Присутствующие добродушно заухмылялись: выходит, оговориться может даже человек, который подчиненным не прощает ни малейшей оплошности.
– Майор Мэнсон прав, полковник, – мягко пожурил его президент Дэвис. – Вы действительно сказали «правый фланг».
Брайен с нарочитым смирением покачал головой:
– Хорош, ничего не скажешь. Прошу извинить меня, господа. Простите, Джордж.
– Ничего страшного, сэр. Всем нам свойственно ошибаться. – В улыбке его читалось: даже вам.
В конце концов конфедераты под командой Джонстона нанесли Шерману чувствительное поражение. Потери союзных войск составили три тысячи солдат и офицеров против шестисот у мятежников. Но плодами своей победы конфедераты наслаждались недолго – через две недели Джонстону пришлось оставить завоеванные было позиции. Однако же моральный дух южан это сражение подняло, тем более накануне Четвертого июля.
В ночь на четвертое Брайен вместе с государственным секретарем Конфедерации Бенджамином любовался с балкона Капитолия праздничным фейерверком. В огнях была вся ричмондская гавань. Бенджамин, которого многие, и на Юге, и на Севере, считали до войны одним из самых тонких дипломатов в Америке, вдруг сказал:
– Не странно ли, полковник О’Нил? Сейчас, вот в эту самую минуту, в Вашингтоне любуются такими же огнями на реке Потомак. И мы, и они воздаем благодарную дань памяти тем временам – хорошим временам, – когда все стояли плечом к плечу, сражаясь с англичанами за свою независимость. Наш звездный час. Все мы тогда были братьями-американцами. Гражданами Соединенных Штатов Америки. – Он печально покачал головой. – И вот меньше чем через девяносто лет мы вцепляемся друг другу в глотки, точно разъяренные и обезумевшие псы. Чудны дела Твои, Господи.
– Все верно, сэр, – согласно кивнул головой Брайен. – Нечто подобное мне приходилось слышать, когда речь заходила об Англии и Ирландии.
– Насколько я понимаю, у вас там сейчас появился один забияка по имени Парнелл, от которого у англичан голова болит больше, чем от всех остальных боевиков, вместе взятых, включая партию «Молодая Ирландия».
Брайен прикусил язык. Ясно, что Бенджамину хорошо известна железная позиция Роджера в ирландском вопросе.
– Как ваша прелестная жена, полковник?
– Спасибо, сэр, все в порядке. В госпитале много работает.
На балконе появился дежурный офицер:
– Господа, президент ждет вас в своем кабинете.
У Джефферсона уже собрались военный и морской министры.
Президент обратился к собравшимся:
– Господа, адмирал Бьюкенен докладывает, что союзный флот в Мексиканском заливе усилен четырьмя мониторами и шестью канонерками. Представляется очевидным, что адмирал Фэррагат готовится к сражению. Карту, пожалуйста.
Морской министр подошел к стене и развернул карту. При виде расположения кораблей в бухте Мобил у Брайена подпрыгнуло сердце.
Президент продолжал:
– Как вам известно, благодаря стратегическому положению бухты Мобил и мощным береговым укреплениям нам удалось сковать силы северян в заливе.
Брайен повторял про себя слова президента, изо всех сил стараясь запомнить обозначения на карте и специфическую морскую терминологию.
С обеих сторон бухта действительно была надежно укреплена фортами Морган и Гейнс. Это знали все.
Что не было известно разведке союзных сил – так это расположение нескольких вбитых в дно свай и подводных мин, установленных ниже ватерлинии, собственно на дне бухты. Не ведая о том, любой корабль противника, пытающийся проникнуть вглубь, немедленно разодрал бы днище либо сделался жертвой сокрушительного взрыва.
Брайену пришлось приложить все силы, чтобы сдержать возбуждение, когда он заметил единственный безопасный проход в бухту Мобил. Узкая полоска воды неподалеку от береговой линии. То есть что значит безопасный? Место находилось в зоне прямого огня орудий форта Морган. И все-таки угроза эта меньше, чем любая другая, особенно если в точности знать, где расположены скрытые силы обороны. Собственно, миссия Брайена была фактически выполнена.
– Господин президент, – заговорил военный министр, – а как получилось, что адмирал Бьюкенен позволил этим мониторам и канонеркам пройти прямо у себя под носом? Я хочу сказать – разве не для того мы спустили на воду «Теннесси», эту металлическую громадину длиной в двести десять футов, самый мощный военный корабль в мире, чтобы сковать флот Фэррагата? И насколько я понимаю, его шестидюймовая броня способна выдержать любой огонь. Так почему же он своевременно не навязал бой Фэррагату?
– Действительно, почему? – Президент Дэвис вытер вспотевший лоб и саркастически посмотрел на военно-морского министра. – Слушаем вас, сэр.
Министр неловко поежился.
– Господа, чтобы ответить на этот вопрос, придется начать издали. Да, «Теннесси» задумывался как преграда на пути Фэррагата в залив. Да, шестидюймовая броня практически непробиваема, она выдерживает десять точных попаданий подряд в каземат. Это там, где находится румпель. Но теперь мне придется впервые открыть вам одно весьма неприятное обстоятельство, касающееся нашего флота. К сожалению, когда «Теннесси» строился на верфях Мобила, ему задали такую низкую осадку, что при обычном приливе корабль просто не может выйти в открытое море. До сих пор нам удавалось скрывать это трагическое обстоятельство, хотя и путем чистейшего блефа. «Теннесси» может дать пару-другую залпов по флоту противника в порядке устрашения. Видимость атаки. Затем, когда Фэррагат отступит, мы можем сделать вид, что просто не хотим размениваться на его жалкие суденышки, и отвести «Теннесси» назад, к причалу. А чтобы выйти из залива в открытое море, придется ждать хорошего шторма, когда уровень воды поднимется гораздо выше средней отметки.
Брайен ушам своим не верил. Выходит, «Теннесси» заперт в собственной берлоге. Вот теперь действительно все. Успех Фэррагату обеспечен. И тут министр сказал нечто, окончательно добившее присутствующих:
– При слабом приливе «Теннесси» даже в пределах бухты передвигается с большим трудом. Как гиппопотам в иле.
Все пришли в движение, раздались возмущенные голоса:
– Идиоты!
– Конструктора следовало бы повесить как изменника!
– Хорошо еще, Вашингтону ничего не известно!
Брайен закусил губу, чтобы не рассмеяться.
По окончании совещания он вместе с президентом Дэвисом отправился в его экипаже к миссис Джесси Фарнсворт, где в самом разгаре было пышное празднество. Миссис Дэвис и миссис О’Нил пришли на него в сопровождении полковника Тейлора с супругой и полковника Купера с супругой.
Брайену лишь дважды удалось переговорить с Джесси после ее возвращения из Вашингтона. Послание, которое она везла, было встречено с интересом, хотя никаких обязательств генерал Макклеллан на себя не взял. Впрочем, и этого южанам было достаточно; они несколько приободрились.
Вынужденное путешествие Роджера О’Нила прошло без приключений. Очнувшись уже в каком-то забранном решетками помещении, он погрозил Джесси кулаком. Лицо его буквально перекосилось от ярости.
– Изменница! Виселица – вот что вас ждет!
Относительно подлинной причины своего тюремного заключения Роджер оставался в неведении и даже не подозревал, что его брат тоже участвует в заговоре.
Вечером, здороваясь с Джесси, Брайен незаметно подмигнул ей и, целуя в щеку, прошептал:
– Все в порядке. Бухта Мобил.
– Поговорим при первой возможности, – шепнула она, раскланиваясь с очередным гостем.
В танцевальной зале Брайен заметил Равену. Ее вел капитан Пеннел Коллинз. Ловко пробравшись между танцующими, Брайен прикоснулся к его плечу.
– Не возражаете, если я похищу ее, старина? – с улыбкой спросил он.
– О, полковник О’Нил, рад видеть вас. Разумеется, милости прошу. – Капитан поклонился Равене: – Спасибо, красавица.
Равена с улыбкой кивнула ему, но, когда Брайен обнял ее за талию, улыбка исчезла.
– Здесь Саманта, – равнодушно заметила она.
– Какая Саманта? – рассмеялся Брайен. – В первый раз слышу это имя.
Равена бросила на него пронзительный взгляд:
– Смотрю, ты сегодня в хорошем настроении. Добрые вести из Капитолия?
Брайен с трудом скрыл обуревавшие его чувства.
– Да так, все еще купаемся в лучах победы Джонстона у горы Кеннесо.
– И все? Отец говорит, что это агония умирающего.
С точки зрения Брайена, герцог был совершенно прав, но, памятуя о своей роли, он лишь раздраженно отмахнулся в духе Роджера:
– Лучше бы твой отец попридержал язык. Не стоило бы вести в столице пораженческие разговоры. А то еще кому-нибудь придет в голову поджечь старую усадьбу.
– Может, присядем? – ледяным голосом спросила Равена.
– Как угодно. Я, пожалуй, выпью чего-нибудь. Тебе принести?
– Спасибо, не стоит. Поднимусь в дамскую комнату.
Брайен смешался с толпой гостей, пожимая руки и обмениваясь поздравлениями по поводу победы Джонстона. В конце концов он высмотрел Джесси. Та разговаривала с президентом и майором Мэнсоном. Проходя мимо, он поймал ее взгляд и, незаметно выскользнув из танцевальной залы, направился прямо в кабинет хозяйки.
Здесь он налил себе виски и закурил сигару. Вскоре появилась Джесси. Войдя, она заперла за собой дверь.
– Итак?
Джесси подошла к нему, и Брайен взял ее за руки:
– Все, что Фэррагату следует сделать, так это миновать линию береговой обороны бухты Мобил и выманить флот Бьюкенена в открытое море.
– А «Теннесси»?
– Этот корабль непобедим, как Ахилл, но и у него есть своя ахиллесова пята. Слишком низкая осадка, чтобы при обычном приливе выйти из бухты. А если погода безветренная, то вообще задницу не оторвать. Только пусть Фэррагат не медлит, атаковать надо как можно быстрее. – Брайен вытащил из внутреннего кармана какую-то бумажку. – Вот, здесь все написано. Как думаешь, сколько времени понадобится, чтобы доставить это в Вашингтон?
Джесси улыбнулась улыбкой Чеширского кота:
– Завтра к полудню все ляжет на стол президенту. У меня тут в гостях английский журналист, военный корреспондент лондонской «Таймс». Некто Арчибальд Брогэм. Он и будет нашим курьером.
– Как это?
– Арчибальд работает на Пинкертона.
– Удачно получилось, – с облегчением вздохнул Брайен. – Ладно, пора возвращаться к остальным. Держи. – Он протянул ей свое секретное донесение.
– Отлично сработано, Брайен.
У двери он немного задержался:
– Ну и что теперь, когда с этим делом покончено?
– Будешь через меня передавать в Вашингтон информацию, которую сможешь добыть. Война-то пока не окончена.
– Это верно. Мало ли что еще может случиться? – Думал Брайен не только о войне. Был еще и треугольник: Роджер – Равена – он сам.
Словно читая мысли Брайена, Джесси остерегла его:
– Не подталкивай событий. У вас с Равеной полно времени впереди.
– Думаешь? – Брайен повернулся и вышел из кабинета.
Несмотря на безрадостное положение Конфедерации, публика веселилась вовсю. Равене казалось, что все говорят слишком громко и смеются слишком заливисто и вообще ведут себя чересчур жизнерадостно. То же самое истерическое веселье, что царило при французском дворе в новелле Эдгара По «Маска Красной смерти». В полночь Равена попросила отвезти ее домой.
– У меня голова раскалывается, Роджер.
– О, извини, поехали.
Попрощавшись с близкими друзьями и поблагодарив хозяйку, они сели в экипаж Уайлдингов и почти до самого дома не обменялись и дюжиной слов. Но в какой-то момент Брайен спросил:
– У тебя действительно болит голова?
– Ну да, слишком шумно и дымно, и все болтают невесть какую чепуху. Даже на нервы действует, как будто скребут ногтем по стеклу.
– Знаешь, что поможет тебе избавиться от головной боли? – вдруг сказал Брайен. – Прогулка верхом.
– Ночью?
– А что? Вспомни, как некогда, еще в Ирландии, ты удирала из дома. Поехали, покатаемся часок-другой. – Брайен замолк. И вовремя. С языка у него готово было сорваться: А там и поваляемся на траве.
Судя по тому, как Равена вдруг замолчала, ей что-то явно пришло на ум. Она повернулась и посмотрела ему прямо в глаза:
– Роджер, мы с тобой никогда не катались ночью. Это был… – Теперь настала ее очередь оборвать себя на полуслове, чтобы не сказать: Это был Брайен.
– Разве я сказал «ночью»? – осторожно запротестовал он. – Разумеется, мы катались днем.
– Да, но ты сказал удирала. Кому придет в голову удирать при свете дня?
Он прижал руку ко лбу.
– Наверное, у меня самого с головой что-то творится. Знаешь, это все проклятая лихорадка, приступы накатывают так внезапно. Конечно, я могу и один покататься. Но может, все же составишь мне компанию?
Равена изумленно посмотрела на него. Сама мысль, что ее муж, полковник Роджер О’Нил, способен очертя голову вскочить на лошадь посреди ночи, казалась ей дикой.
– Да нет… вряд ли…
– Перестань, не будь занудой.
Равена задрожала всем телом; то же самое творилось с ней в Париже, когда она спряталась от ливня под деревом в Булонском лесу и именно в это дерево ударила молния.
Перестань, не будь занудой.
Слова, сказанные призраком. Она слышала их, когда отправилась с Брайеном на Лох-Дерг. Она отказывалась. А он настаивал: Перестань, не будь занудой.
– Что-нибудь не так, дорогая? – спросил он. – Почему ты так странно на меня смотришь?
Равена медленно покачала головой. Мысли смешались. Она ощущала себя куклой, которую дергает за ниточки какая-то таинственная потусторонняя сила.
– Ладно, поехали. – Голос неживой, и глаза тоже неживые, как у куклы.
И знакомое ощущение, когда внутри все словно переворачивается. Трепещет. Тревога. Острое предвкушение чего-то. Чувство, будто вот-вот произойдет нечто необычайно важное. Будто она приближается к очередной вехе на жизненном пути от рождения к бесконечности. Такое же чувство Равена испытала в тот день много лет назад.
Перестань, не будь занудой.
Она обеими руками сдавила виски. Проехав по длинной дуге подъездной дорожки, экипаж остановился у ступеней белоснежной лестницы, ведущей к «Равене».
– Я вам еще нужен, сэр?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61