветру флагом победы. Он терпеливо дожидался приговора целителя. Наконец рыцаря унесли с поля. Кто-то снял с него шлем, и Абриэль увидела, что это сэр Колберт. Заметив, что он пошевелился, она облегченно вздохнула. Гибель Колберта неминуемо превратилась бы в настоящую битву.
А тем временем Вашел и мужчины постарше собрались вместе и тихо переговаривались, решая, кто будет победителем турнира. Вскоре Вашел кивнул, повернулся к толпе и вскинул руки, чтобы привлечь всеобщее внимание. Постепенно на поле собрались рыцари. Уцелевшие помогали раненым. Последние, хромая, ковыляли к центру поля.
– Добрые люди, мы благодарим Господа за то, что никто не погиб сегодня, – начал Вашел, – и самыми тяжелыми увечьями оказались несколько сломанных костей. Мои собратья-судьи и я вместе с ними долго думали, прежде чем выбрать победителя нашего турнира, но в конце концов вынесли почти единогласное решение.
Победитель – тот, кто захватил двенадцать человек, защищая их от остальных, и благородно разделил трофеи с товарищами по команде. Поэтому кошель с деньгами мы отдаем Рейвену Сиберну.
Абриэль вовсе не удивилась и не пожалела о том, что именно Рейвен стал победителем. Он заслужил эту честь. Однако поразительно, что несколько дюжин человек приветствовали его, вероятно, из-за столь неожиданной щедрости. Может, он покупал их расположение или пытался смягчить ненависть? Какая разница?
Она обыскала взглядом толпу и увидела Рейвена рядом с Седриком. Когда лэрд помог сыну снять доспехи, она увидела кровавые пятна на стеганом кожаной тунике, которую тот надевал под кольчугу, и поежилась, как от холода. Должно быть, удары, нанесенные ему, были очень сильны, если он ранен. А когда Рейвен поднял голову, она увидела на щеке глубокий порез, из которого струилась кровь. Вероятно, в этом месте врезалось забрало.
Освободившись от тяжелых доспехов, он встал, и, судя по замедленным, словно во сне, движениям, она поняла, что он держался на ногах только за счет свирепой гордости. Но, выходя вперед, чтобы получить кошель, он ни разу не споткнулся.
Вашел, улыбаясь, вручил ему позвякивающий кошель. С трибун раздались вежливые аплодисменты и обычный гневный шепоток. Потом зрители выжидающе уставились на Абриэль, и она вспомнила, что гоже была частью приза.
Как она могла забыть о поцелуе и как вообще могла согласиться на такое?
Слишком поздно она поняла, что следовало бы заранее знать, кто именно будет победителем. Теперь пора успокоиться и взять себя в руки. Ей требовалось время, которого не было. Это стало отчаянно ясным, когда Рейвен остановился перед ней и отвесил низкий поклон, казавшийся одновременно галантным и издевательским.
– Миледи, – произнес он.
Абриэль склонила голову. Если Рейвен желает исполнить весь ритуал, она обязана ему следовать.
– Сэр! Ваше выступление на турнире было незабываемым, а боевое искусство – несравненным. Жаль, что я не могу предложить приз, более соответствующий вашим деяниям!
– Жаль, что я не могу снять звезды с неба, ибо только они могут соперничать с вашей красотой и стать единственным даром, достойным вашего приза, – тихо ответил он.
К своей величайшей досаде, Абриэль обнаружила, что не в состоянии ни говорить, ни дышать, ни отвести глаз. Будь проклят этот человек! Как легко он может лишить ее сдержанности. И без того ей не по себе от взглядов десятков весело смеющихся людей!
Но он снова спас ее. А эта способность мгновенно выводить ее из себя?! До чего же он все-таки ее раздражает!
– Именно об этом призе я мечтал долгие часы и не стану торопиться предъявить на него права. Не стоит столь нежному созданию, как вы, обонять неприятные запахи, которые я принесу с собой с поля. Молю о вашей снисходительности: позвольте мне вымыться и переодеться, ибо я не хочу беседовать с вами в подобном виде.
– Беседовать? – повторил кто-то. Остальные расхохотались.
Абриэль согласно кивнула, благодарная за любую отсрочку. Но, даже немного успокоившись, она не могла отвести глаз от уродливого пореза на щеке. Из него все еще сочилась кровь, и Абриэль, не задумываясь, выпалила:
– Сэр Рейвен, позвольте мне зашить рану на вашей щеке. Прошу проводить меня в солар.
– Мне следовало бы вымыться…
– Думаете, я не знаю, как пахнет от человека, который трудился весь день?
Снова общий смех.
– Раны нужно очистить, – непререкаемым тоном заявила она.
– Я мог бы пойти в шатер целителей, – предложил он, к ее удивлению.
Но Вашел улыбнулся и обнял его за плечи.
– И ждать, когда до нашего победителя дойдет очередь? Вздор. Абриэль – сама искусный целитель.
И Абриэль вместе с Рейвеном зашагали к замку. Она ощущала жар, исходивший от его тела. По его лицу катился пот, волосы влажно липли к вискам. Ей показалось, что он прихрамывает на правую ногу, но Абриэль ничего не сказала: женская интуиция предупреждала, что он слишком горд, чтобы признаться. И почему-то от сознания этого у нее стало тепло на душе.
В парадном зале никого не было, если не считать слуг, накрывавших столы к вечернему пиршеству и с любопытством поглядывавших на парочку, которая молча шла к противоположной двери. Абриэль была рада оказаться в темных, освещенных только факелами коридорах замка.
Они вошли в солар, и Абриэль растерялась, не увидев служанок, но потом поняла: девушки тоже ушли повеселиться. Но это означает, что они с Рейвеном окажутся одни в комнате, которая вдруг показалась ей очень маленькой.
Абриэль нервно огляделась в напрасной надежде, что из какого-то укромного уголка внезапно появится запоздавшая служанка. Но, не дождавшись никого, была вынуждена смириться с тем обстоятельством, что ей придется самой лечить его рану.
Тяжело вздохнув, Абриэль расправила плечи и напомнила себе, что она целительница и находится здесь по единственной причине: сделать все, чтобы излечить этого человека. То же самое она была обязана сделать для всяких мужчины, женщины и ребенка, нуждавшихся в помощи. И то, что сейчас в помощи нуждается именно Рейвен Сиберн, не имеет никакого значения.
Но тут он закрыл дверь и прислонился к ней спиной, не спуская хищного взгляда с Абриэль. И внезапно тот факт, что перед ней был Рейвен Сиберн, и они остались одни в комнате, приобрел для нее огромное значение. Невероятно огромное.
Глава 14
– Где прикажете сесть? – спросил Рейвен.
Абриэль ответила не сразу. Не стоило смотреть на влажную от пота ткань, липнувшую к каждой мышце на его широкой груди, чтобы знать: это свидание наедине – хуже, чем глупость. Ей грозит неминуемая опасность. И все же Абриэль широко раскрытыми глазами уставилась на него, как на нечто необыкновенное, хотя была твердо уверена, что позже горько пожалеет, если немедленно не объявит, что, к сожалению, ему нет нужды садиться, поскольку она передумала и он может отправляться в шатер целителей.
Но кровь со щеки капала на широкую грудь, и, несмотря на грозившую ей опасность, она не могла позволить, чтобы рана загноилась.
– Можете сесть на скамью у огня, – выдавила она наконец, стараясь говорить самым деловитым тоном. – И если вам не слишком тяжело, подвесьте котелок над огнем. Он уже полон воды.
Он выполнил ее просьбу и принялся стягивать тунику.
– Что вы делаете? – рассердилась она. Он удивленно поднял брови:
– Разве вы не пообещали обработать мои раны? Абриэль кивнула, сконфуженная его вопросом.
– Предпочитаете обрабатывать их сквозь одежду? – осведомился он, спокойно разглядывая ее, словно такой способ лечения был вполне естественным.
– Нет, я только… я думала… Простите. Конечно, вы должны раздеться.
Он принялся раздеваться и поморщился.
– Вам необходима помощь, – заметила она, шагнув к нему.
– Возможно, – согласился он. – Я, пожалуй, пошлю за оруженосцем. Кровь в нескольких местах засохла, и мне трудно стащить тунику через голову.
Абриэль закусила губу, взвешивая, что хуже: раздеть Рейвена или рискнуть еще больше времени провести наедине с ним, потным и полуодетым, пока тот пошлет за оруженосцем.
– Не стоит, – отказалась она, решив, что лучше поспешить. – Поскольку я уже здесь, могу помочь не хуже оруженосца.
Она старалась не выдать владевших ею чувств: страха, дурного предчувствия и, нужно признаться самой себе, волнения. Она не хотела быть наедине с ним, помогать раздеваться, ощущая, как внутри все дрожит.
Абриэль придвинулась ровно настолько, чтобы коснуться его протянутой рукой, но он резко развернулся, сократив опасное расстояние вдвое, и поднял руки над головой. Абриэль вцепилась в подол туники и резко дернула.
Рейвен издал какой-то странный звук – то ли крик, то ли стон, и Абриэль немедленно застыла.
– Думаю, – пробормотала он, подбираясь настолько близко, что она ощутила его дыхание на своей шее, – что это лучше делать очень медленно.
При всей своей невинности Абриэль была женщиной достаточно мудрой, чтобы понять: не одна только боль причина его затрудненного дыхания. Его не меньше, чем Абриэль, тревожила их близость: она слышала это в его грубоватом выговоре и видела в блеске глаз.
– Да, это один способ, – согласилась она, еще крепче вцепившись в тунику. – Но я считаю, что лучше сорвать ее одним движением. Вот так.
Она немедленно подкрепила свои слова действиями.
– Кровь Господня, девушка, – пробормотал он.
– Простите, что причинила вам боль, но лучше как можно быстрее покончить с этим. Или я была слишком жестока? – встревожилась она.
Его попытка фыркнуть закончилась долгим приступом кашля.
– Немного, девушка. Совсем немного. И я благодарен за заботу, какой бы ни была цена. Вы настоящий ангел милосердия.
Наконец он остался в одной полотняной рубашке и шоссах. На рубашке виднелось темное пятно присохшей к ребрам крови. Он ослабил шнуровку и уже хотел сорвать с себя рубашку, но Абриэль остановила его, намочила тряпку в теплой воде и осторожно прижала к пятну, пока оно не увлажнилось. Теперь можно было легко снять рубашку, не опасаясь повредить рану.
– Встаньте, – велела она. Рейвен подчинился, и Абриэль взялась за края ворота. – Обещаю, на этот раз не будет больно.
Медленно-медленно и очень бережно она стянула рубашку, оставив его обнаженным до пояса. Пришлось закрыть глаза, пока она не вспомнила о необходимости дышать. Хотя через все ребра шла широкая царапина, из которой медленно сочилась кровь, она видела только его широкую грудь и бугры мускулов. Абриэль знала, что он смотрит на нее, но не смела поднять глаза.
И только когда капля крови со щеки разбилась о его грудь, она снова пришла в себя.
– Теперь садитесь, – приказала она, хотя сама едва стояла на подгибавшихся ногах. Пришлось поскорее сесть рядом, после чего Абриэль окунула чистую тряпку в нагретую воду и слегка прижала к его лицу. – Подержите, пока я посмотрю ваши ребра. Не думаю, что рана слишком глубока.
– Да, это удар копья. Скорее очень большая царапина, зато синяк будет огромным.
– Он уже огромный, – сухо сообщила Абриэль, решив делать вид, что он просто ее знакомый, один из многих, кого она лечила в прошлом. Но уловка не сработала. Прикосновение к нему вызвало чувства, которых не должна была испытывать порядочная девушка. Она слышала его дыхание так же отчетливо, как свое собственное, вдыхала запах пота и видела жилку, заманчиво бьющуюся во впадинке между ключицами.
Абриэль быстро отступила, открыла мешочек с травами и, растерев несколько стебельков в порошок, сделала пасту и наложила на рану, прежде чем перебинтовать его торс длинными полосами чистого полотна.
– Теперь можно надеть рубашку, – с облегчением сообщила она.
– А что делать с этим? – спросил он, показывая на окровавленный платок, прижатый к лицу.
Какая же она глупая! Лицо Абриэль загорелось.
– Прошу прощения. Я так устала, что сама не знаю, что говорю.
– Вот как! Значит, это усталость лишает меня способности связно мыслить, когда я рядом с вами? – тихо спросил он.
– Откуда мне знать, что вы испытываете? – отрезала она, и, хотя пыталась принять суровый вид, когда потянулась к платку, все же ее прикосновения были нежными. Она медленно отняла платок и промыла рану, с тревогой замечая, что кровь по-прежнему течет. – Боюсь, что ее придется зашить.
– Или прижечь, – деловито предложил он, пожав плечами, когда она с ужасом воззрилась на него. – Я уже делал это раньше.
– Но я никогда этого не делала и тем более не прижигала ран на лице.
– Боитесь испортить мою красоту?
– Вы льстите себе, – парировала Абриэль. – А может, я не хочу, чтобы вы пугали животных и маленьких детей?!
– В таком случае игла и нитка, – согласился он.
Абриэль обрадовалась, что напряжение между ними немного спало: может, он не заметит, какое воздействие производит на нее. Что-то изменилось в их отношениях, а может, что-то изменилось в ней самой. Придется хорошенько поразмыслить над происшедшим. Но сейчас не время: она слишком занята созерцанием его тела, а перед этим наблюдала подвиги на ристалище. Кроме того, его смуглое лицо выражало неприкрытый интерес. Как легко забыть все и поддаться очарованию момента… если бы не воспоминание о том времени, когда он не давал себе труда быть и вполовину столь дружелюбным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38