Первая женщина выбросила двадцать, значит, выиграет тот, кто приблизится к этой цифре. Сандрин смотрела, как женщина справа от нее подбросила кости вверх. Когда они упали, женщины наклонились, пересчитывая очки. Одиннадцать. Даже близко не лежали, Сандрин взяла горшок с костями, встряхнула, затем резко подбросила их в воздух. Она слышала, как кости стукнулись о землю. Потом наклонилась, чтобы выкрикнуть цифру первой, пока никто не успел подсчитать.— Семнадцать! — Сандрин откинулась назад. Впервые ей удалось с первого раза так удачно бросить кости.Она пыталась сдерживать волнение, пока горшочек с костями передавали по кругу. Но никто не приблизился к цифре.— А! — крикнула Сандрин, входя в круг и собирая выигранные ею яркие разноцветные бусы. Потом засунула их в карманы юбки.— Куда ты идешь? — спросила Рыжая Олениха, следуя за ней.— Хочу отдать это матери. Здесь много синих бус, а она всегда ищет именно синие бусы.— Твоя мать сегодня ночью будет занята, Яркая Звезда. Она все еще будет слушать людей племени.— Да, ты права, — ответила Сандрин, поглаживая гладкие бусы в кармане.— Сандрин!Сандрин вздрогнула, услышав отцовский голос: она узнала интонацию.— Мне надо идти, — сказала Рыжая Олениха, спеша прочь. Глаза ее перебегали с Сандрин на Люка Ренара.Сандрин повернулась и направилась к отцу. Люк сидел возле хижины дедушки, черная краска уже была смыта с его тела. Это был коренастый мужчина с широкой грудью и толстыми руками, черноволосый, с ярко-голубыми глазами. Такие же глаза были и у дочери. Он красив, подумала Сандрин, и легко представила его во Франции, одетым в модную одежду, среди веселой толпы.— Бож жун, пер, — сказала она, наклоняясь к нему и целуя.— Приятно слышать, что ты не забыла свой родной язык, — ответил Люк, кутаясь в одежду. — Садись.— У меня много дел, отец. — Она переминалась с ноги на ногу.— У тебя их так много, что некогда и словечком перекинуться с родным отцом?Сандрин округлила глаза. Отец всегда повторял одно и то же, когда хотел с ней поговорить, и это всегда действовало одинаково. Сандрин села и полезла к карман, чтобы показать отцу пригоршню бус.— Погляди, что я выиграла для мамы.— Я уже говорил, что мне не нравится, когда ты играешь. Это дикость. — Люк покачал головой. — Кроме того, мы можем и купить бусы.У твоей матери их может быть столько, сколько она пожелает.Сандрин хмуро взглянула на него и положила бусы обратно в карман.— Ей нравятся синие, и мы никогда не можем их купить.— Дело не в этом, Сандрин. Ты ведь и так знаешь, как я отношусь к игре.— Но в этом же нет ничего плохого. Кроме того, ты же сам научил меня играть.— Карточная игра для мужчин, а это — совсем другое дело.— Не вижу разницы.— Не спорь со мной, Сандрин. Моя дочь не должна играть в кости, как дикарка.Сандрин вздохнула. Не было смысла спорить. Она никогда не переубедит его.— Мама сегодня была очень красивой, правда?— По-моему, твоя мать всегда красива. Сандрин улыбнулась.— Я горжусь тобой, папа.— Гордишься мной? Почему?— Потому что ты был сегодня здесь. Ты позволил, чтобы тебя раскрасили и пошел в парильню вместе с дедом.— Черноногие всегда ко мне хорошо относились. Было бы оскорбительным не прийти сюда, когда твоя мать проходит столь важное испытание.— Но если ты считаешь, что Черноногие такие хорошие люди, почему же ты огорчаешься, когда я провожу здесь свое время? — Сандрин пристально смотрела на отца. Он расправил плечи.— Я не против, что ты проводишь время здесь, Сандрин. Черноногие — тоже твой народ. Просто мне сложно принять некоторые их обычаи.— Мне тоже сложно принять их. Я не понимаю, зачем Маленькому Медведю завтра подвергать себя пытке. — Сандрин поглядела на отца не в состоянии скрыть своего страха. — Мне тревожно, отец. Что, если он не выдержит испытания?Люк взял Сандрин за руку.— Маленький Медведь силен, и у него сердце воина. Он все выдержит.— Откуда ты знаешь? Может случиться все что угодно. Я видела других людей с ужасными шрамами. Особенно Человек Буйвол. — Сандрин покачала головой. — Я не могу видеть его. Он всегда такой грустный.— С Маленьким Медведем этого не произойдет.— Я все равно буду молиться за него.— Какому же Богу ты будешь молиться, Сандрин?— Почему ты всегда так говоришь, папа? Ведь это мои люди, мой народ.— Я знаю, Сандрин, — произнес Люк мягко. — Но я хочу, чтобы ты поехала во Францию. Там — другой мир, которого ты никогда не видела. Кроме того, дедушка и бабушка будут счастливы тебя увидеть.— Ты не совсем откровенен, папа, — сказала Сандрин. Она опять достала бусы и начала катать их в руке.— Что ты хочешь сказать? Сандрин строго поглядела на отца своими голубыми глазами.— Это ты сам будешь очень счастлив, если я поеду во Францию.Люк медленно опустил голову.— Я бы солгал, говоря, что буду счастлив, если всю свою жизнь ты проведешь здесь. Мне кажется, ты создана для лучшего, Сандрин.— Если это так, отец, зачем же ты приехал сюда? Почему ты не остался со своей семьей во Франции?— Ты знаешь, почему, — ответил Люк резко. — Мой отец хотел того, что меня не устраивало. Он мечтал, чтобы я учился в Сорбонне. Считал, что из меня выйдет большой человек.— Ты не позволил отцу навязать тебе свою волю, а теперь сам хочешь навязать мне свою. Разве это правильно?— Ты — другое дело, Сандрин. Ты молодая женщина. Ты не можешь выйти в мир и прокладывать в нем путь сама, как это сделал я. Ты должна продолжить образование. А когда придет время, ты встретишь молодого человека из хорошей семьи и выйдешь за него замуж.— Мне это все не нравится, — сказала Сандрин, кладя бусы в карман.— Сандрин, ты знаешь, что я всегда хотел послать тебя учиться во Францию. Там ты сможешь встретиться со своей семьей, сможешь путешествовать, узнаешь, что есть другой мир, кроме этого. — Люк обвел рукой вокруг себя.— Но мне нравится здесь, — ответила Сандрин упрямо.Люк грустно покачал головой.— Я всегда знал, лишь только ты, родилась и я впервые взял тебя на руки, что ты упряма и сильна. Еще когда ты была маленькой, ты вся тряслась, но не плакала — никогда. В твоих глазах тогда появлялось то же выражение, что и сейчас.Сандрин улыбнулась и, наклонившись, положила ладонь на руку отца.— Папа, дай мне время. Возможно, в следующем году я буду готова к путешествию, но не сейчас. Мне нравится здесь. Мне нравится мой народ, я люблю тебя и маму. Мне не хочется уезжать.— Хорошо, — сказал Люк, поднимая руки в знак поражения. — Но когда тебе исполнится шестнадцать лет, мы вернемся к этому разговору.Сандрин кивнула, зная, что в конце концов ее отец победит. Несмотря на все возражения, ей придется ехать во Францию.
Проснувшись, Маленький Медведь попытался подавить возникший страх. Одетый только в брюки, он пошел в хижину деда, ведя под уздцы лошадь и неся набитую табаком трубку. Привязав лошадь, вошел в хижину и встал перед дедом.— Вот трубка для тебя, дед. Я привел тебе в подарок лошадь. Пожалуйста, позаботься обо мне сегодня.— Садись, внук, — произнес Ночное Солнце. — Подожди здесь. — Он вышел из хижины и через несколько минут вернулся с двумя мужчинами, старше его: Пятнистым Орлом и Травяным Лосем. Они сели по обе стороны от Маленького Медведя.— Мы станем курить в честь моего внука и в честь его храбрости, — сказал Ночное Солнце.Торжественно он поднес трубку к губам и закурил. Сделав несколько затяжек, передал ее Пятнистому Орлу. Пока три старика курили и молились, Маленький Медведь жевал полынь, которую дал ему дед. Сначала горькие листья заставили его желудок сжаться, но вскоре он забыл о голоде и начал думать о предстоящей церемонии. Потом он почувствовал, что дед положил руку ему на плечо. Маленький Медведь открыл глаза.— Пора, внук, — тихо произнес Ночное Солнце.Маленький Медведь поднялся на ноги. Вместе со стариками и остальными они прошли через деревню к хижине целительницы. Его подвели к западной стороне шеста, поддерживавшего навес из ивовых прутьев. Проливающая Слезы в церемониальных одеждах стояла рядом с шестом. Теперь она была уже больше не тетя ему: она — целительница.— Ложись здесь, внук, — произнес Ночное Солнце, указывая на место под навесом. Маленький Медведь лег на землю. — Ложись так, чтобы голова твоя была направлена на север, — произнес Ночное Солнце мягко.Маленький Медведь рассеянно посмотрел на деда.— Все будет хорошо, внук. Но сначала мы должны раскрасить тебя.Маленький Медведь увидел, как один из стариков передал чаши с краской деду и Травяному Лосю. Ночное Солнце обмакнул пальцы в черное.— Это краска для слез, — сказал Ночное Солнце. Маленький Медведь почувствовал холодок в тех местах на лице, которых касался дед. — Четыре черные точки, одна под другой — под каждым глазом. Если заплачешь, слезы побегут по ним.— А я нарисую луну у тебя на лбу, — сказал Травяной Лось, макая пальцы в свою чашу. Он аккуратно нанес рисунок на лоб и вновь погрузил пальцы в краску. Потом сделал двойной круг из шести черных точек на левой руке Маленького Медведя, а Ночное Солнце нарисовал то же самое на правой руке. Такие же круги они нарисовали с наружной стороны каждой ноги юноши.Маленький Медведь смотрел, как старики разрисовывали его тело и лицо белой краской, но лежал недвижно. Ни единый мускул не дрогнул у него, когда дед, сделав венок из широколистной полыни, возложил его на голову. Скрутив жгуты из пучков полыни. Ночное Солнце обвил ими запястья и щиколотки внука.— Иди, — сказал дед, ведя Маленького Медведя из-под навеса к северной стороне центрального шеста. — Ложись на это одеяло, — произнес старик и сделал жест остальным мужчинам, чтобы они отошли.Маленький Медведь почувствовал, как на лице выступил пот. Увидел, как другой старик, Длинный Лук, подошел и встал рядом с дедом. Юноша знал, что он часто участвует в церемониях Танца Солнца.— Ты помнишь Длинного Лука, внук?— Да, дед.— Он пришел помочь тебе. Он введет наконечники стрел.— А ты, дед?— Я буду здесь. Маленький Медведь. Я не оставлю тебя.Маленький Медведь затаил дыхание, когда Длинный Лук приблизился к нему.— Как мне их нарезать — тонко или толсто? Маленький Медведь мысленно поблагодарил деда, потому что тот предупредил его: человек, делающий нарезки, сделает прямо противоположное тому, о чем его попросят. Маленький Медведь сделал вид, что думает.— Толстые, — ответил он наконец. И увидел, как Длинный Лук кивнул, вынув острый стальной наконечник из кармана.Старик ущипнул кожу на груди Маленького Медведя, затем хладнокровно проткнул ее наконечником стрелы. Маленький Медведь не успел издать ни единого звука, как Длинный Лук уже сделал свое дело. Юноша почувствовал, как на глазах выступили слезы, но сдержался даже тогда, когда Длинный Лук проткнул каждый сосок длинной палочкой с крючком на конце. Маленький Медведь скосил глаза вниз: по белой краске текла кровь. Он опять ощутил руки Длинного Лука, когда старик стал поворачивать его на живот. Маленький медведь закусил губы от боли, когда палочки вдавились в его раны, но ему некогда было думать об этом: последовала новая боль. Он почувствовал, как Длинный Лук проткнул кожу на лопатках и вставил туда еще несколько крючков. Маленький Медведь повернул голову и увидел, как дед передает Длинному Луку небольшой щит с перьями. Тот прикрепил его к палочкам на спине.— Сядь, Маленький Медведь, — произнес Длинный Лук.Несмотря на боль, Маленький Медведь сумел сесть без посторонней помощи. Его дед держал кожаные ремешки, привязанные к центральному шесту хижины целительницы. Длинный Лук привязал ремешки к каждой палочке, торчащей из груди Маленького Медведя, затем, взяв их в руку, резко дернул. Маленький Медведь зажмурился от боли, но не заплакал.— Теперь, мальчик, иди к центральному шесту и молись, чтобы твой обет стал правдой.Маленький Медведь медленно поднялся и пошел вперед. Грудь и спина горели, казалось, что в открытых ранах бьется его сердце. Он увидел Проливающую Слезы в ритуальной одежде — в ее глазах светилась любовь. Она слегка кивнула, когда юноша приблизился к центру. Он поднял голову кверху, к отверстию в крыше хижины, затем повернулся и пошел к группе мужчин, которые стояли, наблюдая за ритуалом. Он искал взглядом деда, искал его поддержки, когда отошел на длину ремней и дернул их. Маленький Медведь почувствовал, как щит на спине разорвал ему кожу и что он не освободился от него. Он опять пошел вперед, с силой натягивая ремни, и вновь дернул. По щекам его текли слезы, и юноша подумал, как хорошо, что его дед нарисовал их там. Он смотрел на лица и вдруг почувствовал облегчение от того, что Яркая Звезда не пришла сюда, как он этого просил вчера. Теперь он не хотел, чтобы она видела его страдания.Маленький Медведь повернулся и поглядел на центральный шест, закрыв на мгновение глаза. Затем наклонился назад и начал танцевать, двигаясь по кругу с запада на восток. Юноша почувствовал, как натягивается кожа и как вонзаются в нее крючки, но они не вышли из надрезов. Он наклонился назад больше, моля, чтобы крючки вырвались наружу, но кожа крепко держала их. Боль пронзила его, и он громко закричал. В мире не осталось ничего, кроме боли…— Ты сделал надрезы слишком глубоко, — сказал Ночное Солнце Длинному Луку, подходя к внуку.Маленький Медведь открыл глаза, когда услышал голос деда. Ночное Солнце стоял перед ним, в руке его был нож.— Я помогу тебе, Маленький Медведь.— Нет, дед, — с мольбой сказал Маленький Медведь, но голос его звучал слабо.— Кожа сама не разорвется, я помогу тебе.— Нет, дед. Пожалуйста. — Маленький Медведь закрыл глаза и дернулся, почувствовав, как натянулась кожа на груди. Затем встал прямо и быстро повернулся кругом, спиной к центральному шесту. Когда он натянул ремни, то увидел, как в хижину входит Яркая Звезда. Рука ее зажимала рот, а из глаз лились слезы. Маленький Медведь пожалел о ее приходе, несмотря на пронзающую боль. Ей не надо все это видеть. «Уйди», — молил он взглядом. Но Сандрин не двинулась. Она стояла прямо, вытерла слезы и покачала головой. Маленький Медведь закрыл глаза. Ему нужно было собрать все свои силы и до конца пройти испытание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49