Таких красавиц он, пожалуй, прежде не встречал. Она красивее даже бывшей жены Ретта, Скарлетт О’Хара.
– Как поживает миссис Бейтс?
– В последний раз, как мы встречались, выглядела прекрасно. Но это было несколько месяцев назад.
– Ах вот как? – Теперь пришла очередь Равены удивленно поднимать брови.
– Ну да. Клео решила, что Америка для нее слишком провинциальна, и вернулась во Францию. Между прочим, когда я был там в последний раз, то встретился с вашей старой приятельницей. Джесси Фарнсворт.
– Ну и как она?
– Да вроде все нормально. Она снова замужем – за французским графом.
– Славная Джесси. Она всегда так обожала всяческие приключения.
– Ну, судя по тому, что мне приходилось слышать, ваша жизнь тоже приключениями не бедна.
– Это все осталось в прошлом. Как война. А теперь я ничем не отличаюсь от любой ричмондской матроны почтенного возраста.
– Да что-то не похоже, миссис О’Нил. В этом городе чистотой породы мало кто с вами сравнится.
Равена твердо выдержала его вызывающий взгляд.
– Смотрю, вы женщин лошадиными мерками меряете, мистер Батлер.
– Но не вкладываю в это никакого дурного смысла. Я ценю красоту в любом ее проявлении. Стать рысака-рекордиста. Плоть Афродиты.
Намек был слишком прозрачен. Батлеры робостью не отличались и привыкли идти к цели кратчайшим путем. У Равены возникло ощущение, которого она не испытывала с момента встречи с Джорджем Паркером. Ее бросало то в жар, то в холод. Она вздрогнула, и это от Батлера не укрылось.
– Простудились?
– Наверное. Надо сказать Фримену, пусть затопит камин.
Тут он как раз и появился с серебряным подносом в руках, что принесло Равене немалое облегчение – можно было с достоинством выйти из поединка взглядов.
Равена с Батлером взяли по бокалу бренди.
– Будут какие-нибудь еще приказания, мэм?
– Нет, спасибо, Фримен.
Дождавшись, пока он выйдет, Батлер спросил:
– А мне казалось, вы хотели, чтобы он затопил камин?
– Я передумала. Женщинам простительны капризы, не так ли? – Согревая бренди, Равена обхватила бокал ладонями.
Неторопливо отхлебывая янтарную жидкость, она незаметно разглядывала сквозь стекло своего гостя. В светло-голубом сюртуке, алом жилете и бежевых брюках выглядел он вполне импозантно. Черты лица у него были слишком резкими, чтобы назвать этого мужчину симпатичным. Впрочем, Равена и не любила «симпатичных» мужчин, как Брайен отзывался о ричмондских хлыщах, распускавших по-павлиньи хвост на различных городских сборищах.
Батлер скрестил ноги так, как это обычно делал Брайен, – расставив их широко в стороны и положив каблук на отставленное колено. Брюки при этом туго обтянули мускулистые бедра. Равена, не отрываясь, смотрела на его причинное место. Ее никогда не смущал естественный интерес к противоположному полу. Равене нравились мужчины, точно так же как мужчинам нравились женщины, всегда стремящиеся подчеркнуть свои женские прелести. Но давно уже она не разглядывала мужчину так, как разглядывала сейчас Дэна Батлера. Вот уже год как Равена не знала мужчины и теперь пробуждалась, подобно спящей красавице из сказки. Возвращалась к жизни. И это было упоительно. Равена закрыла глаза и в очередной раз отхлебнула бренди, чувствуя, как оно теплом разливается по всему телу. Лицо у нее раскраснелось.
– Да у вас, похоже, лихорадка, миссис О’Нил, – заметил Дэн.
– Боюсь, вы правы, мистер Батлер, – улыбнулась Равена. – Что-то мне действительно не по себе.
Его ленивая улыбка опять-таки напомнила ей Брайена. Впрочем, оно и неудивительно: как-то так всякий раз получалось, что, с кем бы она ни занималась любовью, подсознательно она всегда представляла себе Брайена.
– Заразная это штука. Похоже, и у меня лихорадка начинается. Можно называть вас Равеной?
– Буду только рада… Дэн.
– А вот и вы, привет! – донесся из холла голос Роджера. – Фримен сказал мне, что вы здесь, Дэн. Какой приятный сюрприз.
Батлер поднялся, и мужчины обменялись рукопожатиями.
– Эй, Фримен, принесите-ка еще выпить, – крикнул Роджер, жестом приглашая гостя сесть.
– Если вы не возражаете, господа, я, пожалуй, пойду лягу. – Равена потянулась и кивнула Батлеру. – Спасибо за компанию, мистер Батлер. И позвольте еще раз выразить признательность за соболезнования.
– Я прекрасно провел время. – Батлер склонился к руке Равены. – Надеюсь, скоро увидимся.
Надкусывая сигару, Роджер засмеялся:
– Равена, перед тобой великолепный образец южного джентльмена.
Фримен принес напитки, и мужчины пустились в разговор о последних светских новостях, политике, закончившемся сезоне конных скачек, бизнесе, путешествиях.
– Слышал, нынче летом вы были в Англии, – заметил Роджер. – Что, в Ирландии действительно дела так плохи, как это пишут в газетах?
– Что касается фениев, то они на самом деле ведут настоящую войну. Помещики и государственные чиновники в Дублине и Ольстере боятся выходить на улицу без полицейской охраны.
– Все этот негодяй Парнелл воду мутит, – яростно сплюнул Роджер. – Только и знает, что о самоуправлении и аграрной реформе болтать! А темные крестьяне слышат эти разговоры и еще сильнее заводятся. О Господи! Можете себе представить, что было бы, если бы эти глупцы и насильники сами, без английского попечения, правили страной? Да они бы друг друга в конце концов перерезали и сожрали, как африканские каннибалы.
– Точно так же говорили римляне об англичанах в пятьдесят пятом году до новой эры, – умиротворяюще улыбнулся Батлер.
– Оставьте свои шуточки, Дэн. Дело серьезное. И как только можно было допускать этого бунтовщика Парнелла до парламентской скамьи?! Это огромная ошибка со стороны англичан. На самом деле ему место в Тауэре.
– Насколько я понимаю, фении и в Новой Англии поднимают голову?
– Ничтожества! Подонки! – Роджер изо всех сил грохнул кулаком по ручке кресла. – Не иначе что-то задумали, может, очередное нападение на Канаду. Попомните мое слово: этой стране худо придется, если мы не разгоним по домам ирландцев и ниггеров.
– Роджер, не подумайте, что я ухожу от этого разговора, но мне нужно кое-что сказать вам. Недавно я ездил в Ирландию, у меня были дела в Тайроне. Там я зашел навестить ваших родителей.
– Очень любезно с вашей стороны, Дэн. Ну и как они там? В последнем письме отец писал, что мама по-прежнему страдает от хронической ипохондрии, но доктора говорят, что ничего особо серьезного нет.
– Это верно, у вашей матушки жалобы, характерные для ее возраста, но, в общем, чувствует она себя неплохо. Иное дело – граф. Боюсь, у него туберкулез. Ему так трудно дышать, что он даже спит сидя.
Известие поразило Роджера.
– Какой ужас! – с отчаянием сказал он. – А ведь старик даже и намеком не дал понять, что ему худо.
– Да неужели вы не знаете своего отца, Роджер? Разве ж он когда пожалуется на нездоровье? Вот, ваша матушка просила меня передать вам это. – Он вытащил из кармана небольшой конверт зеленоватого цвета и протянул его Роджеру. Тот надорвал верхний край, вынул лист бумаги того же цвета и с вензелем и, хмурясь, погрузился в чтение.
«Дорогой Роджер,
с того времени как ты был у нас в последний раз, в 74-м году, твой отец сильно сдал. Врачи боятся, что он не дотянет и до Рождества. Теперь, когда вы с Равеной снова вместе, я умоляю тебя оказать нам – отцу и мне – последнюю услугу.
Наши дорогие Эдвард и Ванесса – да упокоит Господь ее душу – имели счастье увидеть свою внучку. Уж сколько лет и мы с отцом жаждем того же счастья. Только бы увидеть ее. Роджер…»
Роджер оторвался от чтения и посмотрел на Батлера:
– Мать хочет, чтобы мы привезли Сабрину в Ирландию.
– Я знаю, – медленно кивнул Батлер. – Ну и что вы намерены делать?
Роджер поднялся.
– Дэн, надеюсь, вы не сочтете меня невежей, если я оставлю вас? Мне надо немедленно переговорить с Равеной.
– Да о чем вы? Я еще загляну к вам до отъезда в Саванну.
Равена сидела перед зеркалом, расчесывая волосы, когда раздался осторожный стук в дверь:
– Это я, Роджер. Надо поговорить.
У Равены в горле запершило при мысли о том, что Роджер в конце концов решил нарушить данное обещание и востребовать свои супружеские права. Она встала и накинула поверх ночной рубашки пеньюар.
– Входи.
Одного взгляда на его мрачное лицо было достаточно, чтобы убедиться, что в своих предположениях Равена ошиблась.
– Вот что мне передал Дэн. По-моему, тут и без слов все ясно. – Он протянул ей письмо матери. Равена вновь уселась за туалетный столик и быстро пробежала его глазами.
– Действительно, все ясно. Тут и обсуждать нечего. – Она посмотрела на Роджера. – Разумеется, вам с Сабриной надо как можно скорее ехать в Ирландию. Я бы и сама отправилась с вами, но кому-то же надо присматривать за хозяйством.
– А, ну да, конечно, я и не подумал. Стоит оставить этих бездельников, якобы работающих на нас, одних, так они до нитки нас оберут.
Равена обхватила голову руками.
– Бедный Эдвард. Бедная Тереза. Да, время летит быстро и пощады не знает. А ведь кажется, только вчера я была на первом своем балу.
– У вице-короля, – слабо улыбнулся Роджер. – Там мы и встретились впервые.
– И тогда мне казалось, что наши отцы – самые замечательные мужчины среди всех гостей. Такие стройные, такие сильные, такие молодые. Несокрушимые. Смерть никогда не возьмет их.
– Да. – Роджер повернулся и, понурив плечи, пошел к двери. Уже прикоснувшись к дверной ручке, он остановился и, откашлявшись, сказал: – А ведь я так по-настоящему и не поблагодарил тебя, Равена, за возвращение и за то, что заставила всех поверить, что Сабрина – это моя плоть и кровь. Мое дитя.
– Так она и есть твое дитя, Роджер. Ты ей отец, и отец хороший. Она любит тебя.
– А я люблю ее. – Он закрыл глаза ладонью. – Если бы только… Ладно, спокойной ночи и еще раз спасибо за то, что разрешаешь Сабрине ехать со мной в Ирландию.
– А иначе и быть не могло, Роджер. – Равене вдруг захотелось окликнуть его, сказать, чтобы не уходил, и она уже начала подниматься, но слова застряли в горле, а Роджер не повернулся и не увидел ее протянутой руки.
Через неделю Роджер с Сабриной отплыли из Портсмута в Англию. Дэн Батлер пришел пожелать им счастливого пути.
Провожая Равену до ожидавшего ее экипажа, он как бы невзначай обронил:
– Знаете, у меня недалеко от Ричмонда есть небольшой летний дом. Прямо на берегу реки, купание там отличное и лодочные прогулки тоже. Всего в часе езды отсюда.
– Правда? Как интересно.
– Не желаете взглянуть?
– С удовольствием.
– Прекрасно. Я скажу вашему кучеру, чтобы отправлялся в «Равену».
Она услышала, как он говорит Дэвису:
– Миссис О’Нил едет со мной. Мы в гости к полковнику Куперу.
Батлер взял Равену под руку и подвел ее к своему легкому двухместному экипажу.
– Люблю сам править, – сказал он, натягивая вожжи. – А ну-ка, милые, живо!
Равена с любопытством посмотрела на него:
– А почему вы сказали Дэвису, что мы едем к Куперам?
– О, из чистой галантности, ничего больше, – ухмыльнулся Батлер. – О репутации вашей заботился.
– Боюсь, вы сильно опоздали, – засмеялась Равена. – Репутация у меня давно подмочена.
– И все равно репутация – это репутация, будь вы жена президента или его любовница. Только каждому свое.
– Неплохо сказано. Прямо-таки по-ирландски.
– Отнюдь, это у нас семейное. Братец Ретт меня научил.
Равена исподлобья посмотрела на него:
– Говорят, он даже красивее вас.
– Это он сам такой слух пустил. Сейчас он постарел и отрастил брюшко.
– Так, говорите, у вас там хорошо купаться и на лодке кататься? Но сейчас вроде погода не слишком подходящая?
– Честно говоря, я имел в виду совсем другое. – Батлер как бы случайно обнял ее за талию.
– Да? И что же именно?
– Помните, на нас одновременно напала лихорадка? Так вот, есть лекарство, которое вылечит обоих.
– Серьезно?
Он наклонился и поцеловал ее в мочку уха.
В ответ раздался веселый смех, отголоски которого разнеслись над рекой Джеймс.
Езды действительно оказалось не больше часа. Экипаж свернул с дороги и медленно покатился вниз, по крутому, с обеих сторон обсаженному деревьями спуску, ведущему прямо к берегу.
Дом оказался просторнее, чем думала Равена, – приземистое строение, сложенное из калифорнийского мамонтова дерева и вермонтского камня, крытое шифером.
– Я построил этот дом сразу после войны, – говорил Батлер, проводя Равену по комнатам. – Ричмонд всегда был мне вторым домом, так что хотелось пустить здесь настоящие корни. Как и в Саванне.
– Мне нравится. Напоминает иные старинные дома в Ирландии. Что-то в нем есть от придорожной гостиницы, так и веет радушием.
– Именно так и задумывалось. – Батлеру явно польстили ее слова.
– Да есть ли для вас что-нибудь невозможное, мистер Батлер?
– Не думаю, миссис О’Нил. А сейчас мы осмотрим спальню.
– Тогда почему бы вам не принести чего-нибудь выпить? А спальню я найду сама, сэр.
Смех у него оказался на редкость глубоким – настоящий мужской смех, – как у Брайена.
– Смотрю, вы любите брать быка за рога, миссис О’Нил.
– Откровенность сберегает много времени, вы не находите?
– Мне кажется, мы станем добрыми друзьями.
– Вот именно – друзьями. Любовники – не то слово. Я не люблю вас, и вы не любите меня. Иное дело – здоровая, крепкая дружба.
– Аминь. – Он уверенно взял ее за плечи и поцеловал. Равена впилась ему в губы с такой страстью, что он даже подался назад, тяжело дыша.
– Эй, эй, женщина, полегче. Знаешь, у регбистов есть старое присловье: «Игра проиграна еще в раздевалке». Ведь тебе не хочется, чтобы я проиграл свою игру уже здесь, в холле?
– Да брось ты, Дэн, – засмеялась Равена, – тебя Бог знает на сколько игр хватит.
– До скорого. – Он спустился вниз за напитками, а Равена отправилась в спальню.
Это была славная комната, декорированная на французский провинциальный манер; большую ее часть занимала огромная тахта, накрытая покрывалом. Ощущая нарастающее возбуждение, Равена начала раздеваться.
Она уже лежала обнаженная под простыней, когда Дэн вернулся с подносом в руках. На подносе стояли два бокала с шампанским и бутылка выдержанного вина, которое он уже много лет приберегал на особый случай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61