OCR & SpellCheck: Larisa_F
«Индейская страсть»: АСТ; Москва; 1997
ISBN 5-7841-0716-Х
Аннотация
Юная красавица Келли – жертва грязных сплетен, безвинно опорочивших ее репутацию. Девушке не у кого искать защиты – но внезапно в ее жизни появляется великолепный Калеб, отважный индеец-полукровка, чья неистовая страсть станет для Келли долгожданным спасением от бесконечных унижений и опасностей…
Мадлен Бейкер
Индейская страсть


– Красное Перышко.
Слова доносятся откуда-то издалека.
Давно, очень давно не доводилось ей слышать свое имя.
Волосы, когда-то цвета воронова крыла,
Тронуты серебром; звездное мерцание покинуло глаза.
Одежду из оленьей кожи сменило льняное платье,
На ногах такие чуждые, странные туфли.
Она уже давно не встает на заре и не смотрит в далекий горизонт,
Не сидит у костра, смешивающего языки пламени
С лучами заходящего солнца,
Прислушиваясь к веселому щебету резвящихся детей
И суровым голосам мужчин, готовящихся выйти на охоту.
Ушло в прошлое все, что она так любила когда-то.
Если закрыть глаза, то, может, удастся вырваться из плена
Времени и хитроумного сооружения,
Которое здесь называется кресло-качалка.
– Красное Перышко.
Это мог бы быть его голос,
Тихо зовущий ее сквозь шум ветра.
Она прикрывает глаза, она так устала;
Ей надо отдохнуть. Кресло покачивается –
Взад-вперед, взад-вперед.
– Иди, Красное Перышко, уже пора.
И она уходит. Уходит сквозь время,
Уходит к тем, кого она когда-то любила.
– Теперь ты дома, Красное Перышко.

Глава 1
Территория Вайоминг, 1883 год
Он возвращался домой, в земли Пятнистого Орла, в те края, где растет высокая сочная трава и неторопливо несут свои воды многочисленные ручьи. В края, где он родился.
Домой.
Калеб глубоко вздохнул, наполняя легкие свежим прохладным воздухом, наполненным соками Матери Земли, запахом хвойных лесов и свободного ветра, гуляющего по прериям. Конечно, можно было доехать до Шайенна и поездом, это было бы куда быстрее, но ему хотелось побыть наедине со своими мыслями, снова услышать, о чем нашептывает вольный ветер, вспомнить свои истоки.
Он возвращался домой.
Неужели прошло уже двенадцать лет с тех пор, как он покинул Вайоминг? Да, двенадцать лет назад он ушел из отчего дома, тем самым на части разорвав сердце матери.
Двенадцать лет. Как быстро, как неудержимо быстро летит время!
Внезапно тишину прерии разорвал крик вылетевшего на охоту ястреба, и сердце Калеба наполнилось радостным трепетом. Взглянув вверх, он проследил за полетом птицы, парящей сужающимися кругами. Вот ястреб на мгновение замер и камнем ринулся вниз, а еще через секунду снова взмыл в высокое безоблачное небо, унося в когтях добычу – зазевавшегося зайца.
Жизнь и смерть. Борьба за выживание.
Охотник и добыча. В свое время Калебу довелось побывать в обеих шкурах. Но теперь все было позади.
Осадив жеребца, он вытащил из нагрудного кармана смятый листок бумаги и пробежал глазами написанное аккуратным бисерным почерком послание.
«Уважаемый господин Страйкер!
В июне ваш отец покинул наш бренный мир, тремя месяцами позже за ним последовала ваша матушка. По условиям ее завещания вам отходит дом на 17-й Восточной улице и ранчо «Рокинг-С». Прошу незамедлительно уведомить меня о том, каким образом передать вам унаследованное имущество».
Дата под письмом – 13 сентября, подписано нотариусом Орвиллом Хоугом из Шайенна, Территория Вайоминг.
С тяжелым вздохом Калеб сунул смятую бумажку обратно в карман. Целых пять месяцев искало его это письмо, прежде чем дошло до адресата.
Долго сузившимися от яркого полуденного солнца глазами смотрел он вдаль. Мама умерла, ее больше нет. От одной этой мысли на сердце стало невыносимо тяжело, в мозгу всплыли воспоминания, от которых, казалось, он давно сумел навсегда избавиться.
Красное Перышко, дочь Большого Пса и Прекрасной Ракушки, умерла. В душе Калеба царили пустота и одиночество. Сколько раз она писала ему, умоляя вернуться домой! И сколько раз он обещал навестить ее, зная наперед, что до тех пор, пока жив старик, он не выполнит ее просьбу. Теперь оба ушли в мир иной.
Ему нисколько не было жаль Дункана Страйкера, он чувствовал только облегчение от того, что никогда больше не увидит человека, который его породил.
Выругавшись сквозь зубы, он послал жеребца в галоп, раздумывая о том, что будет делать на 17-й улице в огромном доме, насчитывающем двадцать одну комнату. Он, метис, рожденный от индианки и белого, наемник-полукровка, который последние восемь лет метался по обеим сторонам мексиканской границы, выслеживая преступников…
Глава 2
Весна, 1883 год
Калеб ехал по 16-й улице мимо оперного театра и «Межокеанского отеля», дивясь на происшедшие с городом перемены.
Шайенн был цветущим городом, богатство которого как на дрожжах росло от продажи крупного рогатого скота, пасущегося на обильных пастбищах, расположенных вокруг. Он был заложен летом 1867 года Тихоокеанским железнодорожным союзом в ста милях к северу от Денвера. Здесь находился конечный пункт «железки». Тогда жители вполне обоснованно называли громыхающие на рельсах поезда «адом на колесах». Однако вскоре шайеннцы начали богатеть: земельные участки, которые Союз с самого начала продавал за сто пятьдесят долларов, уже через пару месяцев перепродавались за двести и больше, и цена на них постоянно возрастала.
В 1869 году Шайенн стал столицей Территории Вайоминг, и в том же году страшный пожар уничтожил его практически до основания. А теперь его и не узнать! Никаких следов разрушения.
Калеб удивленно покачал головой и свернул на 18-ю улицу.
В центре Шайенна теперь провели электричество – новшество, еще незнакомое в большинстве городков к западу от Миссисипи. «Межокеанский отель» установил в помещении новомодное изобретение под названием «туалет», по два на каждом этаже, и народ валом валил отовсюду, чтобы поглазеть на невиданное чудо. «Надо же, – подумал Калеб, – до чего они додумаются в следующий раз?»
Он нашел нотариальную контору Хоуга и Линдермана, зажатую между торговым домом Бакли и оружейным магазином Холмэна.
Спешившись, Калеб тщательно отряхнул одежду от дорожной пыли, поправил на голове шляпу и толкнул стеклянную дверь.
Офис оказался небольшой квадратной комнатой, большую часть которой занимал величественных размеров письменный стол. Сидящий за ним человек казался карликом. У стены стоял шкаф с четырьмя ящиками для деловых бумаг, слева от Калеба от пола до потолка возвышались книжные полки, заваленные всевозможными книгами по юриспруденции.
Орвилл Хоуг оторвался от изучения какого-то толстенного талмуда и взглянул на мужчину огромного роста, заслонившего собой дверь. Внешность незнакомца внушала смутную тревогу: запыленная черная шляпа, выгоревшая на солнце черная рубаха, грубые штаны из оленьей кожи, высокие, до колен, сапоги. Хоуг выпрямился на стуле, чтобы казаться выше ростом, и распрямил плечи.
– Чем могу служить? – поинтересовался он.
– Мне нужен Орвилл Хоуг.
Нотариус тяжело вздохнул. Оставалось надеяться, что этот метис не имеет дурных намерений. По крайней мере вид у него был такой, будто он без труда сможет свалить с ног быка.
– Вы его нашли, – сообщил Хоуг, в глубине души сомневаясь, не допустил ли он только что самую большую ошибку в жизни. – Я и есть Орвилл Хоуг.
Калеб промычал что-то нечленораздельное и уставился на Хоуга.
Нотариус был человеком средних лет с волнистыми каштановыми волосами, простодушными голубыми глазками и мягкими пухлыми руками. Одет он был в добротный темно-синий костюм, полосатый жилет, на шее повязан франтоватый шелковый галстук.
Орвилл Хоуг осторожно прокашлялся.
– Я могу чем-то помочь, мистер…
– Страйкер.
– Ах, так вы мистер Страйкер! – Хоуг почувствовал огромное облегчение. Слава Богу, этот парень пришел по делу. Он встал и пожал Калебу руку. Потом указал на обитый кожей стул, стоящий с другой стороны стола и снова уселся на свое место. – Садитесь, пожалуйста. Надеюсь, вы хорошо доехали?
– Прекрасно.
– Мм… да. Ваша мама оставила вам в наследство великолепный дом. Вам надо будет подписать кое-какие бумаги, сейчас найду их. Только… я… я хотел спросить, думаете ли вы остаться в Шайенне?
– Я еще не решил. А что, это имеет какое-то значение?
– Нет, конечно. Просто… здесь есть некоторые люди, очень заинтересованные в покупке ранчо «Рокинг-С».
Калеб нетерпеливо кивнул. Сейчас у него не было ни малейшего настроения принимать серьезные решения.
– А если дело дойдет до продажи вашего дома, – продолжил Хоуг, – я уверен, в покупателях отбоя не будет. Обе ваши недвижимости расположены на самых лучших землях.
– Помимо вашей основной деятельности вы занимаетесь продажей недвижимости, мистер Хоуг?
– О нет, сэр.
– Значит, не терпится поскорее выдворить меня из города? – сухо осведомился Калеб, ставя вопрос ребром. Он знал, что множество белых не желало уживаться с полукровками, но не бороться же ему с каждым!
Под пронизывающим взглядом метиса Хоуг покраснел.
– Нет, конечно, нет… Я…
– Могу я взглянуть на бумаги?
– Да, безусловно. – Хоуг порылся в наваленных на столе папках. Прошло несколько минут, во время которых холодные серые глаза метиса неотрывно следили за каждым его движением.
Наконец нотариус нашел нужную папку. Чуть дрожащими руками пододвинул ее к Калебу Страйкеру и терпеливо откинулся на стуле, ожидая, когда клиент закончит знакомиться с ее содержимым.
– Уверяю вас, бумаги в полном порядке, – в конце концов заметил Хоуг. – По завещанию вашего отца, составленному 10 апреля 1871 года, все состояние оставлялось вашей матери.
На щеке Калеба дернулся мускул. Итак, старик вычеркнул его из завещания в тот самый день, когда он покинул Шайенн.
Хоуг облизнул губы и поправил тесный воротник.
– Первоначально ваша матушка хотела, чтобы все осталось мужу, а в случае, если она его переживет, дом должен был быть продан, а деньги пересланы в Англию его сестре. В завещании вашего отца говорилось о том же.
Задумавшись о том, что же вызвало трещину в отношениях между этим наемником и Дунканом Страйкером, Хоуг помедлил.
– Весной восемьдесят первого года ваш отец заболел, и вскоре после этого его жена изменила свое завещание. Теперь оно было составлено так, что если бы что-нибудь случилось с мистером Страйкером-старшим, вы становились единственным наследником всего имущества.
– Старик знал об этом?
– Нет, не думаю. – Хоуг окунул ручку в чернильницу, стоящую на углу стола, и передал ее Калебу. – Будьте добры, распишитесь тут. И еще тут.
Хоуг снова откашлялся. Ему уже не терпелось поскорее закончить дело Страйкера и забыть о нем.
– Ну вот, теперь все улажено. – Он промокнул обе подписи, аккуратно сложил один экземпляр документов и положил в большой коричневый пакет, лежавший в общей папке. – Вы найдете здесь все бумаги по дому и ранчо, тут же ключи и копия завещания вашей матери. Джо Бригмэн все еще работает управляющим на ранчо. Он там за всем присматривает с тех пор, как ваша матушка умерла.
– Благодарю.
– Советую заглянуть в банк. Без сомнения, вексель «Рокинг-С» в этом году значительно поднялся в цене. Вам лучше навести справки по этому вопросу.
– Вексель?
– Да. Ваша мать взяла деньги под залог ранчо и выслала их в Вашингтон. – Хоуг удрученно покачал головой в знак величайшего неодобрения того, что женщины иногда берутся заниматься делами, в которых ничего не смыслят. – А еще прошлым летом она отправила в резервацию больше сотни голов скота. Кое-кто пытался ее отговорить, но она сказала, что индейцам очень нужно свежее мясо.
Коротко кивнув, Калеб сгреб со стола пакет и вышел из офиса. «Молодец, мамочка, – думал он, – какая же ты умница!»
Некоторое время Орвилл Хоуг смотрел вслед Страйкеру. Итак, это и есть наследник. Раньше он много слышал об этом человеке, да и что удивительного – все в городе слышали о нем. Работая на правительство, он за последние восемь лет заслужил неплохую репутацию. Поговаривали, что в случае опасности он хватается за ружье с быстротой молнии и что ему безразлично, доставит ли он преступника в седле или же перебросит его через конскую спину, только уже мертвого.
Хоуг покачал головой. Парень больше смахивал на индейца, чем на белого. Кожа смуглая, длинные черные волосы падают до плеч, глаза холодные и серые, как ружейная сталь. Хоуг снова качнул головой. Да, глядя в такие глаза, поверишь всему, что о нем рассказывали.
Выйдя из нотариальной конторы, Калеб остановился на дощатом тротуаре, размышляя, что делать дальше. Привлекательней всего показалась идея чего-нибудь выпить. Он взял коня за поводья и перешел дорогу к салуну «Три королевы». Торопиться незачем, он еще успеет в свой дом.
Он привязал жеребца к выступающему каркасу, сделал глубокий вдох и вошел внутрь.
Салун «Три королевы» располагался в большом прямоугольном здании. При входе Калеб остановился, поразившись, что все здесь осталось, как до его отъезда из города.
Тускло мерцающая стойка бара красного дерева обхватывала всю стену против дверей, над баром висел портрет рыжеволосой женщины, задрапированной в полупрозрачный голубой пеньюар, трехъярусные стеклянные полки ломились от обилия всевозможных бутылок и бокалов самой причудливой формы. Имелась здесь и небольшая сцена, слева от входа, на которой стояло пианино, справа – стол для игры в фараон, а между ними – около дюжины столиков для покера.
Удовлетворенно кивнув, Калеб подошел к стойке, заказал порцию виски и одним глотком осушил стакан. Отличное виски, такого он уже давно не пробовал.
Купив целую бутылку, он направился к столику у противоположной стены. Уселся, налил виски в стакан и стал медленно, маленькими глотками попивать пахучий напиток, оглядываясь по сторонам. По телу начало разливаться приятное тепло.
Недалеко от него, сдвинув головы, сидели Эразмус Нэйгл, И.С.Уиппл и У.Роббинс. Интересно, что эта троица замышляет на этот раз?
Нэйгл появился в Шайенне в 1868 году и вскоре стал известен под кличкой Вайомингский король лавочников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45