ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Прошло две недели. Наташу разбудил звук падающей в ящик почты. Смесь рождественских и именинных поздравительных открыток. Она быстро просмотрела их. И была разочарована, когда ни на одной не увидела почерка Маркуса. Она почти потеряла надежду получить от него письмо. Почти.
Она вскрыла конверты с открытками. Нетрудно было догадаться, что все они пестрели изображениями шампанского, птичек и оленей. Плохо, когда день рождения приходится на Рождество. Как правило, праздник его поглощает. Но это совсем ее не беспокоило. Она бы с удовольствием забыла об этом дне, если бы не одна мелочь.
Наташа опустилась на колени перед черным дубовым сундуком, стоящим в ногах кровати, и отодвинула засов. Это стало своего рода ритуалом. Она разрешала себе открывать этот сундук раз в году, именно в этот день.
Впервые Наташа увидела его около пяти лет назад в витрине антикварного магазина в Стоу-он-Уолд и сразу влюбилась в него. Это было изделие времен короля Якова I, с витиеватыми украшениями в виде роз и листьев аканта и маленьким единорогом, вставшим на дабы посередине крышки. Она знала, что эта вещь будет всегда соответствовать ее настроению.
Девушка открыла крышку и прислонила ее к ножке железной кровати. Достала со дна сверток, сняла обертку из папиросной бумаги. Кончиками пальцев коснулась шали. Она была холодной и податливой, как замерзший мох или ледяные узоры на стекле зимним утром. Наташа отогнула угол и достала открытку с изображением витража святой Катерины в оксфордском кафедральном соборе Христа, на обороте которой была единственная фраза, написанная иссиня-черными чернилами.
– Мы всегда храним все , что было оставлено с брошенными детьми , – сообщила Наташе женщина из социальной службы с утрированным сочувствием в голосе. – Мы возвращаем эти вещи, когда тем, кто этого хочет, рассказана их история. Когда они становятся достаточно взрослыми, чтобы понимать...
Когда ты наконец станешь достаточно взрослой для того, чтобы понять подобное?
Наташе восемнадцать. Несколько дней назад она узнала, что является приемным ребенком, что ее младенцем оставили в больничной палате. Она отнюдь не примирилась с фактами, особенно с последним. Детей бросали только в старинных романах. Приюты – этот термин не вписывался в действительность 70-х годов XX века.
Однако позже она узнала, что это не так. Подкидышей становилось все больше; «трагичный симптом современности» – так писали об этом газеты. Подростковый секс, кризис института семьи и недостаточная социальная поддержка одиноких матерей, прогрессирующий раскол общества... Статистика показывает, что в Соединенном Королевстве каждую неделю одна мать отказывается от ребенка.
Мы всегда храним все, что было оставлено с брошенными детьми. Единственное свидетельство их семейной истории.
Наташа подписала документы, став владелицей маленького свертка. Потом она увидела, что именно было написано на куске картона, прикрепленного к шали изнутри.
«Ее зовут Наташа».
На девушку нахлынули воспоминания, стремительные и разрушительные, как приливная волна. Вот однажды воскресным утром она сидит на кухне со своими приемными родителями, Анной и Стивеном. Они выбирают имя для будущего братика или сестренки. Если родится девочка, Стивен предложил назвать ее Абигаль. Положив руку на круглый живот, Анна сказала, что Абигаль – отличное имя.
– А мое имя тоже ты выбрал? – спросила Наташа у Стивена.
Он глянул на нее сверху вниз, глаза его потеплели, но в них была грусть, причина которой была ей непонятна.
– Твоя мама выбрала для тебя имя.
Ей очень хотелось, чтобы он ответил утвердительно, но она совсем не расстроилась и была довольна и радостна. Она перевела взгляд на Анну, ожидая увидеть утвердительную улыбку. Но Анна отвела глаза.
Это была правда. Единственная правда во всей этой лжи. Имя ей выбрала ее мать, ее настоящая мать. По какой-то причине для нее было очень важно, чтобы ее ребенка называли именно этим именем – Наташа.
Стивен и Анна выполнили ее желание, не опустившись до того, что обычно делает большинство приемных родителей, называя ребенка именем, которое выбирают сами.
Она пробежала пальцами по буквам. Ей так хотелось верить, что по почерку можно определить характер человека. «Н» четкая, вычурная, а перекладина на «Т» волнистая и резкая, как препятствие.
Она положила открытку обратно под шаль, обернула ткань папиросной бумагой и вернула сверток на место, на дно сундука.
«Наташа. Русское. Краткое от Наталья.» Она наизусть знала статью в «Словаре имен». «Наталья. Русское. Происходит от латинского Natalis , в переводе – рождение , в ча стности Рождество Христово. Отсюда – традиция называть этим именем родившихся в этот день .»
Наверное, так оно и было.
Позже Наташа уже направлялась по дороге к коттеджу, примыкавшему к «СноузхиллАрмз». Тушеный барашек разогревался на плите, на деревянном столе лежали венки из ветвей остролиста, украшенные свечами. Мэри встретила ее стаканом подогретого вина с пряностями. Она казалась меньше ростом, одетая в спортивную сине-красную рубашку, принадлежавшую, судя по всему, Джеймсу, которая, хотя и была ей велика, не скрывала ее округлившегося живота.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила Наташа.
– О, прекрасно. Как кит, выбросившийся на берег.
Ростом чуть выше пяти футов, с крошечным восьмым размером, Мэри обычно носила одежду, предназначенную для младших подростков. Она выглядела слишком юной, чтобы быть матерью, и сама казалась еще ребенком.
– Осталось выходить еще четыре недели.
Джеймс проверил, не готов ли барашек, перебросив прихватки через плечо.
– Я представляю, как он появляется прямо в рождественский вечер, помешав нашему ужину! – Он широко улыбнулся. – Ясное дело, он бы не задумался о том, что портит нам праздник!
Наташа маленькими глотками пила приготовленный Мэри глинтвейн.
Как только они уселись за стол, зазвонил Наташин мобильный телефон. Она выудила его из сумки:
– Алло.
– Это Наташа Блэйк?
– Да. О, Адам, привет! – Наташа поймала заинтригованный взгляд Мэри и состроила в ответ гримасу.
Это не то , что ты думаешь.
– Мне необходимо с вами поговорить, – сказал Адам. – Это касается Бетани.
ГЛАВА ПЯТАЯ
На следующий день, уступив настойчивой просьбе Адама, Наташа оказалась на берегу другой реки.
По ее подсчетам, он опаздывал уже на полчаса. Она терпеть не могла торопиться на свидания или на поезд, часто проклинала насущную необходимость то и дело сверяться с часами. Однако нельзя сказать, чтобы она никогда не опаздывала, поэтому старалась не слишком выходить из себя.
Зарождающаяся Темза стремительно неслась вперед, наполнившись водами недавних проливных дождей, которые двигались со стороны гор и только сейчас достигли Оксфорда.
Оксфорд. Он показался ей городом из легенды, когда она, восемнадцатилетняя, впервые приехала сюда поездом из Дербишира, захватив с собой в дорогу два пузатых чемодана и сумку, полную книг.
В студенческие годы во время лодочных прогулок они с друзьями часто останавливалась в этом увитом плющом пабе под названием «Верховья реки», чтобы пропустить по стаканчику. Над столиком, за которым она сидела, был яркий зонтик, закрепленный в отверстии в центре стола.
Она повернулась и увидела Адама, неторопливо идущего к ней по вымощенным ступеням с серебристым кейсом под мышкой. Он быстро и крепко пожал протянутую ею руку.
– Извините, я опоздал. – В его голосе не было и тени сожаления.
– Не беспокойтесь. Как правило, опаздываю я, – призналась Наташа, тут же пожалев, что произнесла это извиняющимся тоном. – Терпеть не могу часы.
Он равнодушно повел бровями и уставился на Бориса.
Наташа ободряюще потрепала шелковистые каштановые уши собаки. Ее раздражение между тем нарастало.
Адам засунул сигарету в рот, не удосужившись предложить ей закурить или хотя бы спросить на то разрешения.
– Не могли бы мы перейти к делу? У меня не очень много времени.
Ну и убирайся куда подальше ! Она ругала себя за то, что была слишком хорошо воспитанна, чтобы сказать это ему в лицо.
Он воспользовался ее любопытством и сочувствием, чтобы заманить ее сюда в сочельник, сказав, что дело срочное, а теперь явно не видит необходимости быть с ней элементарно вежливым.
Будто почувствовав, что ее темные глаза мечут молнии, он посмотрел в сторону, на воду, стремительно несущуюся под каменными арками моста Фолли. Девушка толкнула одну из вращающихся дверей паба, и навстречу ей выкатилась волна шума. Наташа знала, что бар заполнен до отказа.
– Не зайти ли нам? – предложила она неохотно.
Адам осмотрел пустующие садовые скамейки.
– Я не против того, чтобы остаться здесь.
– Тогда сделаем по-другому.
Наташа пошла в бар, чтобы купить выпивку. Когда она вернулась, Адам закуривал очередную сигарету. Дул сильный ветер, и ему никак не удавалось прикурить. Когда он закрыл рукой пламя, Наташа заметила, что его пальцы слегка дрожат.
– Вы сказали, что хотите поговорить со мной о Бетани.
– Она ушла.
Ничего удивительного, если вспомнить о напряженности в их отношениях.
– Куда?
– Я хочу, чтобы вы ее нашли для меня.
– Постойте-ка, – Наташа увидела безумие, мелькнув шее в глазах Адама. – Послушайте, я рада буду помочь, если смогу, но боюсь, что вы обратились не по адресу. Я не разыскиваю живущих ныне людей.
– Вы говорите, как охотник за привидениями.
Она не смогла удержаться от смеха.
– Надо признаться, иногда у меня возникает такое чувство, – она посмотрела на него. – Может, она не хочет, чтобы вы ее нашли.
Он проигнорировал ее слова. Нагнувшись, он поднял с земли кейс, положил его на стол, щелкнул замками и открыл крышку. Потом достал книгу в оливковом кожаном переплете и положил перед Наташей.
– Я нашел это на кухонном столе утром, в тот день, когда она ушла. Через несколько дней после той фотосъемки, на которой присутствовали вы. Никакой записки, только это и несколько цветов в банке из-под джема.
Наташа с внутренним замиранием взяла в руки зеленую книгу. Она знала, что найдет в ней, еще до того как открыла ее. Ломкие страницы были покрыты тусклыми коричневатыми пятнами времени. Это был дневник, о котором говорила Бетани, и страницы его пестрели многочисленными исправлениями и чернильными кляксами. Год нигде не значился, но дневник был очень старым. Когда Наташа с величайшей осторожностью стала переворачивать страницы, от них повеяло слабым затхлым запахом, от которого у нее всегда по спине бегали мурашки. Это был запах всех старых книг, запах чердаков и древних домов, выцветших платьев, годами запертых в деревянных сундуках, запах дневников, старых фотографий и писем. Каждый раз, держа в своих руках сокровенные отзвуки давно забытых чувств и прошедших времен и представляя руки, которые прикасались к этим страницам, Наташа испытывала трепетное волнение.
Несколько более или менее различимых фраз на странице привлекли ее внимание. Папины пациенты. Картины в академии. Она вернулась к началу, заметив на внутренней стороне обложки инициалы – «Дж. М.»
Бетани ушла от Адама, но хотела, чтобы это осталось у него. Нечто, что передавалось в ее семье из поколения в поколение, что было, возможно, самым ценным, во всяком случае именно для нее.
Наташа закрыла дневник.
– До сих пор не понимаю, чем я могу вам помочь.
Он сунул руку в карман и достал обрывок фальцованной бумаги.
Она расправила ее, увидела свою фамилию, адрес, телефон и адрес электронной почты, написанные синей шариковой ручкой. Почерк изящный, с наклоном, почти каллиграфический.
– Это было вложено между первыми страницами дневника, – объяснил Адам. – Как будто Бетани хотела, чтобы я связался с вами, хотела, чтобы я попросил вас найти ее. С помощью дневника, я думаю. Если эти записи сделала одна из ее прародительниц, то он может привести к ней или к ее родственникам. Может, вам удастся найти их адреса, номера телефонов? И мы сможем связаться с ними?
– Хм-м-м. Мягко говоря, необычная идея, но вполне реальная, я полагаю. Если она хотела, чтобы вы или я сделали это, тогда почему она ушла?
Он раздавил окурок в пепельнице.
– Я не знаю.
Она понимала, что Адам старается избежать разговора об их взаимоотношениях. Парадокс: мы ожидаем, что кто-то будет любить нас больше всего на свете, но при этом отталкиваем его, надеясь, что он не захочет оставить тебя и будет бороться, чтобы завоевать любимого снова. Наташе пришло в голову, что таким же способом она проверяла чувства Маркуса.
– Может, есть более простой способ найти ее?
– Она ничего не рассказывала мне о своей семье, я даже не знаю, где она живет. Я не представляю, что делать. Взять телефонный справочник и обзвонить всех Маршаллов, живущих в Великобритании?
Она отвела взгляд. Нужно ли говорить, что это не сработает? Она пообещала Бетани, что никому не скажет о том, что это не настоящая ее фамилия. А обещания надо держать. То, что рассказала Бетани, еще раз убедило Наташу в том, что девушка не хочет, чтобы ее преследовали, какой бы ни была причина. Особенно это касалось Адама.
– Есть ли у вас какое-нибудь предположение, почему она ушла? – Она внимательно всмотрелась в его лицо и заметила, что он колебался всего лишь долю секунды, после чего старательно избегал ее взгляда.
– Нет, – ответил он уверенно. Слишком уверенно.
– В таком случае ее можно считать пропавшей без вести. У полиции больше шансов разыскать ее, чем у меня.
– Я не могу обратиться в полицию.
Она ощутила, что сердце тревожно екнуло.
– Почему?
– Они ничего не станут делать.
– Давайте рассуждать здраво. Она вправе уйти от вас. Вы не можете утверждать, что у вас есть малейший повод тревожиться о ее безопасности. Или у вас все-таки есть для этого повод?
– Действительно, нет.
– В общем, я вам не верю.
– Вряд ли это можно считать поводом – так, довольно глупая ссора. Я попросил ее переехать ко мне, а она не на шутку рассердилась. Бетани сказала, что со мной у нее разовьется клаустрофобия, что я не должен рассчитывать на то, что она постоянно будет рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40